Словеска. Четвертая Эпоха. Минас-Тирит и окрестности.

Компания собирается, но пока что все плохо...

@темы: упртст, словески

---

Словеска. Четвертая Эпоха. Тем временем в Мордоре...

Про Менельзира

Пишет  Гэллиан:

21.08.2015 в 22:41

Менельзир, чье официальное имя, стоящее в выданном Регистрационной Палатой Его Королевского Величества, милостью Эру и бла-бла паспорте, значилось совсем даже, как Рингил Менельдур, снял с подбородка последнюю порцию щетины и отер пену вафельным полотенцем. С висящего тут же над медным походным тазиком кое-где обитого зеркала на умбарца воззрилась вытянувшаяся, осунувшаяся физиономия совершенно нездорового желтушного цвета с запавшими вглубь черепа глазами, недружелюбно и раздраженно поблескивающими в обрамлении черных век. Приступ южно-харадской, или как ее называли в простонаречьи, "красной" лихорадки, наследство бурной молодости, оставленное ему одной страстной красоткой, оказавшейся по совместительству не только танцовщицей, но и тайным агентом кхандских спецслужб, свалил его мало того, что чуть не на месяц, так еще и крайне не вовремя. И теперь майору 8-го Дивизиона Объединенных Континентальных войск Харада и Умбара предстояло искать себе транспорт, нагонять свою прикомандированную на время его болезни в другой полк роту, а, самое главное и неприятное, снова подбираться к полковнику М'вахатбе, который, Менельзир почти в этом не сомневался, хотя его подписи на документах о переводе и не видел, и стоял за тем, что его и его людей сбросили с глаз долой в другой полк.
Ну и накой оно ему это все??? Ему почти тридцать, ни жены, ни детей, несколько приятелей по Академии, которых и друзьями-то толком не назовешь, подорванное здоровье и немеряный гонор, доставшийся вместе с родовым именем. Отцу было пятьдесят два, когда он вышел в отставку, а через год словил пулю посреди улицы от какого-то неизвестного "недоброжелателя". Тогда-то, на похоронах, тринадцатилетний Менельзир и поклялся себе, что обязательно пойдет по стопам отца и отыщет его убийцу. Но, увы, уже к двадцати трем он понял, что в их управлении папок с грифом "Закрыто за неимением улик" куда больше, чем ракушек в песке на главной пристани, а заговоры и интриги такая же неотъемлемая часть работы, как восход или заход солнца. Так что пришлось забыть о личных мотивах и просто впахивать на износ. Умбарец с усилием потер лицо, злобно зыркнув на самого себя из зеркала, и поправил упавшую на лоб, непослушную, чуть курчавящуюся прядь светло-рыжих волос. Вот и теперь он сам вызвался на это задание. Сам долгими кропотливыми ночами собирал досье на М'вахатбе. Сам же пришел с ним к шефу и предложил план по внедрению, но, вашу ж мать! Теперь он, подполковник особого контрразведывательного управления Умбара, чей статус и звание в разы превышали звание какого-то сраного линейного полковника мотострелковых войск, и даром, что тот по уши замазался в антиправительственном заговоре не только против Умбара, но и Гондора, должен пресмыкаться перед этой вонючей жирной свиньей, терпеть тупые сальные шутки и козырять наглой харадской туше, строя пай-мальчика, не говоря уже о том, что до кучи теперь тот еще и отослал его на передовую. Менельзиру очень хотелось взять винтовку и тупо пристрелить выродка. Но вместо этого он только проверил в наплечной кобуре табельный револьвер, накинул черную кожаную куртку с меховой оторочкой и двумя перекрещенными копьями под Белой башней в шевроне и вышел из палатки, прикуривая. В первую очередь ему нужно было за чекушку самогона, выторгованного в госпитале, найти командира мото- или танковой бригады, который бы согласился подвезти болезного и отставшего майора к месту новой дислокации. А там уж, куда кривая выведет.
URL комментария

Кусок про Айолли и Бреголаса (много)

Айглен, дойдя до кровати просто повалился без сил и так и заснул, не раздеваясь, и его сны были продолжением все того же кошмара. Он проснулся поздно и совершенно разбитым, настолько, что не сразу смог вспомнить, что вчера произошло. Но когда пришел в себя, захотел просто взять и голову о стену разбить. Из-за него стало только хуже. Теперь Лайхэ надавала сумрачному обещаний, а уж эта тварь точно не преминет ими воспользоваться. А сегодня он должен уезжать, и не с таким-то большим шансом вернуться. Но если и вернется, то что он сделает? Опять даст ей надежду и ничего не сможет? Да и что может человек, да еще такой глупый и жалкий, как он, противопоставить майа? Нет, если все сложится хорошо, и он вернется, то снова попытается... только вот в успех он уже почти не верил.
Он спускался вниз очень тихо, надеясь не встретиться с северянкой, которой не мог теперь и в глаза посмотреть.
В эту ночь Айолли спала очень крепко. Измотанный организм просто затребовал сна и получил его. Северянка не видела кошмаров, хотя после снов осталось тягостное впечатление. Она бродила по каменистому берегу моря и смотрела вдаль, как будто кого-то долго ждала, но этот кто-то все не появлялся. Так она и проспала до самого утра и проснулась, когда Бреголас уже вышел из дома. Она услышала, как щелкнул замок входной двери и, вскочив, стала спешно одеваться.
Айолли догнала Айглена уже на соседней улице.
- Подожди! - позвала она, подбегая. - Пожалуйста, не уходи...вот так. Можно, я хоть провожу тебя?
Она не заплетала косы и ее волосы плащом покрывали плечи и спину.
- Если бы не я, ты бы никогда ничего ему не пообещала, - Айглен развернулся к ней, но смотрел куда-то себе под ноги. - Мне правда лучше уйти, ведь от меня никакой пользы, только вред.
Айолли покачала головой.
- Если бы не ты, я осталась бы совсем одна. А так знаю, что есть человек, который знает о моей беде и сочувствует.
Она взяла его за руку.
- Ты уезжаешь прямо сейчас? Пойдем, тебя провожу. Жаль, проспала и не испекла тебе ничего на дорожку.
- Да, как раз успеваю без спешки дойти до вокзала, - кивнул Бреголас. - Конечно, проводи, если хочешь.
От всего этого на душе было еще гаже, ведь, получается, он пытался просто сбежать от Лайхэ, побоявшись показаться ей на глаза. Воистину, выходка, достойная детишек вроде тех ЧКандилей. И ей еще пришлось его догонять... как ни посмотри, он в своих собственных глазах представлялся бестолковым и трусливым идиотом.
Айолли ничего не ответила. Говорить вообще не хотелось, и они молча шли по улицам, глядя, как просыпается город. Некоторые косились на странную пару: военный, явно не просыхавший всю ночь, и растрепанная девка с длинными волосищами и какими-то странными глазами. Однако большинству не было до них никакого дела.
Так они дошли до вокзала, где на них стали обращать внимание еще реже: многие точно так же провожали родных фронт и такая странная пара никого не удивила.
На вокзале было настоящее столпотворение, и основной цвет в этой толпе был черный. В первые несколько вагонов ровным строем проходила и грузилась колонна новобранцев, а за ней - чуть меньшая - девушек в такой же по крою, но серой форме служительниц Эстэ. Айглен присмотрелся к ним и вспомнил, как некогда был таким же. Герои, отправляющиеся защищать свою Родину, казалось ему тогда. Сырье для гигантской человеческой мясорубки, понимал он сейчас. Кто-то шел спокойно, лишь украдкой поглядывая по сторонам, чтобы найти родных в толпе, выстроившейся вдоль движения колонны. Кто-то нервно озирался или сгорбился, понуро опустив голову - эти явно боялись. А некоторые - в этих Бреголас узнал себя - шли гордо выпрямившись, немного свысока глядя на остальных - эти пошли в армию добровольцами. Только вот Бреголас уже знал, что скоро разницы между ними не будет никакой. Девушки двигались не таким ровным строем, иногда переглядывались и тихо переговаривались. Некоторые уже успели ушить по фигуре новенькую форму, и смотрелось это довольно мило.
Тех, кто возвращался из увольнения, было намного меньше. Они собрались около своих вагонов, здоровались друг с другом, курили и разговаривали. Айглену не надо было выискивать здесь родителей, потому что он убедил из его не провожать, хотя это дорого стоило, так что он сразу же пошел к этой группе. Немного не доходя, он остановился и повернулся к Айолли.
- Ну ладно, вчера не получилось, но все равно что-нибудь придумаем... Ты обязательно пиши мне, если будет плохо, я все-таки постараюсь что-нибудь придумать. И не верь ему. Вообще ни слову не верь, хорошо? И постарайся все-таки не особо делать, что он говорит.
Айолли молча кивнула, но потом не выдержала и обняла Бреголаса за шею.
- Спасибо, что защищал меня, - тихо сказала она. - Я справлюсь со всем, а если нет... Ты обещал оповестить моих родных. И выживи, пожалуйста...
Она уткнулась лицом ему в плечо.
- Не волнуйся, вернусь, никуда не денусь, - ответил гондорец, тоже обнимая ее. - Но адрес своих родных на всякий случай скажи еще и Ломиэль. Думаю, даже при всех ее... особенностях, она согласится отправить одно письмо. Ну ладно, если тянуть, будет тяжелее, - он отпустил Лайхэ и осторожно высвободился из ее объятий. - До встречи. Держись и ничего не бойся.
Айолли кивнула.
Она еще долго стояла, глядя, как одни люди провожают других, но когда поезд наконец тронулся, отправилась обратно. Она медленно брела по улицам, никуда не торопясь и до ужаса не желая видеть Лумрена. А на мосту остановилась. Мост был через речку-переплюйку, которых, насколько знала Айолли, в Нижнем городе текло две или три. Многим казалось, что он слишком высокий и слишком красивый для этой речки, но Айолли было все равно. Она смотрела на завявшие цветы, привязанные к перилам черной ленточкой и думала о том, как было бы здорово покончить со всеми проблемами сразу...
В вагоне было, как и всегда, шумно и многолюдно, народу было столько, что спать предстояло по очереди. Айглен сначала было облюбовал верхнюю полку, но вскоре ее пришлось уступить какому-то случайно затесавшемуся гражданскому - впрочем, тот все равно должен был выйти в Осгилиате. Некоторое время он просто молча смотрел в окно, тем более, что знакомых вокруг не обнаружилось, а при посадке он даже не пытался их искать. Но кто-то рядом громко травил байки, и надо сказать, весьма забавные. Постепенно Айглен стал прислушиваться. Ведь и правда, чего тосковать, когда ничего сделать не можешь? А скоро ему и вовсе станет не до душевных терзаний, ведь его, должно быть, сразу по возвращении отправят на передовую. От этих мыслей становилось не то, чтобы легче и не то, чтобы спокойней. Он все так же чувствовал, что сейчас должен быть совсем не здесь, но он ехал словно бы в другой мир, и все лишние переживания словно отдалялись. Он отлепился от окна и вклинился в разговор, тоже начав что-то рассказывать. Его истории народу нравились не меньше, и теперь все хохотали уже над тем, как они с Ангродом просидели пол-ночи в воронке от взрыва, а выбравшись, в темноте перепутали сторону и потом чудом свалили от харадрим. По крайней мере, это отвлекало.

