Железо рождает силу. Сила рождает волю. Воля рождает веру. Вера рождает честь. Честь рождает железо.(c)
Компания собирается, но пока что все плохо...
Змея вздохнула.
- Лучше вам обоим отсюда уехать, - сказала она, - а мы с Ломиэлью решим, как быть.
Змея вздохнула.
- Лучше вам обоим отсюда уехать, - сказала она, - а мы с Ломиэлью решим, как быть.
Грохот разрыва раздался совсем близко и был таким громким, что только через некоторое время Сильвирин и Айолли могли снова что-то слышать.
- И надеюсь, будем целы и дальше, - Сильвирин старался говорить как можно более спокойно.
-Я не хочу уезжать, - обратился он уже к Змее, - и, к тому же, уже не имею на это права. А Айолли... я пробовал посадить ее на поезд, но она не далась.
- Не могу спокойно жить, зная, что ты в опасности, да еще и из-за меня, - сказала она и невесело усмехнулась. - Я же там с ума сойду. Нужна тебе сумасшедшая жена?
Змея ничего не ответила. Этот тип личности она знала, и понимала, что переубеждать бессмысленно. На грохот снаружи она как будто и вовсе не обращала внимания.
- Мне ты любая нужна, - заверил он Айолли. - Но в первую очередь живая и не в виде коврика для вытирания ног у какого-то древнего ублюдка.
- И что же делать с вами, а? - вопросила она в пространство. - У нас есть время до завтрашнего вечера, до сходки. Либо вы покидаете город, либо мы придумываем план действий. Ломиэли что-то пришло на ум, но славна она не этим, так что я бы особо не рассчитывала.
При этом ее взгляд не сулил ничего хорошего. Однако Айолли его выдержала и посмотрела на Сильвирина.
- Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь.
- Ну вот и хорошо, - кивнул Сильвирин. - Значит, завтра ты уезжаешь, и он больше тебя не тронет.
- Но это плохая идея, - сказала северянка, глядя в пол. - Я же наконец стала Видящей и знаю это.
Если подумать, разбобмленные пути - это не вариант, потому что Минас-Тирит - все-таки столица. Там и вокзал не один, и все пути не раздолбаешь, так что поезда просто пустят в обход.
Ранить Айолли - тоже вариант, но Лумрен к ней все равно придет...
- Я доверяю твоему Дару, но давай все-таки попробуем, - ответил Сильвирин. - Хуже, чем сейчас, уже не будет.
Он прислушался к звукам наверху.
- По-моему, можно выходить.
Если подумать, разбобмленные пути - это не вариант, потому что Минас-Тирит - все-таки столица. Там и вокзал не один, и все пути не раздолбаешь, так что поезда просто пустят в обход.
Ранить Айолли - тоже вариант, но Лумрен к ней все равно придет...
- Я доверяю твоему Дару, но давай все-таки попробуем, - ответил Сильвирин. - Хуже, чем сейчас, уже не будет.
Он прислушался к звукам наверху.
- По-моему, можно выходить.
- Хуже может быть всегда, - сказала северянка и поднялась.
Змея молча сложила фотографии на топчан и поднялась.
- Говорят, будто в начале Эпохи этот подвал был обитаем. Хозяин дома женился на мордорской мораданэт, а она не привыкла к яркому свету и потому сначала жила здесь, - ни к кому не обращаясь, заметила она. - Так говорят, но я знаю, что это правда.
Сильвирин тоже встал, и уже поднимался по лестнице наверх.
- А откуда ты знаешь? - поинтересовался он у Змеи. - Это была твоя знакомая?
- Да, но не очень хорошо, ответила эллерэ.
Просто я была в городе в это время и смотрела, чем он живет.
Они поднялись наверх. Сквозь разбитое кухонное окно доносились гудки машин стражи и "скорой", по дому гулял ветер.
На улице было уже вроде бы безопасно, так что он вместе с Айолли вышел из дома, чтобы посмотреть, во что превратился город. Как оказалось, он сделал это очень зря.
Сбитый дирижабль зацепился огромным, изломанным корпусом жесткой конструкции за зубцы древней стены, а кабина лежала на улице, и из нее уже вырывалось пламя. Если он не успел отстрелять весь боезапас, запросто мог сдетонировать, так что лучше было отсюда убраться. Сильвирин быстро потянул Айолли за какие-то обломки, бывшие некогда крепостными укреплениями и прилегающим к ним зданием. Но, кажется, как ему начало не везти с попытками отправить северянку подальше из города, так и продолжило, только уже гораздо серьезнее. Бомбы, которые харадский пилот не успел сбросить, взорвались, и Сильвирин успел только упасть на землю, увлекая за собой Айолли...
... Очнулся Сильвирин уже в доме. Он лежал на кровати в спальне Айолли, а рядом с ним, на краешке, сидела Змея и смотрела в окно. Ее узкая и прохладная ладонь лежала у него на лбу.
Из окна тянуло осенней свежестью, гарью и чем-то кислым, чему трудно было подобрать название.
- Где... Айолли? Что с ней? - с трудом выталкивая из себя слова, спросил он.
Эллерэ улыбнулась, и стало видно, что под глазами у нее залегли темные круги.
Голова все еще кружилось, и его мутило, но он сел а затем попытался встать.
