Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поздравления псто)))

 Айлэмэ, с днем рождения! Желаю, чтобы вдохновение тебя не покидало, а подлый зверь неписец забыл к тебе дорогу. Чтобы всегда находилось много хорошей и годной травы на самые разные темы. А еще, чтобы в жизни у тебя всегда находилось место для тепла, няшности и милоты)))

По поводу подарка... В общем, ты дала мне такую тему, что я размахнулась на очень многа букваф, но по некоторым причинам, потом простыню писать стало нереально. Так что я решила интригующе прерваться на самом интересном месте))) Но продолжение будет как только, так сразу.
Детеныш получился не ахэрский, а кое-какой другой, но все равно, имхо, прикольно.
Твердыня по траве, но с точки зрения эльфа, поэтому все равно жутенькая. Но есть няшные северяне)))
Блохи не ловлены вообще. Я честно-честно их всех выловлю, но чуть позже. Upd. Вот, более-менее отловила.
Начало нагло совпадает с предыдущим куском,и это не баг, а фича)))

И да, на всякий случай, предупреждение.
Под морем - гремучая смесь канона с апокрифами. Там есть персонажи, ситуации и идеи, которых в каноне не было и быть не могло. Всем, кроме адресата и тех, кто в теме, читать с осторожностью)))

(Читать.)