@темы: упртст, словески

---

Моб забросила - ну и ладно...
Случайно наткнулась на офигенного Аракано (младшего, естессна). Пусть будет здесь, потому что его мало. Особенно такого вхарактерного.
Автор nevui-penim-miruvorrr

(кликабельно)

@темы: прекрасное, картинки, толкин

---

Зарисовка.

Что-то захотелось ангста и ОБВМа, а то у меня все сплошь сурровые чуваки. к выражению чуйств не склонные.
Так что здесь будет про Линдэ. Она, правда, тоже сурова, но по-другому...
По канону и только по канону. Чтобы понять, о чем это, совершенно не нужно вкуривать всю нашу траву, так что недоумения ни у кого вызвать не должно)))
Блох пока не ловила, но отловлю, честно-честно.

Линдэ поет...

Линдэ поет. Песня ее - мелкие, звонкие льдинки. Чары еще слабые, чуть ошибешься - и все напрасно. Да и петь тяжело - слишком холодно. Но девочка упорно выводит простенький мотив. Ветер бросает в лицо мелкую снежную крошку, словно силясь заставить ее замолчать. Она еще так мало умеет, она только учится. Линдэ еще мала, и сил у нее немного, да и с теми. что есть, она не умеет как следует управляться. Она умолкает, когда от холода перехватывает дыхание, но ненадолго, а затем снова и снова начинает свою песню. Она поет ветру и метели, ледяным глыбам, черной морской воде и далеким холодным звездам. Линдэ поет им о том, что они есть, о том, что они прекрасны, и о том, что она сильнее и льда, и ветра, и черной воды. Она будет идти и будет петь. Несмотря ни на что.

(Читать.)

Линдэ поет. Песня ее - словно невесомые белые крылья, раскинув которые она летит над своей новой родиной: суровыми скалами, туманными равнинами и зелеными холмами. Высокие сосны растут в предгорьях но она забралась дальше, туда, где на голых камнях лишь иногда встречаются бледно-зеленые пятна лишайника. Оно смотрит вниз, а там над истоком великой реки, еще холодным, быстрым и звонким, возводят крепость - светлые стены стремятся ввысь, пытаясь соперничать с горными вершинами и дотянуться острыми шпилями башен до самого неба. Камень такой белый, что при звездном свете крепость кажется сделанной из чистого льда. Линдэ любит лед, но еще больше она любит этот холодный, но удивительный край. Она поет скалам и небу, шумящим на ветру соснам и рукотворному чуду - крепости, где ей предстоит жить. Линдэ поет им о том, что они есть, что они прекрасны и о том, что она будет любить и помнить их всегда. Что бы ни случилось после.

Линдэ поет. Песня ее - ледяной щит против жестокого подземного пламени. Оно уже совсем близко, под самыми стенами, и могучие сосны трещат, сгорая в нем, а люди и эльдар задыхаются вулканическим дымом. Чары ее сильны, и песня идет из самого сердца, но этого слишком мало. Она отдает все свои силы, свою суть вкладывает в эту песню, чтобы хоть на мгновение задержать подступающий к стенам раскаленный ад. Что она может - крохотная ледяная искра среди огня, порожденного самим сердцем Арды? Песня обрывается, но раз за разом начинается снова. Скоро, совсем скоро силы оставят ее. В воздухе - черный дым, сам камень испарился от невероятного жара и остывает мельчайшей стеклянной крошкой. Сможет ли она когда-нибудь петь после такого? Но это и не важно. Там, внизу, отступают к воротам крепости те, кто ей дорог, и она будет петь столько, сколько возможно, и даже больше - если потребуется. Она поет удушливому дыму, бушующему огню и потокам лавы. Линдэ поет им о том, что они могучи и ужасны, но она не боится и она не умолкнет. Она будет петь и сделает все, что в ее силах. Несмотря ни на что.

Линдэ поет. Песня ее - птица, стремящаяся в небо. Прошло много времени, прежде, чем голос ее снова обрел силу, но прежним он уже никогда не будет. Война забрала у нее край, который она называла домом, цель, которой она служила верно и храбро - пусть не мечом, но колдовской песней. Война забрала у нее всех ее близких - одного за другим, словно откалывая от души осколки. Ее отец и мать не проснулись однажды во Льдах. Ее муж и сын сгорели в подземном пламени. Ее брат - последний, кто остался, не вернулся из битвы Бессчетных Слез, и некому принести ей вести о нем. Линдэ сильна, и песня ее - о надежде. Душа ее парит над миром, но даже из подзвездной выси не разглядеть единственное существо, что она ищет. И того больше, не понять, что ждет ее, и как долго ей жить, прежде, чем вражье войско придет и в Гавани. Песня обраывается. Линдэ смахивает слезу и начинает ее снова. Она будет петь. И она будет верить. Несмотря ни на что.

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

Ролевой сезон проходит следующим образом: помогала людям собираться, хотела поехать - в итоге всех отпустила, сама дома сижу.
Собирала я команду на Морровинд, ординаторов. В итоге очень некстати отравилась какой-то гадостью, и пришлось отправить мужа. Он нашел еще людей в команду, которых я толком не знаю, так что оно и к лучшему. Но все равно пичалька.
Ну ничего, хотя бы на мелкие осенние игрушки я поезжу.

