Моб)

[Narwen Elenrel]

У меня уже был, но хочу еще

31.10.2014 в 18:27

Пишет  vinyawende:

Флэшмоб "Персонаж и..."
АПД: Поднимаю, просто так.

Я увидела на просторах Дайри флэшмоб "Персонаж и... кто-то или что-то". То есть комментирующий загадывает персонажа и какую-то переменную: другого персонажа, абстрактное понятие или еще что-то в этом роде. Ну, например, "Манвэ и... Варда", "Манвэ и... орлы", "Манвэ и...чувство долга", "Манвэ и отбойный молоток"... Так вот вы загадываете, я пишу про это десять фактов из своего фанона.

Вообще-то я видела этот флэшмоб у ролевиков, но, мне кажется, его и просто так можно проходить.

Так что загадывайте!

Ответы

Иримэ и свободное время
Этарн и счастье
Лоргар и Кор Фаэрон
Куруфин и придурь
Финголфин и воспитание детей
Феанор и глобальное потепление
Гил-Галад и корабли
Иримэ и живопись
Фингон и Арэдэль
Пертурабо и Император
Гил-Галад и Финголфин
Гил-Галад и Келебримбор
Иримэ и дети
Келебримбор и Куруфин
Саурон и поклонницы
Ородрет и горы
Халет и политика
Туор и превращение в эльфа

@темы: флешмоб

Comments

[Narwen Elenrel]

vinyawende, в мой хэдканон это как-то совсем не укладывается. То есть эльфы умирали и раньше, и валар было как-то пофиг, ну сидят в Мандосе и сидят, а как эльф умер в Амане - надо поговорить с Эру и что-то с этим решить. Ну и где тут справедливость?

[vinyawende]

Narwen Elenrel, не, там вопрос в другом. Валар считали, что с этим последствием Искажения они ничего поделать не в силах. Но хотя бы в их землях его нет. А потом она появилось. Манвэ очень расстроился, мол, елки-палки, как же так, а Эру ему говорит, мол, вообще-то выход есть, возьмите и возродите их. И Манвэ такой: а мы че, так можем? Эру его убедил, что ага, могут. Кроме, опять же, случаев со вторым рождением, которые он, насколько я помню (сейчас не заглядывала в текст) оставил за собой.

[Narwen Elenrel]

vinyawende, вот именно этот принцип у меня в фанон и не лезет. Если дело происходит в Средиземье - то трава не расти, это Искажение, ничего не попишешь. А вот если у них под носом в Амане - пора почесаться. В моем представлении Валар куда ответственней)
Впрочем, этот текст - часть "Преображенных мифов", которые в принципе есть пересмотр всей концепции и творческий поиск, который Профессор так и не успел завершить. Возможно, это было бы новым витком развития Арды как мира (вот как Листы и Квента), но этого мы никогда не узнаем. Однако очевидно, что использовать этот текст стоит с осторожностью.

[vinyawende]

Narwen Elenrel, у валар относительно Эндорэ уже очень большой негативный опыт, поэтому они вроде как смирились с тем, что там много такого, что не в их власти исправить. Но когда смерть эльфа произошла в их землях, хотя вокруг мир, а Мелькор сидит себе под арестом, это еще хуже, и Манвэ воззвал к Эру, а Эру ему дал совет.

[Narwen Elenrel]

vinyawende, но смерть - это всегда смерть, а эльфы - такие же эльфы. Чем те, кто умер в Средиземье, меньше заслуживают помощи?)

[vinyawende]

Narwen Elenrel, не, дало не в эльфах, а в том, что валар уже в общем-то смирились, что большую часть лажи, которую Мелькор творил в Арде, потом нельзя исправить. Но в свое доме они все-таки до сих пор этой лажи избегали... ну, то есть, не считая того случая, когда он утопил их дом целиком, но это отдельная печальная тема. А тут получилось, что лажа есть и у них дома, а они, выходит, ничего с этим сделать не могут, хотя Мелькор уже под присмотром Намо. Вот это Манвэ расстроило, и он воззвал к Эру. Тут и выяснилось, что кое-что сделать все-таки можно.