Морок хорош тем, что с его помощью можно заставить почувствовать такую боль, от которой, будь она настоящей, умер бы даже эльф. А еще можно наслать самый худший, самый глубокий и невозможный ужас, самое черное отчаяние. А потом можно дать надежду, за которую так трудно не ухватиться, даже когда знаешь, что все вокруг - ловушка, расставленная, чтобы затащить во Тьму. Боль. Страх. Отчаяние. Надежда. Иримэ видела тысячи мест и тысячи лиц. Тысячи голосов убеждали, просили, угрожали... Все было видениями и ложью. Иримэ привыкла ничему не верить и никого не слушать. Любой, кто представляется другом - враг. Любой, кто причиняет боль или угрожает - тем более враг. Ни на что не соглашаться. Ничего не принимать. Никого не слушать. Иногда были настоящие люди и настоящая боль - чтобы совсем запутать. Иримэ тогда уже плохо осознавала, кто она, почему она здесь, и чего от нее добиваются. Она помнила только одно: не открывать свой разум, ни на что не соглашаться, не верить ничьим увещеваниям. Она не знала, почему должна так делать, но эта убежденность была единственным якорем, удерживающим ее от безумия.
Время шло. Она не знала точно, сколько уже провела в Ангамандо - дни, годы, века? У нее не было никаких ориентиров, чтобы отсчитывать время. С ней было запрещено разговаривать тем людям в черном с серебром, которые приносили ей еду, чистую одежду и все прочее. Те, кому позволено было обмениваться с ней хоть какими-то словами, получили одобрение майа Лумрена, который был за нее "ответствен", или же лично Моргота, и никогда не сказали бы при ней лишнего.
Между бесконечными кошмарами и обманными видениями она на краткое время возвращалась в реальность. Тогда ее вели в маленькую темную камеру и приковывали к стене за руки, ноги и шею. Цепи были достаточно длинными, чтобы она могла спать - правда, только сидя. Здесь тоже невозможно было следить за временем. Кроме того, Ангбанд был высечен прямо в скальной породе, внутри гор или глубоко под землей, так что окон не было не только в камере, но и где-либо еще. Время суток тоже не было ей известно.
В камере она погружалась в тяжелый, беспокойный сон. В черную темноту без сновидений или же снова в те же кошмары - она не знала, виноват ли в этом Лумрен, или это всего лишь причуды ее истерзанного сознания. Получается, она вообще спала большую часть времени. Иногда спать не получалось, и она просто смотрела в стену. И вспоминала. Самый главным было почаще вспоминать, кто она, почему она здесь, и почему ей ни в коем случае нельзя сдаваться. А еще она клялась себе, что выберется из Ангамандо и поквитается с Лумреном, Сумрачной тварью, творцом ее безумия. А еще и с самим Морготом, который тоже приложил к этому руку.
В эти моменты она часто ощущала на себе взгляд. Но не со стороны маленького смотрового окошка в двери, а отовсюду, словно на нее смотрели стены и потолок. Словно на нее смотрела сама крепость. Со временем Иримэ все больше уверялась, что Ангбанд - живой. Твердыня разглядывала ее, очевидно, считая враждебным элементом, словно песчинку, попавшую в раковину моллюска. Сначала она пыталась раздавить ее, тоже сломать ее сознание и заставить впустить в свой вечно закрытый разум Тьму. Но ей, также как Мелькору и Лумрену, это не удалось, и она сдалась. Тьма давила теперь не так сильно, но постоянно и явственно. Твердыня формировала вокруг нее сгусток тьмы, пытаясь отгородиться - и от того аналогия с моллюском и раковиной становилась еще более верной. Но эта песчинка однажды разобьет свою жемчужину изнутри. Лалвендэ клялась себе и в этом.
В конце концов, эльда ко всему может привыкнуть, даже к боли, морокам, постоянно давящей на сознание Тьме и потере ориентации во времени и пространстве. И Иримэ привыкла. Настолько, что в одну из ночей (хотя совсем не обязательно, что это в действительности была ночь), когда к ней не шел сон, а мысли были поразительно ясными, она поняла, как сбежать.
Постепенно она стала все меньше и меньше реагировать на то, что происходило с ней в реальности. Не поднимала голову, когда охрана заходила в ее камеру, не пыталась заговорить. Если ей не хотелось спать, она все равно заставляла себя дышать медленней и глубже, чтобы выглядеть спящей. Вскоре она перестала сама брать еду и питье, но послушно ела, если их подносили ей ко рту. Голова ее была все время опущена, глаза закрыты. Она как будто не слышала, если к ней обращались, не сопротивлялась, если кто-то ее бил или слишком грубо вытаскивал из камеры. Иримэ была абсолютно беспомощна, словно маленький ребенок или аданский старик, выживший из ума. Изображать это все было трудно и неимоверно унизительно, но спустя долгое, невозможно долгое время, ее усилия были вознаграждены. Уверенные, что Лалвендэ их не слышит, охранники стали иногда переговариваться между собой, и из их слов она узнала, что битва Бессчетных Слез, окончившаяся для нее для нее пленом, была двадцать три года назад, а изображает беспомощность она уже несколько месяцев. Также из их разговоров иногда становилось ясно, день сейчас или ночь. Как оказалось, ее приводили в камеру в разное время суток, руководствуясь не световым днем, а только лишь планами Лумрена и Моргота. Впрочем, она заметила, что чаще это происходит днем, потому что для них обоих ночь была удобней.
Осознание времени стало еще одним якорем, который не давал ей окончательно сойти с ума или сломаться.
Постепенно при ней стали вести более содержательные беседы. Как оказалось, Лумрен нисколько не обеспокоен ее состоянием и уверен, что исцелит ее, как только добьется успеха. Более того, он считал, что теперь его победа близка.
Иримэ перестала вяло переставлять ноги, когда ее вели к майа для очередных мучений, и теперь ее несли туда на носилках. Через некоторое время с нее сняли оковы, а в камеру поставили узкую койку, на которой она теперь лежала. Также к ней приставили девушку-северянку, которая должна была за ней ухаживать. Эту девушку ей заранее было немного жалко. Она имела небольшой, судя по всему, недостаточный талант к тому, чтобы стать одной их тех, кого в Ангамандо называли "Видящими", но все же смотрела на нее не только физическим зрением. Северянка привязалась к ней и в какой-то мере восхищалась ее волей. Кажется, она немного жалела ее. Иногда она оставалась в камере дольше необходимого и что-то рассказывала Иримэ, не ожидая, конечно же, ответа, как разговаривают с больными, находящимися без сознания. Северяне, как и эдайн, верили, что такие односторонние беседы не дадут душе несчастного уйти. Из-за какого-то суеверия она не называла своего имени, но про себя Лалвендэ окрестила ее Ломэлоттэ, Цветок-в-тени.
Иримэ приходилось лучше контролировать себя, чтобы аданет не уловила изменение ее настроения и не поняла, что ее состояние на самом деле обман. Это было проблемой, при том, что эльфийке трудно было оставаться спокойной, осознавая, что она должна сделать с этим, пусть обманутым, но совсем не желающим ей зла существом.