@темы: РИ, дыбр

---

Наконец-то!

Позавчера у нас произошло событие. Мы с благоверным наконец-то смогли вдвоем выбраться на игрушку - правда, это была двухдневная игра-зарница, на которой мы провели в общей сложности часа четыре, но все равно это было просто невероятно круто.

(Подобие отчета)

Игра называлась "Легенды Зари" и была по авторскому миру на основе кельтской мифологии. Сюжет был прост: есть некий остров, на котором имеются сиды, фоморы и гоблины, а также местные божества и духи, всякоразная нечисть и прочие странные существа. У всех какие-то свои цели, все друг друга не любят - ну, в общем, как всегда. Но это все было и не важно, ибо игра была не про сюжет, а про помахаться, и так и позиционировалась.
Мы решили ехать спонтанно, и ни за кого не заявлялись. Просто подошли к главмастеру и сказали, что мы существа непонятной расы (то ли люди, то ли какие-то странные духи - но это и не важно), наемные дипломаты. В смысле, два чувака с двуручными мечами, которые ходят и организуют переговоры и прочую социалку. Или просто наемничают. Никаких магических плюшек не хотим, дополнительных хитов не хотим, просто пусть на нас действует магия всех рас. То есть каких плюшек себе сами на игре найдем - те и наши.
Кроме того, мы очень хорошо заобщались с региональщиком фоморов (да и с самими фоморами), которая была по совместительству местной богиней войны. В общем, мы решили, что будем ей поклоняться и приносить жертвы. Так мы стали двумя наемными дипломатами - служителями Кровавой Богини. И вся наша дипломатия была направлена на то, чтобы сеять раздор между народами и вынуждать их воевать друг с другом.
В итоге мы рассорили сперва гоблинов с сидами, как раз тогда, когда они хотели начать дружить против фоморов. Потом сиды пришли к фоморам. Две армии стояли друг напротив друга, но воевать никто не хотел. Мы вышли вперед и предложили главам фракций выйти с сразиться во славу нашей богини, которую призвали в свидетели. Они это сделали, и народ собрался расходиться. Но мы стали подзуживать их, чтобы дрались еще, в итоге вместо двух противников в священный круг поединка ломанулось все войско и получилось самое веселое: круг-то не разомкнут, и никто из сражающихся не может отступить. Итого, сидов вынесли, а богиня получила кучу жертв - причем как бы от нас.
После этого мы еще подтолкнули фоморов к тому, чтобы враждовать за то, кто их ни самый главный.
В итоге жертв получилось столько, что мы стали жуткими практически неубиваемыми демонами.
Правда, на этом игра для нас по сути закончилась, ибо такие существа априори почти что игротехи. Но нам уже и домой было пора, так что мы, довольные, уехали.
И все это мы провернули за 3 или 3,5 часа игры, о как!
Все-таки, когда мы ездим на игры вместе, мы жжом)))

Ну и фотко с парада. Две наглые рожи сбоку - это мы.

(кликабельно)

А еще не могу не похвастаться. Пока ехали в электричке, народ мне косички заплел!

ТЫЦ!

@темы: фото, РИ, дыбр

---

Про поразительное сходство.

Что-то меня дернуло почитать бэк по Вахе ФБ. И не про кого-нибудь, а про эльфов. Как-то собиралась это сделать, да все забывала, а тут во вконтактике как раз попалось.
И могу сказать вот что. В 40к эльфов без зазрения совести называют эльдар, но их легенды на историю эльдар Арды похожи лишь отдаленно, да и то, скорее всего, сходство не бросилось бы мен в глаза, если бы я не увлекалась Толкином настолько сильно. Скорее это воспринимается, как довольно типичный для эпоса сюжет в разных переложениях. И при этом собственно сюжетного сходства в легендах эльдар 40к с Сильмом больше.
А вот в ФБ все вроде как по-другому, разве что главный герой просто до боли напоминает Феанора, и эльфов называют эльфами, а не эльдао, и сюжет - обычный эпик про превозмогание, великие битвы и победу над аццкой армией Тьмы. Но... но вот почему-то настолько сильмовским духом пахнет, что хочется то ли вдохновиться, то ли не отлеплять ладонь от лица, честное слово...
Может быть, дело в псевдоэльфийских именах, может быть, несмотря на не в пример хуже написанный текст, получилась схожая атмосфера, может чувак с именем Аэнарион да еще и весь из себя пламенный-огненный просто по определению вызывает соответствующие ассоциации. А если он еще и сильно неоднозначная личность, которая всех собрала и на подвиг вдохновила, но потом из-за нее же все порушилось. В общем, сравнения лезут в голову сами собой.

Ниже лежит собственно кусок бэка. Он длинный и закинут сюда, чтобы не потерялся. Но поразительное сходство можно оценить.

Пафос. Очень много ПАФОСА!

«Брат, говорили четверо как один, вместе мы будем править. Отдайся тьме, в сердце ты знаешь правду. В его руке Меч Кейна обещал несказанную силу. И Бог света и Бог Убийства сражались за его душу. Один за одним демоны пали, и эльфийский владыка стоял не сгибаясь. Он знал, что если он падёт, весь смертный мир падёт вместе с ним. А на острове тем временем мудрые маги творили своё заклинание. И демоны бежали, изрыгая проклятия, обратно в свой ад. И с того дня мы склоняем головы перед тем, кто спас наш мир. Аэнарион, Гордый Защитник, Аэнарион, Вечно Молодой».
Песня Создателя (на рассвете одного из дней, раз в десять лет, все высшие эльфы повторяют эти стихи пять раз, отмечая тем самым начало Фестиваля Света).

Первый Король-феникс Аэнарион Защитник начал своё правление во времена великой тьмы, в эпоху сумятицы, ужаса и ярости. Земли наводнили кошмарные порождения Хаоса. Полярные Врата, некогда использовавшиеся странствовавшими меж звёзд Древними для переходов от мира к миру, рухнули, и поток неуправляемой магической энергии захлестнул мир. Из Врат хлынули легионы бушующих демонов, потерянных и проклятых, которые двинулись в поход, чтобы пожрать этот мир. Древние пали, оставив своих осиротевших детей сражаться с демонами в одиночестве.

Долгий золотой век мира и процветания на Ултуане, родном острове эльфов, подошёл к концу. Преодолевая океаны на чудовищных одержимых кораблях или вырываясь из прорех в самой ткани реальности, отвратительные служители Тёмных Богов неудержимо наступали. Против них у детей Вечной Королевы не было ни малейшего шанса устоять, ведь они не были искусны в путях войны, а их магия использовалась лишь в мирных целях. Их луки и копья, предназначенные только для охоты и поединков чести, были бессильны против прочных шкур демонов. Целые деревни оказались уничтожены, города разорены. Эльфам оставалось только спасаться бегством, они укрылись в пещерах, лесах и горах, молясь богам, чтобы их не нашли и чтобы появился герой, который избавит их от этого зла.

Из кровавого сумрака этой ужасной эпохи появился Аэнарион, величайший и наиболее трагический из всех эльфийских героев: обречённый победитель, падший бог, лучший воин своего времени, несравненный в рукопашной схватке, первый, самый любимый и наиболее злополучный из Королей-фениксов Ултуана. Небезупречный правитель, который возвышается среди деятелей своей эпохи подобно колоссу.
Немногое известно о молодости Аэнариона. Рассказывают, что он был искателем приключений, из тех беспокойных душ, что уводят небольшие отряды единомышленников от вечного покоя Авелорна на поиски своей судьбы в далёких землях. Странник, обошедший весь мир, Аэнарион вернулся на Ултуан в час нужды. Когда пришёл Хаос, он сражался как только мог, но он видел, что жалкое оружие эльфов и мирное волшебство Вечной Королевы не в состоянии противостоять мощи тьмы. Не в состоянии более видеть избиение своего народа, он отправился через раздираемую войной землю к Святилищу Азуриана, решив испросить помощи своему народу у Бога-творца.