[Narwen Elenrel]

vinyawende, и все равно по такой логике получается, что одни мертвые эльфы ценнее и и больше заслуживают помощи, чем другие мертвые эльфы. Потому что с Мелькором-то все понятно, но души в обоих случаях лишились тел и бесприютны, и надо выяснить, можно ли им помочь.
Простите, но я совсем не хочу верить в таких валар. В моем представлении они куда лучше)

[vinyawende]

Narwen Elenrel, имхо, вы просто добавляете туда проблему, которой там нет. Конечно, было бы ужасно, если бы для них одни эльфы были ценнее других, я согласна. Но там дело не в этом, а в их неверии в собственные силы. Так бывает. Никто не совершенен. Кроме Эру.

[Narwen Elenrel]

vinyawende, но разница только в месте происшествия, души-то те же. Так что вопросы должны были возникнуть раньше.

[vinyawende]

Narwen Elenrel, написала я коммент, что это уже имхо на имхо, но потом стерла его. Потому что в вопросе, какие души эльфов важнее, те, что умерли в Амане или те, что в Эндорэ, никаких имх быть не может. Те и другие души важны одинаково. Тут я согласна.

Но я думаю, и валар были с этим согласны. И вопрос был в другом. И вот это уже дело восприятия, то есть имхо.

[Narwen Elenrel]

vinyawende, да, тут дагор имхор, конечно. Просто в моем фаноне Профеесор прав не в этом томе)

[vinyawende]

Narwen Elenrel,

[Гэллиан]

vinyawende, извините, я тут как-то надолго продолбался в реал, увы.

но мы ж потом начали говорить, что бы могло быть, если бы Эол не стал метать в Маэглина отравленное оружие

Тут я должен еще раз извиниться, потому как, похоже, кардинально неверно понял направление беседы. Я-то думал, что мы рассматриваем не ситуацию, что Эол резко включил адекватность и не стал раскидываться дротиками/кинжалами, а ту, в которой Тургон изначально считал, что Эол дорожит жизнью сына настолько, чтобы аргумент с его возможной казнью был для него решающим. Так что мы тут просто с вами друг друга неверно поняли в целом

Хотя не уверена, что это есть в моем фаноне о нем. Скорее даже, нет.

Ну, у нас с вами действительно сильно разные взгляды на Маэглина, так что это неудивительно))) Для меня это логически вытекает из канона. И нет, я не считаю, что Маэглин винил за это Тургона или считал его решение несправедливым. Он просто принимал его по отношению к себе, как данность.

[vinyawende]

Гэллиан, с возвращением)

Тут я должен еще раз извиниться, потому как, похоже, кардинально неверно понял направление беседы. Я-то думал, что мы рассматриваем не ситуацию, что Эол резко включил адекватность и не стал раскидываться дротиками/кинжалами, а ту, в которой Тургон изначально считал, что Эол дорожит жизнью сына настолько, чтобы аргумент с его возможной казнью был для него решающим. Так что мы тут просто с вами друг друга неверно поняли в целом

Ну да... я чувствую, что и сейчас чего-то не понимаю. Потому что "Эол дорожит жизнью сына настолько, чтобы аргумент с его возможной казнью" для меня звучит так, как будто Тургон угрожал Эолу казнью его сына. А такого не было.

Ну, у нас с вами действительно сильно разные взгляды на Маэглина, так что это неудивительно)))

Ну да)))

Для меня это логически вытекает из канона. И нет, я не считаю, что Маэглин винил за это Тургона или считал его решение несправедливым. Он просто принимал его по отношению к себе, как данность.

Понятно, спасибо.

[Анкорина]

Фингон и сны
Гил-Галад и грезы
Иримэ и здоровье

[Narwen Elenrel]

Анкорина, принято)

[Narwen Elenrel]