- Спасибо тебе, - он очень старался удержать равновесие, но все равно плюхнулся обратно на кровать. - Ты нас вытащила. А я полный идиот.
Следующая попытка оказалась куда более удачной. Сильвирин встал и, шатаясь, прошествовал мимо Змеи по направлению к двери.
- А в какой именно госпиталь ее увезли, ты не знаешь?
Она помогла Сильвирину спуститься по лестнице и, взяв с кухни запасные ключи, вышла с ним на улицу.
- Уверен, что дойдешь? - на всякий случай спросила она. - Это очень далеко отсюда, а транспорт плохо ходит.
Он медленно, но упорно шагал вниз по улице, шатаясь, словно пьяный. Несколько раз по дороге его останавливали прохожие, спрашивали, не ранен ли он, и не нужна ли ему помощь. Сильвирин вежливо отказывался и шел дальше. По дороге им встретилось много разрушений и еще один сбитый дирижабль, но на этот раз ничего не взорвалось. Повсюду сновали люди, стража довольно умело отгоняла случайных прохожих от завалов, оставляя только тех, кто мог действительно помочь их разбирать. Людей вытаскивали споро, но несмотря на все старания, возле каждого разрушенного дома лежали накрытые тряпками тела. Раненых быстро уносили на носилках к машинам "скорой" (к счастью, в этой части города уже мог проехать транспорт). Отовсюду слышались крики и стоны, где-то справа надрывно рыдала женщина, должно быть, немолодая, и ее скрипучий голос неприятно резал уши.
Как раз когда они вышли из ворот Старого Города, Сильвирин понял, что свои силы значительно переоценил. Он не позволил себе просто сползти на мостовую только потому, что думал об Айолли и не хотел показаться при Змее таким размазней. Вместо этого он уперся плечом в древнюю городскую стену и стоял так довольно долго, переводя дух.
- Может, правда отдохнешь? - спросила она, когда женщина ушла. - Тут рядом летнее кафе, вернее, то, что от него осталось. Мы и не успеем в таком темпе пешком, а трамвайные пути, говорят, разбомбили. К Айолли не пустят на ночь глядя.
Сильвирин с трудом отлепился от стены и пошел в сторону кафе, до которого, как ему сейчас казалось, было просто безумно далеко.
С грехом пополам дойдя до кафэ, она усадила Сильвирина на один из стульев, а сама уселась на стол рядом с ним. Тонкая рука снова легла ему на лоб,а потом эллерэ заговорила. Тихо, размеренно, речетативом... И боль начала отпускать, но вместе с этим пришла и сонливость.
- Спасибо, мне правда больше не нужно, - он усилием воли немного прогнал сонную одурь. - Теперь я могу нормально идти.
- Хотя бы держись за меня. - Она закинула его руку себе за шею и медленно пошла к трамвайной остановке. Сама бы она добралась гораздо быстрее, но Сильвирин ничего не хотел слушать, и они брели...
Айолли очнулась уже ночью. Поначалу она не сразу поняла, где находится, и оглядывала светлые обшарпаные стены, узкий коридор и людей на кушетках с ужасом. Но наркоз постепенно отходил, в голове прояснилось, и она смогла понять, что это какая-то больница. Ну точно, она закрыла собой Сильвирина, а потом стало очень больно и темно. Осторожно оглядев себя, северянка так и не смогла понять, где повреждения. Все болело равномерно и ее мутило. На некоторое время она снова забылась и очнулась, когда услышала рядом чей-то плач. Возле соседней кушетки сидела женщина, склонившись над тем, кто в ней лежал. Рядом копалась медсестра, деловито убирая какие-то трубки и склянки. Потом пришел какой-то мужик и, взвалив тело на плечо как мешок картошки, ушел. Ушли и обе женщины, и в коридоре стало почти совсем тихо. Почти, потому что слышались тихие разговоры - почти у каждой кушетки кто-то сидел. Потом из палаты раздался детский плач, но почти сразу прекратился. Успокаивать было некому.
Айолли молча лежала, стараясь как-то отвлечься от дурноты и ноющей боли. Она смотрела, как качаются тени от деревьев, отчетливо видимые на светлых, выбеленных лунным светом стенах, слушала, как капает вода, и думала, все ли ее знакомые живы. В том, что жив Сильвирин, она отчего-то не сомневалась.
Но впервые за сегодняшний день ему повезло: с идущей параллельно путям дороги свернула машина. Водитель остановил ее у самых рельс, открыл дверцу и приветственно помахал рукой.
- Вам в больницу надо? - спросил он, и Сильвирин отметил, что, должно быть, выглядит он просто очень паршиво, если это заметно даже в темноте. Не рискуя сейчас громко говорить, он просто кивнул.
- Могу отвезти на Сапожную, это отсюда ближе всего, - тут же предложил гондорец. - Я сам туда еду, - он запнулся, - дочь искать.
Сильвирин снова кивнул и поплелся к машине. Водитель уже понял, что из них двоих общаться лучше всего со Змеей, так что обращался по большей части к ней:
- Там на дороге, говорят, завал, но есть объезд, так что времени потеряем не много... А что с ним случилось? - он кивнул на Сильвирина, который уже забрался в салон и очень старался не отключиться.