В то время, когда армии Хаоса окружили Святилище, Аэнарион стоял перед вечногорящим пламенем и молил Азуриана помочь своим детям. Если бог и слышал его, он не дал никакого знамения. Аэнарион сжёг подношения, но бог не дал ответа. Он принёс в жертву белого ягнёнка. Помощи не последовало. Наконец, в отчаянии, Аэнарион предложил самого себя, сказав, что бросится в священный огонь, если только Азуриан спасёт своих детей. Когда бог снова не дал ответа, Аэнарион сдержал свою клятву и кинулся в раскалённое добела пламя бушующего огненного ада. Агония изогнула его тело. Боль опалила его члены. Его волосы охватил огонь. Его сердце остановилось. Наблюдавшие решили, что он мёртв. И тогда произошло чудо.

Аэнарион отказывался умирать. Медленно, мучительно, он, пошатываясь, шёл через пламя. По мере этого его обожжённая кожа восстанавливалась, а его сгоревшие волосы отрастали заново. Он вышел из пламени невредимым, преображённый очищающим огнём. Его кожа стала чистой и полупрозрачной. Дух Азуриана вошёл в него. Вокруг него появилось сияние, которое мог видеть всякий смотрящий на него. Все поняли, что он стал носителем силы, превосходящей их разумение. Когда он заговорил, эльфы поспешили повиноваться ему.

Покинув Святилище, Аэнарион повёл эльфов в сражение. За храмовыми стенами он предстал перед завывающей ордой Хаоса. Единственным броском своего охотничьего копья он сразил владыку демонов, управлявшего войском. Затем он схватил оружие повергнутого демона и истребил всё нечестивое скопище. Могущество Азуриана наполняло его.

Видя, как его гнев опустошает ряды казавшегося непобедимым врага, эльфы в Святилище воспрянули духом. Схватив копья, они бросились ему на помощь, пока демоны бежали от ошеломительного поражения. Славная это была бойня, и весёлое праздненство за ней последовало. Эльфы одержали ошеломляющую победу. Все бывшие с Аэнарионом в тот день принесли ему клятву верности. Из Святилища Азуриана он на корабле отправился в Каледор — единственное место во всех эльфийских землях, где продолжали успешно сдерживать силы Хаоса. Там он разыскал Каледора Укротителя Драконов, первого Драконьего князя Каледора, величайшего из великих магов старины.

Каледор распознал в Аэнарионе его истинную сущность смертного бога и немедля преклонил перед ним колено, принеся ему клятву верности, после чего они вместе стали обучать эльфов искусству войны. С мощью собравшейся вокруг него армии Аэнарион атаковал демонов, убивая их предводителей и разгоняя их орды. Оседлав драконов, Аэнарион вдвоём с Каледором полетели к крепости-святилищу Наковальни Ваула. Здесь была выкована зачарованная броня Аэнариона, а вместе с ней — достаточно мечей и доспехов для снаряжения армии. Облачённый в эти латы, Аэнарион был практически неуязвим, и его войско из эльфов и драконов обратило демонов в бегство.

На Ултуан снизошёл шаткий мир, подобно тому, как покойника накрывают саваном. Это был мир скорби и смерти на земле, осквернённой войной и обезлюдевшей от потерь. Это было время кратковременных союзов и недолгой радости. Северные врата, которые по-прежнему невозможно было контролировать, превратились в разрастающуюся раковую опухоль в самом сердце мира. Поток магии нарастал всё больше и больше. Ултуан, ставший местом разрыва в ткани мироздания, был пропитан магической энергией. Горы Аннули сверкали многоцветным светом. Девы рождали чудовищ. Глас Хаоса гремел в долинах. Ужасный смех наполнял пылающие ночи. Не было недостатка в странных происшествиях и зловещих предзнаменованиях. Оракулы сходили с ума от страха. Хранитель Святилища Азуриана вырвал себе глаза, но и это не остановило ужасных видений. Когда его спросили о судьбе мира, он наотрез отказался отвечать.

В это время Аэнарион прибыл ко двору Вечной Королевы. Он был впечатляющей личностью — утомлённый гигант в золотых доспехах. В итоге он сблизился и женился на Вечной Королеве Астариэли. Мало что известно о том, как складывались их отношения, но рассказывают, что на краткое время они были счастливы и их первыми детьми были близнецы — дочь Иврейн и сын Морелион. Впрочем, вскоре, гораздо раньше желаемого, силы Хаоса вновь начали наступление, и призыв серебряных рогов вновь отправил Короля Аэнариона на войну.

Из разорванных Врат Искажения орды демонов наступали с новой силой, их численность не поддавалась измерению. Война разразилась по всему Ултуану. Сначала эльфы и их союзники драконы побеждали благодаря своему мастерству, но мало-помалу слуги Хаоса начали одерживать верх . Каждый погибший эльф был тяжёлой утратой, и пало немало эльфийских героев, но на труп убитого демона взбиралось несколько новых, жаждущих разорвать эльфов на части. Каждая победа компенсировалась неизбежным поражением, каждое поражение неизмеримо приближало конец. Война длилась уже столетие, без перерывов или признаков изменения положения, и эльфы начали терять уверенность в победе. Даже несгибаемый Аэнарион понял, что выиграть невозможно, конец приближается медленно, но неотвратимо.

Тогда произошло два события, эхо от которых все ещё слышится на протяжении долгих веков эльфийской истории и которые заложили основу последовавшей вскоре великой трагедии.

Каледор, мудрый и древний маг, предложил свой замысел преодоления могущества Хаоса. Годы опытов убедили его в том, что именно разрушение Врат Древних позволило служителям тьмы ворваться в этот мир. Каледор решил собрать текущие из Врат искажающие энергии и вернуть их во Владения Хаоса, для чего необходимо было создать космический вихрь, который бы выкачивал магию из мира и спас бы его обитателей от Хаоса. Это был отчаянный план, у которого было мало шансов на успех, но Каледор и многие подобные ему полагали, что эта последняя отчаянная попытка будет всё равно предпочтительнее медленной гибели эльфийского народа.

Аэнарион был противником этого замысла, называя его жестом отчаяния. Хотя в сердце он сознавал, что победа в войне невозможна, он твёрдо решил оттягивать конец так долго, как это только возможно, нежели пойти на риск возможного провала замысла Каледора. И если бы вести о жестоком нападении демонов не достигли Аэнариона, он скорее всего полностью изменил бы планы Каледора. Вестник горя, раненый и до смерти уставший, со слезами поведал Королю-фениксу об убийстве его супруги Астариэли и пропаже его детей во время бойни, что могло значить, что они либо мертвы, либо стали игрушками в руках Хаоса.

Преисполненный скорби Аэнарион удалился в свою палатку. Когда он появился на следующее утро, он изменился. Никто из смотревших на него не смел встретиться с ним взглядом. Он был переполнен гневом, горечью и титанической яростью. Он поклялся, что истребит всякую тварь Хаоса с лица земли. Немногие, слышавшие это заявление, не приняли его всерьёз или посчитали безумием. Силы тьмы были слишком могучи, чтобы надеяться их превозмочь. Но Аэнарион так не считал. Он объявил, что отправляется на Оскверненный остров. Мороз пробрал тех, кто слышал его слова. Все они знали, что это могло означать одну-единственную вещь. Аэнарион отправляется обрести Меч Каина, завладеть Вдоводелом, смертельным и совершенным оружием.
Оружие ужасающей силы, Меч Каина ждал, вонзённый в великий чёрный Алтарь Каина на Оскверненном острове, с самого начала времён. Старое как сам мир, это было абсолютное оружие, проявление самой смерти — осколок рокового клинка, выкованного самим Ваулом для гибельного бога Каэла-Менша-Каина, способное равно разить смертных и бессмертных.

Все знали, что завладеть Мечом Каина означает умереть, обречь свою душу и навлечь проклятие на своих потомков. Каледор пытался уговорить Аэнариона отступиться, но Король был равнодушен к словам, он перешёл грань, за которой нет ни надежды, ни отчаяния. Он жил ради того, чтобы убивать.

Обретя на мгновение пророческую силу, Каледор произнёс слова, которым суждено было прозвучать в веках. Он сказал Аэнариону, что если тот овладеет этой растленной силой, он посеет семена предстоящей трагедии среди эльфов, что он и весь его род будут проклинаемы последующими поколениями, что боги отвернутся от него и скоро Аэнарион будет мёртв. Первый Король-феникс не ответил, не спеша взобрался на спину Индрагнира и улетел в страшную ночь.