Berthe,
Туор и превращение в эльфа
1. Впоследствии Туор задавался вопросом, а был ли он когда-нибудь вообще человеком. Младенцем его отдали на воспитание Аннаэлю, и Туор рос среди его народа. Первые слова, которые он сказал, были на синдарине. В детстве он прочти не видел людей, кроме тех немногих, кто сбежал от вастаков и кого спасли и подобрали эльфы. Но ассоциировал себя Туор не с людьми, а с эльфами. Его даже не смущало, что он отличается от эльфийских детей - тем более, что в такое неспокойное время детей у эльфов рождалось мало.
2. Со временем Туор, конечно, осознал, что он человек, и Аннаэль позаботился о том, чтобы в голову его воспитанника не закрадывались мысли, будто люди чем-то хуже эльфов. Но Туору все равно проще было с эльфами, чем с людьми.
3. В плену Туор насмотрелся на людей и понял, что заметно от них отличается, причем не только он вастаков, но и от сородичей-хадорингов.
4. В Гондолине Туор освоился быстро. Поначалу город Тургона поразил его, вызвал восхищение и трепет, ведь ничего подобного Туор в жизни не видел. Но он вскоре свыкся с новым домом, а эльфы, обитавшие там, хоть и отличались от синдар Аннаэля, тоже оказались понятны, и Туор полюбил их, как и они его. Некоторые, те, кто видел его отца и дядю, а также те, кто отступил в Гондолин из остатков хитлумского воинства, дивились, как человек может быть настолько похож на эльфа.
5. Это сходство было, конечно, только в манерах, общении и взглядах. Внешне Туор был на эльфа совсем не похож и выглядел как типичный представительно народа Хадора.
6. С Идриль он почувствовал себя эльфом еще больше. То есть он просто не ощущал себя другим, они были счастливы вместе, хотя и понимали, что их счастье временно.
7. У Туора был свой дом, его признавали и уважали, и снова он не чувствовал себя отличным от эльдар. Нет, он не забывал, что он человек, просто это ему ни в чем не мешало. Он не переживал из-за своего происхождения, не считал его ниже и хуже, даже гордился им, но при этом оставался по духу ближе к эльфам, чем к людям.
8. Отплывая на Запад, Туор вовсе не надеялся на то, чтобы сталь эльфом. Он просто следовал за Идриль, а ее туда вело ее сердце. Он знал, что скорее всего, умрет в Валиноре быстрее, чем в Средиземье, и это его тяготило. Но он просто хотел то время, что ему осталось провести с супругой. Да и как можно было после стольких потерь оставить ее одну?
9. Валар он тоже о таком не просил. Он только и хотел, что прожить остаток жизни с Идриль и с тем народом, что стал для него роднее собственного. Он бы и не стал просить, ведь единственным примером, что он мог бы вспомнить, были Берен и Лютиэн, а он не хотел, чтобы Идриль стала смертной.
10. Свое превращение в эльфа Туор воспринял как великое чудо - впрочем, чудом оно и было, ведь без вмешательства Эру изменить душу невозможно. И в то же время Туор чувствовал, что теперь все завершилось правильно, что он просто стал тем, кем должен был стать.

[Narwen Elenrel]

Анкорина, вчера ответила, не задумываясь, но теперь хочу уточнить: в одном случае вы используете слово "сон", и в другом "грезы". Это для красоты, или вы разделяете эти понятия?

[Анкорина]

Грезы - это не сны. Это понятие ближе к мечте, но не предполагает целеполагания, тот, кто грезит, просто представляет себе, как что-то может быть и просматривает это в удобном для себя формате - кто-то картины представляет, кто-то беседует сам с собой... то есть, это как сон наяву, направленный. А сны субъект чаще всего не контролирует.

[Narwen Elenrel]

Анкорина, а, окей, поняла.

[:Verilme:]

Narwen Elenrel, спасибо!

[Narwen Elenrel]

Анкорина, начну с чего попроще)

Иримэ и здоровье.
Хотя правильнее было бы сказать, Иримэ и травмы, поскольку здоровье у нее, как и у всякого эльфа, изначально идеальное. Здесь я опираюсь на факт из канона, что эльфы - очень живучие создания и восстанавливаются после повреждений, от которых человек бы умер или остался калекой.
1. В Амане никаких серьезных повреждений Иримэ не получала. Несмотря на то, что она в детстве была тем еще сорванцом, потом охотилась и много путешествовала, а во время Непокоя училась биться на мечах, обходилось без травм. Синяки, ушибы и ссадины, конечно же, не в счет. Один раз она сорвалась со скалы и сломала руку, но кости срослись правильно и быстро, так что обошлось без последствий. Отношение к травмам у Иримэ было странное. С одной стороны, она очень боялась боли и совершенно не умела ее терпеть, могла разрыдаться из-за сбитой коленки. С другой стороны, последствия ее никогда не останавливали. Возможные страдания не были для нее поводом отказаться от очередного опасного увлечения. Со временем она стала легче переносить боль, но все равно боялась. А вот психологическую травму она себе заработала. В детстве Иримэ упала в колодец и чуть не утонула, с тех пор она боялась темной холодной воды.
2. В Альквалондэ Иримэ не получила ни одной раны и тогда впервые пожалела, что ей не больно. Боль могла бы отвлечь ее от ужаса произошедшего, но ее не было.