Наконец, когда охрана стала вести себя совершенно расслабленно, и с разрешения Лумрена ее количество сократилось до двух человек, Иримэ поняла, что пора действовать.
В очередной раз ее переложили на носилки и потащили в покои Лумрена. Двое северян несли их, еще двое, вооруженные, шли спереди и сзади. Ломэлоттэ шла рядом с ней и держала ее руку. Это последнее обстоятельство было хуже всего, но выбора не было. Когда маленькая процессия оказалась в пустом и безлюдном участке коридора, Иримэ резко встала и спрыгнула с носилок. Девушка оказалась к ней ближе всего, и от неожиданного удара в лицо она отлетела к стене и ударилась головой об камень. Ломэлоттэ потеряла сознание, но была жива, и это была единственная возможная благодарность за ее заботу.
Первый из охранников оглянулся и попытался вытащить меч, но не успел. Иримэ подскочила к нему, перехватила и вывернула его руку и вырвала клинок. Теперь, когда у нее было оружие, побег становился гораздо проще. Северяне были неплохими бойцами, но с ней они сравниться не могли, и спустя несколько мгновений все, кроме девушки, были мертвы. Никто не успел убежать, чтобы позвать подмогу.
Иримэ бросилась прочь.
Она не знала, где выход, у нее не было об этом даже самых приблизительных представлений, так что Лалвендэ просто неслась по коридорам куда глаза глядят. Иногда ей удавалось скрыться к в каком-нибудь боковом проходе от проходящих патрулей, а если нет - она яростно бросалась на них, и мало кто мог ей хоть что-нибудь противопоставить. За время, проведенное в неподвижности она немного потеряла навык, но тело быстро вспоминало привычные движения и приемы, к тому же, даже сейчас против людей ее умений вполне хватало.
В Ангбанде поднялась тревога. На пути Иримэ попадалось все больше вооруженных людей, и число их в каждом отряде тоже увеличивалось. Это становилось проблемой, поскольку каждый такой отряд теперь мог существенно задержать ее, а полученные в бою мелкие раны рано или поздно должны были начать сказываться. Но даже тогда, когда вокруг никого не было Иримэ не оставалась одна. Твердыня Тьмы следила за ней. Теперь она не пыталась отгородиться от нее, а снова стремилась раздавить и уничтожить. Пол и ступени лестниц неожиданно становились странно скользкими, либо на пути попадались отколовшиеся от стен мелкие камешки, о которые Иримэ спотыкалась. Через некоторые проходы было тяжело бежать, движения замедлялись, словно она пыталась двигаться сквозь толщу воды. Сначала Ангбанд выводил к ней побольше северян, облегчая им задачу. Но вскоре, судя по всему, крепость поняла, что это приводит только к большему количеству жертв, а Лалвендэ все равно удается через них прорваться. И в какой-то момент обходить патрули стало неожиданно легко. Как бы ее ни разыскивали, всегда попадался нужный поворот, за которым можно было скрыться.
Только вот все свободные коридоры и лестницы вели вниз, в самые глубокие подземелья. Туда, откуда не выбраться.
Иримэ понимала, что ее загоняют, но идти в одиночку сражаться со всеми войсками Моргота было бы самоубийством. Твердыня, словно тело больного адана, стремилась как можно скорее избавиться от вредоносной заразы. И Лалвендэ оставалось только надеяться, что такая "зараза" ей не по зубам.
Время снова остановилось, потому что в Ангбанде действительно не было дня и ночи. Иримэ пряталась, если врагов оказывалось слишком много, и принимала бой, если это было разумно. Постепенно она спускалась все глубже и глубже, много ниже уровня земли. Здесь ей реже встречались люди, но чаще орки или разного рода морготовы твари, некоторым из которых она не знала названий. Сама крепость тоже менялась. Если "наверху" каждый коридор, галерея или комната представляли собой произведение искусства, сочетание природной красоты камня и резьбы, подчеркивающей гармонию его структуры, то "внизу" были в основном грубо высеченные в скале проходы, многие очень сырые или нестерпимо жаркие, но главное, наполненные Тьмой настолько, что казалось, поглощают любую искорку неискаженной жизни, стоит ей там оказаться.
В Твердыне жили тысячи и тысячи людей и орков, а также множество майар и других странных существ, о чьем происхождении можно было узнать разве что от самого Врага Мира, но крепость была настолько огромна, что казалась довольно пустой, и всегда можно было найти коридор или залу, в которой годами никто не появлялся. Иримэ блуждала по Ангамандо много дней. Она не получила серьезных повреждений, которые вынудили бы ее остановиться, но крепость словно мешала ей раздобыть еду, воду или оружие взамен потерянного, если такое случалось. Она была так голодна, что порой живот сводило судорогой, а голова неприятно кружилась, и так страдала от жажды, что вынуждена была слизывать капли конденсата со стен. Однако она неизменно находила или забирала с боем то немногое, что было необходимо ей для выживания. Встреча с ней стоила жизни многим людям и оркам и даже некоторым из слабейших майар. Первый меч, который она забрала у северянина, превратился в кусок оплавленного металла, когда на своем пути она повстречала валарауко. Лалвендэ не стала вступать с ним в честный поединок - вместо того она упала на пол и, пользуясь разницей в росте, прокатилась к его ногам, а затем изо всех сил рубанула клинком по колену. Результатом стала потеря оружия, ожоги и необходимость искать новую одежду вместо почти сгоревшей - но и возможность бежать дальше.
Однако как бы отчаянно она ни сражалась и как бы ни боролась за жизнь, она спускалась все ниже, пока переходы и комнаты не стали более всего напоминать вырытые в камне огромные норы. Здесь она долгое время не встречала ни одного живого существа, но иногда из проходов тянуло запахом обгоревшей или гниющей плоти. А еще другим запахом - не поддающимся описанию, тяжелым и терпким, густым и напоминающим запах нагретого железа. А через многие тысячи ударов сердца - это был единственный временной ориентир, который у нее еще оставался - она оказалась в огромном, полностью лишенном света зале, гулком и, казалось бы, пустом. Но на самом деле пустым он не был. Прислушавшись, Иримэ уловила тихий, неразличимый поначалу шелест, почувствовала текучие движения гибкого змеиного тела неведомого существа. Хотя нет, она уже догадывалась, кто был здешним обитателем.
Шелест приближался, поскольку существо, видимо почуяло незваную пришелицу. Оно двигалось плавно, но довольно быстро, и очень скоро напротив Иримэ раскрылись два огромных глаза, круглых, с черными вертикальными зрачками и огненно-желтой радужкой, расцвеченной кроваво-красными искорками. Существо смотрело на нее с совершенно неожиданным для такого случая любопытством, незамутненным и детским...