Мало что известно о пути Аэнариона на Оскверненный остров. В любом случае, он добрался туда, не обращая внимания на предостережения как смертных, так и бессмертных. Когда он летел, предзнаменования множились: крылатые демоны пытались сбить его с пути, эльфийские боги нашёптывали ему предостережения, но если он и слышал их, то не придавал им значения. Великая буря разразилась, когда он приблизился к острову, как если бы сами стихии пытались увести его с избранного пути. Индрагнир был могуч даже по драконьим меркам, но и он выбился из сил, пока нёс Аэнариона к его цели. Последние лиги по обители духов Аэнарион прошёл пешком. Рассказывают, что ему явился призрак его почившей жены, прося его не ступать дальше. Но, хотя он и горячо любил свою жену, скрепя сердце Аэнарион отверг её мольбы и выдернул из алтаря огромный, источающий кровь клинок, определив таким образом свою судьбу и судьбу своего народа.

Аэнарион возвратился в гущу битвы, и все расступались перед ним. Его могущество не встречало достойных соперников, никто из противостоявших ему не мог одолеть мощь его рук, увеличенную силой Творца и могуществом Вдоводела в его хватке. Боги и демоны содрогались от его гнева. Он наполнял сердца врагов ужасом, а в свои войска вселял непоколебимую веру и неутолимую жажду крови. Сторонники Аэнариона стали значительно более жестоки, бессердечны и безжалостны, пребывая в видениях бесконечной бойни. С каждой победой они становились всё более безразличны к своей судьбе, всё меньше задумывались о собственных жизнях, мечтая только пролить кровь своих врагов. Все эльфийские воины стали нечувствительны к опасности и более всех сам Аэнарион.
Древние заветы, глубоко выжженные в душах эльфов, начали истираться, и духовная тьма опустилась на армию. Теперь это были те, кто сражается ради удовольствия от сражения и убивает ради убийства. Аэнарион выделил себе новое королевство в сумрачной земле Нагарит, месте, которое вполне отражало его собственное мрачное настроение. Те эльфы, которые наиболее пострадали и ожесточились в битве против Хаоса, стекались к своему правителю.

Ко всеобщему удивлению, он взял себе новую жену, странную, таинственную и прекрасную провидицу Морати, которую, по слухам, он спас из объятий демонов Слаанеша. У них родился новый ребёнок, Малекит, которому суждено было стать самым ненавистным из эльфов. Сам двор Аэнариона также приобрел тёмную и устрашающую репутацию, подобную характеру его правителя, он стал буйным местом, полным бесшабашных развлечений и лихорадочного веселья. Эльфы прочих владений неохотно появлялись здесь. Рассказы о жестокости, проявленной при дворе Аэнариона, расползались по всему Ултуану.

Многие, чувствуя растущее в эльфийских землях зло, уходили. Даже Каледор увёл своих Драконьих наездников к югу, в свои собственные земли. Он был встревожен переменами в своём старом друге и видел, как тьма в его душе борется со светом. Говорят, что Аэнарион пришёл в великий гнев, он воспринял их уход как измену и поклялся отплатить им. Однако до того, как он успел предпринять что-либо против бывшего друга, демоны напали вновь. Таковы оказались величина и свирепость этой атаки, что всем, кроме Аэнариона, стало понятно — война проиграна и мир обречён.

Война достигла своего апогея, началось неравное противоборство между эльфами и бесчисленными легионами Хаоса. Конечно, у эльфов был Аэнарион, избранный Азурианом и отмеченный Каином, практически неуязвимый воин, дитя тьмы и света. Его клинок снабжал его могуществом, превышающим разумение смертного, а вечное пламя давало ему силу его использовать. В битве Аэнарион убивал врагов без счёту. Его верный Индрагнир превосходил любого демона. Однако Аэнарион был только один, а число его сторонников было ограничено.
Каледор, ясно осознавая безумие Аэнариона, решил, что ему остаётся один-единственный выход. До сих пор уважение к решению своего старого друга удерживало его от попыток создания вихря, но теперь, когда мир оказался на краю гибели в потоках крови и пламени, терять было уже нечего. Он созвал совет величайших магов высших эльфов, и они собрались на Острове Мёртвых, дабы приступить к великому ритуалу. Каким-то образом слуги Хаоса узнали о проведении ритуала и собрались остановить его. Могущественнейший колдун демонических орд Хаоса начал попытки прорвать чародейские барьеры вокруг острова.

Когда Каледор Укротитель Драконов объявил о намерении претворить в жизнь свой замысел, у Аэнариона не осталось выбора. Он собрал свои войска и повёл их на защиту магов на Острове Мёртвых. Две силы встретились в центре Ултуана. Драконы, столь многочисленные, что от их крыльев потемнело небо, обрушились на полчища Хаоса. На земле и на море развернулась война на уничтожение между эльфами и демоническими созданиями. Извивающиеся в агонии чудовища вспенивали море. Мёртвые драконы камнем падали на землю, сражённые убийственными заклятьями. По мере создания вихря, моря забурлили и ужасный ветер задул с севера. Небеса потемнели, и плети молний хлестали измученную землю.

Пока кипела битва, волшебники высших эльфов начали заклинание, которое должно было создать вихрь. Мерцали извивы молний. Мир содрогался. На мгновение всё затихло, наступила тишина. А затем содрогнулись даже горы. Чудовищные силы пульсировали между землёй и небом. С горных вершин вниз обрушивались заряды чистой энергии, чтобы слиться воедино над Островом Мёртвых. Облака закручивались, стремились внутрь и исчезали вместе, подобно волнам в водовороте. Воздух уплотнялся и свёртывался от магических сил. Всем присутствующим стало трудно дышать. Их лёгкие наполнились магической энергией. Аэнарион и его уступающая противнику в численности армия сражалась, а маги пытались завершить ритуал.

Посредине поля боя Аэнарион, с помощью лишь верного Индрангнира, бился в жестокой схватке против четырёх высших демонов. Это был бой, который ни один смертный не мог выиграть, но Аэнарион отказывался признавать своё поражение. Он преградил им путь к берегам острова. Кровь капала с его меча, дымясь, когда она касалась выжженной земли. Его начищенные доспехи горели в лучах заходящего солнца. Пламя вырывалось из ноздрей его старого опытного дракона. В течение долгих мгновений бойцы пристально смотрели друг на друга, их взгляды горели невообразимой ненавистью. Демоны заговорили, называя Аэнариона своим братом, после чего бойцы с криком сошлись.

Аэнарион кинулся вперёд с Мечом Каина. Он рассёк бровь Хранителя Секретов, оставив ему на лбу глубокую рану. Индрагнир выдохнул струю обжигающего пламени в завывающих демонов. Они завопили и заголосили, когда пылающий воздух окружил их. Владыка Перемен сотворил заряд магической энергии. Аэнарион смог отразить пульсирующую энергию, но мощь атаки выбила его из равновесия. Не теряя времени, Аэнарион приблизился к демону и нанёс ему один сильнейший удар, разрубив голову надвое и отделив руку от тела.

Кровожад устремился к Индрагниру и постепенно сломил его. Великий Нечистый извергнул струю разложения. Гнойная жидкость залила всего Аэнариона. В его голове помутилось, и он испытал головокружение, фактически не способный даже выпрямиться из-за окруживших его заразных испарений.

Земля пошла трещинами и громадные каменные глыбы поднялись в небо растущим
валом магии. На одном из таких плавучих островков Аэнарион продолжал свой бой. Хранитель Секретов ударил его своей огромной клешней, и хотя страшная хватка демона не смогла пробить доспехи Аэнариона, сила его была столь велика, что её не мог вынести смертный. Его ребра затрещали как ветви, ломающиеся под страшным давлением. Боль была способна убить любого, но Аэнарион прошёл Пламя Азуриана, и агония не могла замедлить его. Он развернул клинок и всадил его в грудь демона. С ужасным криком тварь стала растворяться в воздухе и исчезла совсем.

Внезапно демонический клинок, Меч Кейна, зажатый в руке Аэнариона, обрёл собственную жизнь. Он нашёптывал его разуму страшные угрозы и обещания. Выпив демоническую душу, он наполнил Аэнариона новыми силами. Король-феникс, пошатываясь, двинулся к возвышающейся массе Великого Нечистого, который навис над ним, усмехаясь в своей противоестественной злобе.