(трэшак)

3. У Иримэ было не очень-то много своих верных, но она чувствовала за них ответственность. И во Льдах она старалась быть для них образцом стойкости, бесстрашия и уверенности. Она отказывала себе в отдыхе, чаще прочих отправлялась разведывать дорогу или добывать пропитание. Потом добавились еще двое детей, о которых она заботилась и поочередно несла на спине то одного, то другую. Таким образом она несколько раз доводила себя до истощения и обмораживалась. Пару раз целители совершали буквально чудо, спасая ее конечности. Шрамы на руках и ногах после обморожения у нее не проходили еще несколько десятков лет. Ногти на пальцах ног и на левой руке у нее сошли и отросли тоже через несколько лет. Тогда она научилась терпеть и усталость, и боль, и плохое самочувствие. Она просто не могла позволить себе жаловаться и не жаловалась.
4. Иримэ командовала тяжелой пехотой и сражалась обычно в первых рядах. Разумеется, она была ранена и много раз. И она была из тех, кто в госпиталь своими ногами не приходит. Лечили ее иногда качественно, а иногда она требовала от целителей, чтобы ее зашили по-быстрому и отпустили восвояси. При этом Иримэ все так же боялась боли, ненавидела лечиться и восстанавливаться после ранений. Временная беспомощность приводила ее в бешенство и отчаяние. Но она научилась относиться к этому легко и не показывать своих страданий больше, чем другие воины. Она не видела для себя иной жизни и повреждения воспринимала как неизбежное зло. Она переживала то, что было для нее кошмаром, но осторожней не становилась. Она вообще из тех, кого жизнь осторожности не учит.
5. В Дагор Аглареб булавой тролля ей промяло доспех и переломало два ребра, которые срослись немного неправильно. Это не было особенно заметно и не мешало. В одной из стычек она получила копьем в живот, и после этого у нее нет около полуметра кишечника, но эльфы - существа живучие, и последствия не ощущались. Раны, которые заживали вообще без последствий Иримэ даже не считала, только шрамы напоминали о них. А они обычно оставались и зарастали медленно, потому что нормально долечиться - это не про Иримэ. Только лицо у нее осталось без отметин, потому что его она просила старательно залечивать с помощью снадобий и чар.
6. Иримэ было бы проще перечислить, чего с ней не случилось в Браголлах, чем что случилось. Она получила сильные ожоги, когда в начале битвы воинство Хитлума пыталось пробиться на помощь сыновьям Финарфина, потому что пехота шла по едва остывшей лаве. Она надышалась вулканическим дымом, как и многие, но это уж точно никого не удивляло. У стен Барад-Эйтель бичом балрога ей разодрало плечо и шею, так что она лишь по большой удаче осталась жива. Во время очередного штурма камнем из катапульты ей раздробило бедро, так что она чуть не потеряла ногу и потом заметно хромала. Спустя долгое время хромота почти прошла, но проявлялась, когда Иримэ уставала и не следила за тем, чтобы ходить ровно. Менее серьезные ранения она, опять же, просто не считала. Но отношение к своему состоянию вида "как-то подлатали - и в бой" потом сказалось на ее здоровье, и восстанавливалась она долго.
7. В Нирнаэт Иримэ чуть было не отправилась прямиком к Намо. Балрог огненным мечом разрубил ее едва не на пополам, а еще ей клевцом проломили череп. Более мелкие раны и общее истощение после нескольких дней битвы можно и не упоминать. Иримэ уже почти слышала Зов из Мандоса, но ее оттащили в Ангбанд и вылечили с помощью темных чар. Разумеется, такое "исцеление" противоестественно и само по себе является ужасной пыткой. Физически ее тело было в порядке, но заживленные таким образом раны болели потом долгие годы, а левую половину тела время от времени сводило судорогой. В Ангбанде она пробыла долго, и там о ее здоровье очень даже заботились. Все-таки дочь Финвэ - это символ, а покалеченный символ не будет иметь силы. Так что ее тщательно лечили после пыток (что из этого было хуже - неоднозначный вопрос), кормили чуть лучше, чем