@темы: картинки, поздравлялки, творчество, толкин, фанфики, упртст

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

9.05

Это такая дата, по поводу которой мне всегда много хочется сказать, а слов не находится по многим причинам. Так что я просто подниму найденное в прошлом году самое лучшее из всех мной встреченных высказываний по поводу Дня Победы.

09.05.2014 в 21:25

Пишет  Alassien:

09.05.2014 в 23:13

Пишет  Огненный Тигр:

С Днём Победы
Cегодня я увидел, пожалуй, самую замечательную фразу о праздновании 9 мая:
"Помним. Гордимся. Живём"
Проняло сильно, потому что наши деды и прадеды, бабки и прабабки воевали, партизанили, из последних сил работали в тылу, выживали там, где, казалось, выжить нельзя, для того, чтобы мы жили. Не носили вечный траур по ним, не копили вечную ненависть (особенно к тем или ным народам, ибо они воевали, чтобы национальность не была преступлением. Никакая. Даже немецкая), не мерились, чьи предки героичнее и с какого дня началась настоящая война, а помнили их и жили достойными людьми.
С Днём Победы!

А еще, раньше в этот день говорили прекрасное пожелание, которого сейчас особо не слышно. Но его стоит вспомнить.
Мирного неба.

---

Мысль дня

Не в рамках холивора, а просто так, в сторону.

Я честно отсидела свои положенные одиннадцать лет за школьной партой. И так же честно посетила все положенные мне уроки литературы (ну, может, и прогуляла какой, но не суть). Я честно отслушала эту несусветную муть о том, как правильно трактовать художественные книжки, чтобы ни в коем случае не углядеть там ничего, что не написали по это маститые критики. Я даже писала про это сочинения и, не хвастаюсь, четверку получила, наверное, один или два раза. А все остальное было на "отлично".
Словом, я чувствую себя в это плане абсолютно свободным человеком и считаю, что у меня есть священное право не делить героев на отрицательных и положительных. Отрицательными и положительными бывают числа, заряды, температура... да много чего еще, но не книжные герои. Герои могут быть интересными или неинтересными. Они могут быть живыми ли картонными. Они могут нравиться или не нравиться. Могут быть второстепенными или главными.
Но герои - это портреты людей, только не на картине, а в книге. Люди не бывают положительными или отрицательными. Совсем не бывают.

@темы: размышления, дыбр

---

Гэллиан, с днем рождения!

Моему замечательному и любимому бро желаю всего самого-самого и побольше. И чтобы все у тебя хорошо складывалось а что не складывается - упихивалось))), а еще больше упоротости, хорошей и разной. Ну и, конечно, оставаться таким же классным, как и всегда)))
А я тебе принес кой-чего...

(Пояснение. Оно же оправдание)

Я очень хотел написать тебе что-нибудь про светлых и прекрасных ваньяр, но понял, что не хочу плодить сущности, а писать про Айко как-то опасаюсь - вдруг накосячу? Так что я наваял немного занудства про настроения, атмосферу и вообще "эльфийский дух". Если вышел перебор с дивностью и пафосом - придумаю еще чего-нибудь)))

(Читать)