Тем временем на Острове Мёртвых эльфийские волшебники гибли один за другим. Наименее могущественные пали первыми: их мозг выгорел, а плоть сползла, обнажив кости, под действием силы, которую они пытались укротить. Однако они продолжали творить своё заклятье, зная, что стоит им теперь остановиться, и магия выйдет из-под контроля, и все их труды окажутся бессмысленными.

Аэнарион ударил своим клинком в живот порождению Нургла, рассекая податливую опухоль, и высвободил казавшийся бесконечным поток нечистот. Волна разложения, гноя, желчи и копошащихся белых личинок угрожала заполнить все его лёгкие. Кишки чудовища оплели его как щупальца ужасного осьминога.

Аэнарион медленно тонул во внутренностях демона. В тот момент, когда ему удавалось отыскать возможность освободиться, ещё больше щупалец сплетались вокруг него и затягивали его назад. Тогда он позвал на помощь Индрагнира, который повернул голову и послал ещё один поток пламени в демона, сжигая его плоть. Защищённый своим зачарованной броней, Аэнарион остался невредим в центре огненной бури. Кровожад воспользовался тем, что внимание Индрагнира было привлечено Великим Нечистым, и нанёс ему смертельную рану. Его могучие когти легко прошли сквозь чешуйчатую шкуру дракона. Индрагнир взревел и обрушился на Кровожада с прежней яростью, тратя оставшиеся убывающие силы на то, чтобы держать последователя Кровавого бога в постоянном напряжении.

Едва убедившись, что он способен стоять прямо, Аэнарион бросился в битву. Кровожад бросился вперёд и нанёс ему ужасный удар, ломая кости его левой руки, так что щит повис на ней ненужным грузом. Другой удар проломил ему череп и чуть не лишил его сознания. Но Король-феникс отказался пасть. Он собрал все свои силы и послал Меч Каина по немыслимой смертоносной дуге. Удар мог бы расколоть гору и легко рассёк демона пополам.

Пока Аэнарион одолевал демоническую четвёрку, на Острове Мёртвых выжившие волшебники завершили своё заклятье, пусть и не в полной мере. На мгновение всё стихло. Смертельно раненный Аэнарион понял, что его враги истреблены, однако его тело погибло, взобрался на спину раненого Индрагнира, и они поднялись в свой последний полёт. Беснующимися ветрами Индрагнир нёс умирающего Короля-феникса высоко над полем боя. Посмотрев вниз, он узрел заключительный пугающий акт этого дня — с ужасной вспышкой, чуть не ослепившей всех невольных зрителей, Остров исчез в буйстве магической энергии.

Ритуал прошёл успешно. Вихрь был создан. Поток магии прервался, и демоны умирали как рыба, выброшенная из воды. Однако цена была ужасна: волшебники преуспели в создании вихря, но оказались пойманными в нём, вечно сохраняя его открытым, вечно заключённые в последних мгновениях своей битвы с Хаосом.

Индрагнир принёс умирающего Аэнариона к берегам Оскверненного острова. Сходящий на нет вал магии более не поддерживал его. Прикосновение Азуриана более не было столь живо в его разуме, а Меч Каина более не снабжал его практически безграничной силой. Славные дни высшей магии подошли к концу. Вместе с силой, разум Аэнариона покинуло и безумие. Теперь у первого Короля-феникса было время подумать над предупреждениями демонов. Его беспокоили обещания, которые нашёптывал ему полуразумный меч. Аэнарион знал, что тот, кто завладеет им, будет править обновлённым миром.

Полностью истощив остатки сил на этом пути, Индрагнир рухнул на берег мрачной земли, как только они достигли Оскверненного острова. Когда они приземлились на Равнине Костей, содрогаясь от усталости и от ужасных ран, покрывающие его древнее тело, старый дракон проревел, бросая свой последний вызов, и рухнул на землю мёртвым. Оставшись в одиночестве, из последних сил Аэнарион подполз к алтарю и опустил клинок на прежнее место, всадив его так глубоко, что с тех пор никто не смог достать его вновь. Затем, как гласят легенды, Аэнарион опустился на землю возле своего любимого дракона и покинул круговорот времён этого мира.

Вслед за тишиной пришёл гром. Непосредственным проявлением заклятья Каледора стала серия колдовских бурь, землетрясений и огромных приливных волн, что опустошали Ултуан целых три дня. Приливные волны рассекали Внутреннее море, огромные водяные валы топили суда и уносили вырванные с корнем деревья далеко от побережья. Те, кто могли, выбросились на берег. Тысячи погибли, когда на берега обрушились чудовищные волны, корабли тонули, а небо пронзали копья молний. Похоже было, что все магические силы мира были заключены в центре бури. Когда же гроза утихла, врата в колдовскую реальность закрылись, полчища демонов исчезли и, хотя Ултуан и лежал в руинах, у него появилось будущее.

@темы: толкин, размышления, полезное, WhFB

---

25.08.2015 в 13:24

Пишет  Морнэрэ Айхо:

25.08.2015 в 11:48

Пишет  Гэллиан:

Маленький мобик)))
Правила:

1. Отмечаетесь в комментариях, и я даю вам цвет. Вы также можете написать цвет для меня, можно даже дать цвет мне, а самому не брать)
2. Вы пишете на своем дневнике 4 ассоциации с этим цветом, а именно:
а) связанную с детством;
б) связанную с чувством;
в) связанную с природой;
г) связанную с чем/кем угодно.

Ну а все желающие, вэлкам в комменты)))

От Морнэрэ Айхо мне достался бордовый:

а) Даже не знаю, что написать. В детстве (да и сейчас) это был мой любимый цвет, так что всего красного и бордового у меня было просто завались. В особенности у меня было много шмоток этого цвета (только потом я поняла, что они мне не идут(( ), потому что родители очень хотели, чтобы я выглядела "как девочка", и помахать в магазине чем-нибудь красным или бордовым было единственным способом отговорить их от какой-нибудь розовой гадости с рюшечками. К тому же, этот цвет казался мне каким-то "взрослым", и от того еще больше нравился.

б) вдохновение и вообще творчество.

в) цвет луны в тумане на моей первой игре. Это было просто невероятно красиво. И +100500 к атмосферности.

г) Первый антураж, который я шила на игру. Это были две мантии дома Редоран (игра по Морровинду, соответственно), красные с бордовым.

Гэллиан мне выдал темно-синий:

а) пожалуй, напишу две. У нас в школе почему-то запрещали писать синей ручкой, можно было только черной. Я писала синей и это был типа протест))) А еще у меня была дурацкая темно-синяя школьная форма, которую я терпеть не могла.

б) свобода. И в то же время упорство в достижении цели. У меня странные ассоциации, да)))

в) йа просто нереально банален, но небо)))

г) вот совсем недавнее. Хна с синим красителем, которой я раскрашивала друга к игре по Вахе ФБ. Теперь сама вся в синих пятнах.

От Айлэмэ достался болотный:

а) у меня была офигенная мягкая игрушка - крокодил как раз такого цвета. Он был длинный, длиннее меня, и на нем было удобно сидеть. А еще он отлично скользил по полу, так что при должной сноровке можно было отлично на нем кататься. А уж если кто-то приходил в гости, то один сидел, а другой тащил крокодила за хвост по коридору. Впрочем, почему был? Он и сейчас есть и очень нравится дочке)))

б) спокойствие и отстраненность от насущных проблем. А еще всякое загадочное и неизведанное.

в) тоже совсем недавнее. Мох. На прошедшей игрушке долго в нем сидела. Лучшего места, чтобы быстро спрятаться, как-то не нашлось)

г) тут опять будет ассоциация со шмотками. Но что поделать, этот цвет мне идет, и я часто его ношу.

От Зелёный бамбуковый лес - небесно-голубой:

а) цвет стен в школьном коридоре. То ли из-за освещения это смотрелось не очень, то ли цвет был какого-то слишком термоядерного оттенка. В общем, он долго вызывал у меня не самые приятные ассоциации.

б) полет и свобода. И в то же время твердость и уверенность.

в) незабудки. Обожаю их.

г) у меня есть голубая простыня, в которую ребенок обожает заворачиваться, типа как в плащ)))

@темы: флешмоб

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Моб про персонажей

Да, опять)))

21.08.2015 в 21:56

Пишет  Айлэмэ:

Хороший моб
По поводу пункта 3. Целый пост я ниасилю, но коммент от его лица, не претендующий ни на что большое, могу родить.)