других пленников. От деградации мышечной ткани из-за отсутствия движения это, впрочем, не особенно спасало, а хоть как-то шевелиться у Иримэ получалось не всегда; особенно когда Иримэ стала изображать полную апатию, чтобы усыпить бдительность охраны. Когда Иримэ сбежала, она довольно долго блуждала по Ангбанду в поисках выхода и повстречала детеныша дракона. Детеныш был еще мелкий, но встреча все равно обернулась ожогами по всему правому боку и спине. Потом был путь через Анфауглит, и наконец Иримэ чуть было не замерзла насмерть в Топях Серех. К счастью, ее подобрали и выходили. Разумеется, она забила на советы лекаря сразу же, как смогла нормально двигаться и драться.
8. Если физические повреждения у Иримэ хоть как-то, но зажили, то с психикой было куда хуже. Моргот и его слуги показывали ей множество иллюзий и мороков, как бы погружая ее в самые разные ситуации, чтобы сломать, запугать, запутать или наоборот заставить довериться. Так что долгое время она не до конца была уверена, что действительно сбежала, и это не очередной хитроумный морок. Так, встречая знакомого, она просила их сказать ей нечто, что знают только они двое. Это придавало ей уверенности, но ненадолго. Во сне и наяву ее преследовали воспоминания о пережитом. Да, она в прямом смысле видела галлюцинации, а спать могла только выпив настойки ацеласа и/или напившись до беспамятства. И даже так ей нужен был кто-то, кто сидел бы рядом, потому что во сне она могла навредить окружающим или себе, или просто громко кричать. Иримэ больше не могла писать картины, потому что всякий, кто смотрел на ее работы, видел самые худшие свои кошмары и мог лишиться рассудка. Вернее, не писать их она не могла, но завела привычку сжигать свои творения сразу же, как они были завершены. У нее появилась тяга к жестокости, она наслаждалась не только битвой, как раньше, но и убийством и страданиями врагов. И ей было очень трудно держать себя в руках. Если раньше она была смелой, то после плена у нее напрочь отсутствовал страх, как будто инстинкт самосохранения исчез. От постоянных кошмаров и невозможности расслабиться и отдохнуть (ибо при малейшей потере концентрации она погружалась в маленький Ангбанд в собственной голове) да и просто от жизни такой Иримэ стала дерганной, злой и циничной. Она стала куда меньше ценить не только свою жизнь, но и чужие. В ее жизни не было другой цели, кроме войны и мести, она жила только этим. Впрочем, тем, кого она собрала вокруг себя, был нужен именно такой предводитель. У нее была куча странностей в поведении, вроде того, что она могла ударить или даже пырнуть ножом того, кто без предупреждения к ней прикоснулся.
9. То ли от накапливающейся усталости, то ли от того, что все душевные силы уходили на борьбу с кошмарами, у Иримэ стали куда медленней и тяжелее заживать любые раны. Да и прежние повреждения давали о себе знать, отзываясь постоянной болью. Правда, боль уже стала привычной. То ли нервные окончания после стольких истязаний зажили как-то неправильно, то ли дело было в психике и самовнушении, но Иримэ почти не чувствовала боли. А ту, которую все-таки ощущала, воспринимала как что-то, не требующее внимания, вроде перемены погоды.
10. У этой истории несколько вариантов концовки, но я возьму ту, где Иримэ прожила до середины Второй Эпохи. Очень рано для аманэльда она истаяла. У людей это назвали бы преждевременным старением. Это началось у нее в начале Эпохи, и никто не мог ей помочь. Вернее, способ был один - плыть в Аман, но Иримэ туда категорически не хотела. К моменту своей смерти в Эрегионских Войнах Иримэ уже больше напоминала призрак, нежели живого эльфа.

[Анкорина]

А можно еще Куруфин и люди? Мне ну очень интересно, как вы это видите

[Narwen Elenrel]

Анкорина, можно) остальное за одно допишу)

[Анкорина]

Narwen Elenrel, Дунвег и чувство долга

[Narwen Elenrel]

Анкорина, будет) и про Куруфина тоже помню, просто я тормоз и медленно, но верно заполняю.

[Анкорина]

Narwen Elenrel, буду ждать