Конец Эпохи

Мир менялся. Воинство Валинора выдвигалось в Сирые Земли.
Посланник явился совсем недавно, и его речь на празднике до сих пор была главной темой для обсуждений. Он пришел как знак самой судьбы, как проявление воли Творца, как чудо, которого не ждали, но на которое надеялись. Он говорил от лица всех эльдар и эдайн, живущих в Эндорэ, он рассказывал об их бедах и просил помощи. Он просил. Судьба - требовала. Война, которая осталась за широкими морями и зачарованными островами, снова коснулась Благословенной Земли. Этого ждали, но такие события всегда кажутся неожиданными, сколько бы ты ни думал о них.
Ваньяр не хотели войны, но и не боялись ее. У них был долг перед Ардой, долг перед миром, к которому они привязаны до самого его конца, и этот долг звал их в Эндорэ. Никто так и не узнал, что Владыка Ингвэ думал обо всем этом. Он чувствовал боль за тех, кто уйдет в Чертоги Мандоса в этой войне, и его нельзя было не понять. Но также он все эти века видел слезы своей сестры - редкие и гордые, поскольку она много переняла у народа, с которым связала свою судьбу. И мало кому было дано понять, что творилось у него на сердце. Были и другие, кто считал, что изгнанников и так слишком надолго оставили одних.
Ингвэ созывал знамена. Ингвэ собирал армию, обучал воинов. Он готовился. У ваньяр была вера, было осознание своей правоты, и благословенный свет не угасал в из глазах. Но помимо веры, нужны была крепкая сталь и крепкие руки тех, кто поднимет ее во имя самой важной цели. Поднимет с чистым сердцем, без страха, но и без ненависти.
Валмар и Тирион жили теперь только подготовкой к предстоящему походу. Это произошло так внезапно, что трудно было поверить. Еще вчера эльдар беззаботно прогуливались по улицам, беседуя о всевозможные искусствах и знаниях или просто о том, что весна в этом году выдалась теплее, чем в прошлом. А сегодня все это оказалось ничего не значащими мелочами, и разговоры велись о том, сколько слоев металла сковать вместе, чтобы меч вышел достаточно прочным, но при этом гибким и не ломался. Или о том, какой строй стоит использовать на равнине, а какой - в холмах. Жизнь стала другой. Она менялась каждый раз, когда Тьма или необходимость борьбы с ней касалась Благословенной Земли. Когда-нибудь все закончится, но она уже не станет прежней, след останется навсегда. Точно так же не будут прежними те, кто отправится в Средиземье.
Впоследствии эту войну назовут Войной Гнева. Изгнанники, должно быть, будут судить по себе. Но правда состояла в том, что ваньяр были движимы гневом совсем не в первую очередь. Напротив, не столь уж многие из них испытывали его. Нет, было чувство долга, была решимость, была уверенность в том, что принято верное решение. И этого было достаточно.
Все понимали, что это бой, который нельзя проиграть, потому что второго шанса не будет. Но если вера - не пустой звук, то они победят, и дело здесь не в стратегии и не в количестве бойцов. Дело в том, что они - правы. Дело в том, что Изначальный Свет направляет их, а еще в том, что нет в мире цели благородней.
Но тем не менее, нужно созывать знамена и ковать мечи. И прежний мир уйдет в прошлое. Не перевернется, не разрушится, как у изгнанников, а лишь изменится, не полностью, но неизбежно. Кто-то, может быть, не заметит разницы, но многие будут вспоминать о мире-до-войны. Мире, который был светлее, наивней, чище. Сейчас так вспоминают о временах Древ. Истории о тех давних днях рассказывают юным, и они полны светлой печали. Скоро так станут рассказывать о первых шести веках Солнца.
Самые прекрасные песни о Древах сложили после их гибели. Должно быть, об уходящей эпохе сложат песни не хуже - тогда, когда война закончится, и Аман станет другим. И в этом тоже есть своя красота. Что-то очень правильное.
Трепетали на ветру золотые и серебряные полотнища. Свет Анара, такой близкий и яркий, золотым огнем горел на остриях копий. Воинство Валинора выдвигалось в Сирые Земли. Мир менялся.

@темы: картинки, поздравлялки, творчество, толкин, фанфики

---

Дайрик, отглючь уже, а?

В общем, кому чего должен, пока всем прощаю, потому что эта гадость работает через раз(((

---

Шикарная переделка же)))

04.05.2015 в 20:33

Пишет  Ассиди:

Ассидь продолжает издеваться над классиками. Еще одна переделка на тему Вахи, оригинал в представлении не нуждается


На темном небе глаз лиловый,
Смешались там и ночь и день,
И чей-то призрак трехметровый
По Оку ходит, словно тень.
Идет направо - смерть пророчит,
Налево - Хаос материт.
Там Люций вновь убиться хочет,
И Лоргар взаперти сидит;
Там на неведомых тропинках
Следы невиданных зверей,
И Пертурабо, всех покинув,
Сидит в пещере без дверей.
Там звезды все видений полны,
Там всколыхнутся варпа волны,
И грянет гром со всех сторон,
И сотни воинов ужасных
Штурмуют Кадию напрасно,
И с ними грозный Абаддон.
Там Кхарн Предатель мимоходом
Свой вырезает легион;
Там Ариман назло невзгодам
Надеждой тайной окрылен -
Библиотеку ищет он.
Там в заключеньи Иша тужит,
А нурглинги ей верно служат,
Пустых доспехов ровный строй,
Идет, бредет там сам собой,
Там Фабий над проектом чахнет,
Там смрадный дух, там кровью пахнет!
И я там был, отраву пил;
Я видел Легион проклятый,
И Абаддон, ругаясь матом,
Мне Когтем Хоруса грозил.