14.08.2015 в 10:50

Пишет  @Seighin:

Там пам пам
Пока я формулитрую тезисы по итогам вчерашних дискуссий повешу флешмоб:
Вы выбираете любого моего персонажа, а я, по Вашему выбору:
1. рассказываю о нем или о ней три не самых известных факта;
2. отвечаю на 3 заданных Вами о персонаже вопроса (любых);
3. пишу пост рассуждение от лица персонажа на заданную Вами тему.

Кому интересно - имя персонажа в комментарии.

@темы: флешмоб, упртст

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Понадеялась на остаток лета.
Ага, как бы не так, законы Мерфи нерушимы! Кажется, меня ждет еще больший трындец, чем был.
Твою мать...

@темы: дыбр

---

Впрос про упртст

У меня тут уже довольно давно пишется и играется замечательная трава. Вернее, две травы: одна по Первой Эпохе, другая - по концу Четвертой с уровнем технологий примерно начала XX века. В общем-то и то, и другое совсем неканон. Это можно назвать апокрифом, причем довольно упоротым. В второй вообще вылезает концепция перерождений у людей да не запишут меня в ЧКАшники)))
Пока оно все пишется под список тех, кому интересно и/или кому точно такие вещи не порвут шаблон и не вызовут бурю негодования.
Но со временем у меня созрел вопрос: а не открыть ли это все? А то вдруг кто-то хотел бы почитать, а попросить стесняется?
В общем, я в сомнениях и прошу совета.

ЗЫ. Пояснения в комментах приветствуются. Особенно для тех, кто выбрал третий пункт)))

Upd. Посмотрела на результаты и открыла все, кроме флудилок, ибо там адЪ и трэш. Теперь по тэгу упртст лежит трава обоих видов.

запись создана: 16.08.2015 в 22:04

Вопрос: Таки как поступить?

1. Яви все народу!		6	(75%)
2. Не открывай, а то набигут/ не хочу видеть у себя в избранном эту гадость		1	(12.5%)
3. Не открывай, но я тоже хотел бы почитать		1	(12.5%)
Всего:		8

@темы: упртст, объявления

---

Наконец-то...

Благоверный наконец-то вернулся с полигона. Говорит, игра - говно, но поиграли весело. Учитывая, что это стандартный отзыв уже на третью игру на этом полигоне - похоже, это судьба)))
А вообще все у них прошло примерно так:

(под катом - матом)

Это был второй раз, когда мы вывозили локацию, и первый раз - когда мы вывозили локацию на тысячник. Аццкий, мегагалактический, вселенский геморрой, скажу я вам!
Все это гребаное лето мы убили на подготовку, причем поскольку довольно скоро стало ясно, что я не еду (ибо ребенка оставить не с кем), то муж мотался и организовывал выезд, а я все лето почти безвылазно просидела с ребенком. Да, несколько раз сходила погулять с друзьями-знакомыми, съездила на 4 дня на игрушку, но в остальном реально все лето в четырех стенах. Причем последний рывок - собственно игра - стала для меня вообще жестяной жестью по многим причинам.
А после игры многие люди говорили, что мой муж, конечно, хорошо умеет строить армию, но меня им все же не хватало. Как же приятно такое слышать!
В общем, теперь я заслуженно ухожу в отрыв и всеми силами стараюсь не упустить остаток лета. За остаток августа и сентябрь надо успеть съездить на пару игрушек, погулять, потренироваться и мало ли, еще что.
Ура!

@темы: РИ, дыбр

---

Про Гондолин и восстановление справедливости)

Отыскав одну пачку артов с красивыми лордами Гондолина, я не успокоилась и стала искать дальше. И обнаружила, что если одного из двух моих любимых персонажей - Эктелиона - в интернетах полно, то второго незаслуженно забывают. Что весьма обидно, потому что отличился он больше всех. Да и фанфиков про этого замечательного товарища - всего ничего. А потому восстанавливаю историческую справедливость и пилю большой псто с цитатами и красивостями. Эх, жаль, что рисовать я не умела никогда, а на фички меня сейчас не хватает...

Итак.
Эльф, с которого даже балроги начинали в промышленных масштабах производить кирпичи, и который поубивал их больше, чем все прочие. Эльф, который умел неудержимо превозмогать, еще до того, как это стало Вархаммером. Более того, он превозмогал так, что Пожиратели Миров строятся к нему в очередь за автографом, а весь остальной космодесант просто отдыхает. И конечно же, это эльф, который повел свой народ в самую эпичную и эффективную самоубийственную атаку, какая только была в Первую Эпоху (да-да, Феанор с его забегом к Ангбанду тоже нервно курит в сторонке).
Ну вы поняли.
Я про Рога, главу Дома Гневного Молота.

«Последний же из отрядов состоял из людей Гневного Молота - среди них было очень много искуснейших кузнецов и мастеров, и весь этот род чтил Ауле - Кузнеца более всех прочих айнур. Сражались они огромными булавами, подобными молотам, и шиты их были тяжелы, ибо у них были очень сильные руки.
В былые дни в тот род принимали в основном тех нолдор, кто ускользнул из копей Мелько, и люди этого дома особенно горячо ненавидели деяния злодея и его демонов балрогов. Предводителем же их был Рог, самый могучий из Номов, отвагой мало уступавший Галдору из рода Древа. Знаком того народа были Молот и Наковальня, и на щитах их был изображен молот, высекающий искры, и любили они красное золото и черное железо.
Отряд их был весьма многочислен, и не было средь них ни единого слабого духом, и в той битве с роком добыли они себе наивысшую славу средь всех тех прекрасных народов; но злое было суждено им, и ни один не вернулся с того поля, все пали подле Рога и исчезли с лица Земли; и вместе с ними навеки погибли многие искусства и умения.» (Падение Гондолина)

(кликабельно)

(Читать дальше)

«А битва у врат и в самом деле была весьма жестокой. Дуилина из народа Ласточки, стрелявшего со стены, поразила огненная стрела одного из балрогов, что ярились у подножия Амон Гварет; и он рухнул со стены и погиб. Балроги все пускали небо огненные дроты и стрелы, объятые пламенем, что змейками взмывали ввысь и падали на крыши и в сады Гондотлим, и вот уже все деревья опалило огнем, и цветы и травы сгорели, и белоснежные стены и колонны почернели и растрескались; но еще хуже было то, что отряд этих демонов взобрался на железных змей и непрестанно стрелял из луков и пращей, пока город за спиной у защитников не запылал.
Тогда возопил Рог:
- Кому страшны балроги со всеми их ужасами? Смотрите, вот они, эти проклятые твари, что многие века мучили детей нолдолов, а теперь поджигают город у нас за спиной. Ко мне, воины Гневного Молота, расплатимся с ними за их злодеяния!
И воздел он свою булаву на длинной рукояти; и в пылу битвы проложил себе путь к самым воротам, ныне поверженным; и весь народ Молота и Наковальни мчался за ним клином, и искры сыпались у них из глаз от неудержимой ярости. Великим подвигом была та вылазка, и до сих пор поют о ней нолдолы, и немало орков рухнуло в низ и нашло свою смерть в пламени; а воины Рога взбирались даже на железных змей и нападали на балрогов, и тяжело ранили многих, несмотря на то, что те были вооружены огненными бичами и стальными когтями и огромного роста. Нолдолы сравнивали их с землей или, вырвав бичи, обращали их против самих балрогов (взять в руку раскаленную штуковину, чтобы получше отходить своего врага!), обжигая и раздирая их тела, как они сами некогда обжигали и раздирали гномов; так много балрогов перебили они, что просто диво, и устрашились полчища Мелько, ибо до тех пор еще ни один балрог не погибал от рук эльфа или человека. (вот тут не очень верится, и хочется сказать, что это просто ранний текст, потому что те же эльфы выходили и в Нирнаэт, да и помимо них было достаточно очень крутых бойцов, так что кого-то из балрогов могли убить и раньше. Впрочем, никто никогда не делал это ТАК)
Тогда Готмог, главный балрог, созвал всех своих демонов, что были поблизости от города, и распорядился так: часть балрогов вышла навстречу народу Молота и отступила перед ними, большинство же забежало сзади и взобралось на драконов, ближе к воротам, так что Рог не смог бы прорваться обратно без больших потерь. Но Рог, увидев это, не стал прорываться обратно, как они надеялись, но со всем своим отрядом ударил на тех, кому было поручено заманить их - теперь уж балроги бежали пред ним не из хитрости, а по необходимости. Рог выгнал их на равнину, и вопли тех балрогов оглашали долину Тумладин. А народ Молота носился меж остолбеневших отрядов Мелько, круша и рубя, пока наконец не смяли их превосходящие силы балрогов и орков, да еще напустили на них огненного дракона. Так и пали они все вокруг Рога, не переставая сражаться, пока не поглотили их огонь и железо, и до сих пор поется в песнях, что каждый из воинов Гневного Молота заставил семь врагов поплатиться жизнью за одну свою.» (Падение Гондолина)

(Смотреть красивости)

Мой любимый арт с ним


Не знаю, зачем ему пририсовали римские доспехи, но морда хороша


Групповой портрет, который уже был. Мой хэдканон поглажен.