@темы: прекрасное, смешное, Wh40k

---

Продолжение картинкоспама

Я нимагу остановиться. Больше, больше красивых эльфов!
Немного не так мне представляются эльфийские морды, но арты хороши...

Автор ~choistar

ЕЩЕ!

@темы: прекрасное, картинки, толкин

---

Про страшную мстю

Недавнее обсуждение на Фикбуке заставило меня заметить один интересный факт. Почему-то у меня довольно много фиков про месть и про то, к чему она приводит. Таких у меня целых пять штук, что, учитывая, как мало и редко я пишу, весьма солидно.
Я по своей природе не мстительный человек и, если и способна долго вынашивать план, как кому-нибудь подгадить, то никогда такого не делала и не горю желанием делать. Разве что случалось долго мечтать надавать кое-кому по морде и прочим местам - собственно, я до сих пор хочу это сделать, но и то, не столько из желания отомстить, сколько чтобы доказать самой себе, что я много чего могу. Да и просто это очень удобный стимул для стремления вперед. К чему это я? А к тому, что в моей жизни месть не играет сколько-нибудь значимую роль. Более того, я даже никогда не обсуждала эту тему и не задумывалась о мести вообще, о том, как мстить можно, а как - нет. При этом данное явление для себя я приемлю, если только ради мести не совершаются подлые и низкие поступки, не страдают те, кто не виноват, и если месть не поглощает все желания человека, доводя его до безумия. И я не считаю, что отказаться от мести и простить обидчика - это всегда правильно и благородно. Ситуации разные бывают. Но так или иначе, у меня нет какой-либо четкой концепции на этот счет, и не сказать, что она мне очень нужна.
И тем не менее, я раз раз разом возвращаюсь к этой теме, даже сама того не замечая. У меня есть фики о том, как у разных персонажей при разных обстоятельствах месть приводит к разным результатом. Кто-то получает удовлетворение и своего рода радость от свершившейся мести, кому-то становится легче, но не до конца, кто-то не чувствует ничего. Кое-кто погибает. А кое-кого месть доводит до безумия, предательства своих идеалов и потери собственной личности.
Скажу больше, лучший, на мой взгляд, мой опус именно про месть, хотя я потом сильно переосмыслила то, о чем там написано, и поняла, что мотивом там была не только и не столько месть. Собственно, это и так ощущается, просто герой говорит исключительно о ней, но подразумевает еще много чего.
При этом у меня нет ни одного фика о том, как герой прощает и отказывается от мести. Хотя нет... один такой планируется, но там отказ от мести обусловлен не моральным выбором, а суровой и объективной необходимостью. Более того, я не воспринимаю это как моральный выбор и проявление благородства, а скорее мудрости и адекватности. Герой сам честно признается, что не будь на то жизненной необходимости, никогда бы не простил.
Сейчас, подумав над этим, а понимаю, что писать про отказ от мести мне просто неинтересно. Да, герой простил. Герой молодец и одержал победу над своими страстями. Или, в обратном случае, над своей гордостью и честью, что печально. Но простил - и все. Все просто и понятно. Он хороший и правильный. Точка. Занавес.
А я не люблю писать про хороших и правильных в тех ситуациях, где они хорошие и правильные. Мне нравится заставить из пройти по грани и посмотреть, куда они склонятся. И месть для этого отлично подходит, потому что это очень неоднозначное действие. Она может возвысить и сделать человека лучше, а может уничтожить его личность. Она может помочь пережить что-либо, а может убить. И это действительно очень интересно и заставляет задуматься. Собственно, один мой фик даже некоторых подтолкнул к творчеству, что и вовсе прекрасно. И мне, как автору, именно такого и хочется. Простите уж, что я о своей писанине с таким пафосом)))
Я вообще считаю, что автор не должен никого учить жить и объяснять, как правильно. Он должен описать живых и верибельных персонажей в интересных ситуациях, а читатель уж сам решит, кто прав, а кто нет. Я так и стараюсь делать. Получается ли это у меня? Будем честны, не очень. Потому что пишу я в целом весьма посредственно, если не сказать хуже. Но я стараюсь, и иногда у меня все же кое-что выходит.
А что я неосознанно несколько раз использовала один и тот же сюжетный ход - так это вполне объяснимо. Правда, сейчас, когда я это заметила и стала анализировать, мне, с одной стороны, не хочется и дальше повторяться, а с другой - тема-то какая! Надо еще что-нибудь об этом написать...

Если уж на то пошло, минутка саморекламы...

Если уж на то пошло, минутка саморекламы. Заодно можно оценить, насколько плохо я умею придумывать названия к текстам.
Про выжившего Элуреда, из-за которого, собственно, все и началось.
Старый фик про Финголфина, который я считаю лучшим, хотя уже по-другому смотрю на этот момент.
Про имперского гвардейца (Ваха), который местью сильно переувлекся.
Про мою фанонную Иримэ, самый конец истории.
Про двух персонажей из словески по ПЛиО, одному из которых сильно не повезло.

@темы: творчество, фанфики, размышления, дыбр

---

02.05.2015 в 16:26

Пишет  Oscuro Libre:

Антилогика в картинках
Наиболее часто встречающиеся приёмы полемики. Они же - логические ошибки, которые нам навязывают, чтобы убедить в правоте собеседника.

На двух больших листах

1

2

Обе картинки увеличиваются по клику.

На отдельных карточках

А сам какой?

Анонимный авторитет

Апелляция к авторитету

Апелляция к природе

Апелляция к традиции

Апелляция к эмоциям

Аргумент к недоверию/невероятности

Аргумент к незнанию + Бог белых пятен

Аргумент к последствиям

Аргумент к социальной неуспешности

Аргумент к утверждению/уверенности

Ассоциативная ошибка

Бремя доказательств

Враг моего врага

Высмеивание или обвинение в скучности

Генетическая логическая ошибка

Два зла образуют добро

Двусмысленность

Желаемое за действительное

Золотая середина

Ложная аналогия

Ложная причина

Мнение масс

Ни один истинный шотландец

Обращение к силе

Одно-единственное доказательство

Отравление источника

Ошибка в ошибке

Ошибка игрока

Ошибка наблюдателя

Ошибка техасского снайпера

Переход на личности

Порочный круг

После этого = вследствие этого

Провокационный вопрос

Противоречие

Сведение к абсурду

Сверхобобщение

Синдром отодвигания ворот

Скользкий путь

Случай из жизни

Соломенное чучело

Специальные требования

Уловка Галилея

Умножение сущностей

Форма поверх содержания

Часть-целое

Чёрное или белое

(c)

@темы: полезное, если посмотреть вокруг

---

Утреннее самолюбовательное

Друг готовился ехать на полигонную Ваху FB. Норсом-тзинчитом.
Как оказалось, я умею плести афрокосички и ровно рисовать хной на человеке звезду Хаоса, тзинчитскую пиявку и еще руны. В пять утра, ага.
Иногда меня посещает мысль, что руки у меня все-таки из нужного места. А неснижающийся градус упоротости делает жизнь прекрасной.

@темы: РИ, дыбр, WhFB

---

Опять спамлю картинками

Ингвэ, Финвэ и Эльвэ.
Мимимишные. Прямо очень)))

@темы: картинки, толкин

---

Вот сижу и залипаю на этого товарища...
Кажись, очередная мотивация к очередной писанине, да...

(кликабельно)

@темы: прекрасное, картинки

---

Поздравления пост

 Teleri_00, с днем рождения!
Вдохновения, новых вершин и успехов и солнечного настроения. Пусть все надежды и мечты осуществятся, а в жизни будет только бесконечная белая полоса)))

@темы: картинки, поздравлялки, толкин

---

Текст для флешмоба №6

Для  Айлэмэ
Кто: Иримэ (моя фанонная)
Для счастья не хватает: осознания свершившейся мести.

Плохо писать длинные истории с конца, поскольку непонятно, как персонаж дошел до жизни такой. Но вот будет мне пинок написать и середину)))
Легкий (ну ооочень легкий) хоррор, многабукав и, как всегда, про превозмогание.
Блохи пока не ловлены, но это я исправлю в скором времени)))

(Читать.)