Ну прекрасен же! (хотя в моем хэдканоне он все же не рыжий)


С Эктелионом и Глорфинделем.


Рог с полэксом. Две единицы прекрасного в одной картинке)))




Ну я даже не знаю, что сказать... и надпись - с ошибкой




А вот этот классный


...и в более-менее правильном доспехе. Красота!


Что-то в стиле...


Upd. А кто найдет еще артов или подскажет мне хороших фиков про него - тому большое спасибо!
Uupd. В комментах еще арты и ссылки на фики.

запись создана: 15.08.2015 в 16:17

@темы: прекрасное, картинки, толкин, ДГМ

---

Еще пикспам.

Не то, чтобы я фанат сего персонажа, но делюсь неожиданным. Как-то раньше не встречала артов с Эгалмотом. А тут - вот же он.

(кликабельно)

Еще от того же автора.

И раз уж на то пошло, гондолинские лорды все вместе.

(кликабельно)

Остальные.

@темы: прекрасное, картинки, толкин

---

Словеска. Четвертая Эпоха.

(начало)

Бреголас перевернул последнюю страницу из внушительной подборки книг, которую для него составили. Кое-кто он проштудировал дома, а последние, самые ценные издания выдавали только в читальный зал, так что он провел здесь немало часов. Правда, вся польза от его долгих изысканий заключалась только в одном: он понял, что ищет не там. Местные смотрители библиотеки уже привыкли к странному парню в военной форме (в гражданской одежде Бреголас почему-то чувствовал себя неуютно), который искал то, что сейчас очень мало кому интересно. Но увы, Бреголас, который все чаще называл себя Айгленом, приходить сюда в обозримом будущем больше не собирался. Всего-то через пять дней он должен был вернуться обратно на фронт, и это время он собирался потратить на что-нибудь другое. А дальше уж... как знать, вернется ли он вообще? Так что Бреголас предпочитал не загадывать и считал, что зашел сегодня в библиотеку в последний раз, или, как принято было говорить среди его сослуживцев - в крайний.
Парень закрыл книгу, встал и осторожно отнес ее на библиотечную стойку, а затем вежливо попрощался со все той же сухонькой старушкой, что встретила его в первый раз, и вышел на улицу. Он очутился почти на самом верху Цитадели, в самой старой и прославленной части города. Здесь, на верхних ярусах, было довольно многолюдно, дорого одетые пешеходы спешили по своим делам, но машин не было - улицы древнего Минас-Тирита просто не были для них предназначены, а перестраивать тысячелетний памятник истории никто не решился.
По правде говоря, Айглен не знал, куда идти. Домой не хотелось, ведь там начнутся бесконечные разговоры о том, что ему нельзя возвращаться туда, куда звал его долг. Мать снова будет плакать, а отец расскажет, что разговаривал сегодня с очередной важной шишкой в погонах, а ему, Бреголасу, только остается подписать кое-какие бумаги... Он устал объяснять и просто молча уходил бродить по улицам, а возвращался уже поздно ночью. Так какой смысл вообще там появляться? Со своими друзьями из прежней, мирной жизни он, конечно же, встретился в первые же дни, но общих тем стало на удивление мало, хотя вроде бы их увлечения не сильно изменились. Бреголас смотрел на ту, как жил раньше, словно на кино на экране, любимое и знакомое, но все же - только фильм. Что-то в нем необратимо изменилось, и как дальше с этим быть он не представлял. Впрочем, и не особо задумывался: какой смысл, если через несколько дней снова в окопы, а статистика потерь личного состава кого угодно вгонит в дрожь?
Сам не зная, зачем, он забрел в небольшое открытое кафе лишь немногим ниже пол улице, чем здание библиотеки. Здесь все было очень дорого, но у Бреголаса еще оставалась немалая часть его жалования, так что цены не очень его волновали. Как он думал. В действительности они не волновали его ровно до тех пор, пока он не глянул меню. Первой мыслью было уйти, но уходить совсем не хотелось, и он заказал себе простой черный кофе с сахаром, который, судя по всему, делали из чистого золота.
Откинувшись на спинку изящного резного стула с чашкой и сигаретой, Айглен рассеянно смотрел на улицу: на прохожих и ближайшие здания и дальше, на cпускающиеся вниз обширные городские кварталы и кольца древних стен. Ему еще больше казалось, что он смотрит кино, только почему-то цветное и со звуком.




 

@темы: упртст, словески

---

А я между тем Турина нашла

Йуного и задумчивого. И умиляюсь)

@темы: картинки, толкин

---

Что надо сделать, чтобы случилась какая-нибудь хрень? Правильно, отпустить мужа на игру.
Что надо сделать, чтобы случилась не просто хрень, а неприятная хрень? Правильно, отпустить на игру мужа и друзей.
Сижу, блин, теперь, один зуб выдернули, другой болит. А все на полигоне. Нет, я, конечно, сама виновата, что довела до трындеца и глотала обезболивающее, когда надо было идти лечиться. А трындец нагрянул, как всегда, в самый охренительно подходящий момент. Закон Мерфи в действии, чо уж.

@темы: РИ, дыбр

---

Про дома нолдор

«И когда Мелькор узрел, что пламя его лжи разгорается, и гнев и гордость проснулись в нолдор, он завел с ними речь об оружии; и нолдор начали ковать мечи, топоры и копья. Делали они и щиты, изображая на них гербы многих семей и родов, что соперничали друг с другом. Ими они хвалились, а об ином оружии молчали, ибо каждый считал, что лишь один был предупрежден.» (Сильм)

Поскольку мы не можем предполагать, будто счет у эльфов был "один, два, много", то следует заключить, что речь шла не только о сыновьях Финвэ. Можно предположить, что дочери Финвэ занимались тем же самым, но и это маловероятно. Финдис была ближе всех к матери и вряд ли лезла в эти разборки, Иримэ была дружна с Финголфином и, скорее всего, относила себя к его фракции. Остается Фаниэль, про которую вообще ничего не известно, но поскольку четвертой силы во время Непокоя мы не видим, значит, она тоже не вмешивалась, или у нее было совсем немного последователей.
Внуки Финвэ по большей части держались своих отцов и только после гибели Древ некоторые стали говорить против них, и это описывается как нечто необычное. Да и под определение "семей и родов" они не подходят.
Остается заключить, что разделение на три фракции последователей сыновей Финвэ было весьма условным, и "уровнем ниже" было множество мелких домов, которые не всегда мирно уживались. Так что среди представителей одной фракции все могло быть далеко не спокойно.
И действительно, вот например, Дома Гондолина не на пустом же месте взялись!

Надо будет подумать и написать про это. Интересно же.

Upd. Кстати, об употреблении слова "Дом" применительно к фракциям сыновей Финвэ.

«Фингон подвигом своим заслужил огромную известность, и все нолдор славили его; и ненависть между домами Финголфина и Феанора была предана забвению. Ибо Маэдрос просил прощения за Араман и отказался от прав на владычество над нолдорами, сказав Финголфину: "Если бы никакие беды не разделили нас, принцы, — правление, по справедливости, пришло бы к тебе, старейшему в роде Финвэ и одному из самых мудрых". Но не все его братья в душе согласились с ним.
Так, как и предсказывал Мандос, наследники Феанора стали зваться Отлученными, ибо верховное владычество и в Эленде, и в Белерианде перешло от них, старших, к дому Финголфина...» (Сильм)

запись создана: 10.08.2015 в 17:32

@темы: толкин, размышления