Лумрен. Сумрачный. Майа не открыл своего имени, но Иримэ называла его так. Он не возражал: то ли она в самом деле угадала, то ли ему просто нравилось это прозвище. Отвратительная тварь, окутанная тьмой и кошмаром. Собственно, это он сделал ее пребывание в Ангбанде кошмаром еще худшим, чем если бы все эти годы она провела в застенках в лапах палачей. Он - и еще Моргот. Может быть, были и другие, но они были не столь искусны в чарах, да Иримэ не очень хорошо помнила, что с ней было. Морок хорош тем, что с его помощью можно заставить почувствовать такую боль, от которой, будь она настоящей, умер бы даже эльф. А еще можно наслать самый худший, самый глубокий и невозможный ужас, самое черное отчаяние. А потом можно дать надежду, за которую так трудно не ухватиться, даже когда знаешь, что все вокруг - ловушка, расставленная, чтобы затащить во Тьму. Боль. Страх. Отчаяние. Надежда. Иримэ видела тысячи мест и тысячи лиц. Тысячи голосов убеждали, просили, угрожали... Все было видениями и ложью. Иримэ привыкла ничему не верить и никого не слушать. Любой, кто представляется другом - враг. Любой, кто причиняет боль или угрожает - тем более враг. Ни на что не соглашаться. Ничего не принимать. Никого не слушать. Иногда были настоящие люди и настоящая боль - чтобы совсем запутать. Иримэ тогда уже плохо осознавала, кто она, почему она здесь, и чего от нее добиваются. Она помнила только одно: не открывать свой разум, ни на что не соглашаться, не верить ничьим увещеваниям. Она не знала, почему должна так делать, но эта убежденность была единственным якорем, удерживающим ее от безумия.
Поначалу она не знала, какие мороки насылал Моргот, а какие - Лумрен, но потом научилась различать. Как ни странно, Лумрен был хуже. Яростный напор проще выдержать, чем текучий ядовитый туман, медленно вползающий в душу. В редкие минуты, когда она осознавала реальность, она клялась, что отомстит. Что настигнет сумрачную тварь во что бы то ни стало. И жажда мести была для нее надеждой.
Спустя годы Иримэ удалось бежать. Для этого она несколько месяцев изображала, что ее рассудок совсем помутился, и она неспособна ни на какие самостоятельные действия, словно маленький ребенок или старый адан, как те сами выражаются, "отживший ум". Только так можно было усыпить бдительность охраны, и в конце концов ей это удалось.
Но долгожданная свобода была омрачена тем, что каждый день ей приходилось убеждать саму себя, что она действительно вырвалась из Ангбанда, а не Лумрен придумал очередной хитроумный способ, чтобы ее сломать. Она заставляла себя верить, что все взаправду, и это было невероятно трудно.

Изматывающая и абсолютно безнадежная война была скорее способом прожить подольше и погибнуть с честью, чем стремлением хоть к каким-то стоящим целям. А явившееся в конце концов воинство Запада стало неожиданным спасением. Враг был побежден, его твердыня была разрушена. Большая часть его прислужников погибла, но многим все же удалось бежать. И Иримэ чувствовала, что где-то прячется он. Тварь. Лумрен. Победа была одержана, и теперь настало время исполнить клятву. Оставив своих бойцов, которым требовался отдых после тяжкой битвы, и попрощавшись со всеми, кого знала, Иримэ отправилась на Север. Ей не требовалось никаких ухищрений, чтобы найти майа. После стольких лет она почувствовала бы его хоть по другую сторону Великого Моря.

Погоня была долгой. Почуяв, кто идет по его следу, Лумрен пытался ускользнуть, запутать, оставить позади себя столько мороков и обманных видений, что через них не пробраться. Но Иримэ слишком долго жила в мире, сотканном из лжи и кошмаров, чтобы это могло сбить ее с толку. Тварь поняла, что ее нагоняют, и тогда нашла удобное место, чтобы принять бой. Лумрен облюбовал небольшой ровный участок, поросший редкими деревцами, на краю обрыва, под которым плескалась река, названия которой Иримэ не знала. Она поняла только, что долгожданная встреча наконец состоялась, когда однажды ночью, там, где она собралась остановиться на ночлег, поднялся черный туман и полностью закрыл звезды. Звук бегущей воды тонул в густом мраке, а между деревьями метались тени - некоторые белесые, некоторые - еще чернее, чем царившая вокруг тьма. Вскоре земля стала казаться топкой, словно Лумрен внезапно создал здесь болото, идти стало труднее. Иримэ спешилась и двинулась вперед, ведя коня в поводу и выставив перед собой меч. Сам воздух становился каким-то густым и вязким, любое движение стоило таких усилий, словно к каждой конечности привязали по огромному камню. В какой-то момент Иримэ оступилась и выпустила поводья, и конь тут же потерялся в темноте.
Ни слух, ни зрение, ни осязание не давали никакого представления о том, где в действительности она находится и куда движется. Она знала, что если не сбросит с себя чары, неминуемо погибнет: либо упадет с обрыва, либо Лумрен прикончит ее, беспомощную и заплутавшую в тенях.
- Хватит прятаться, тварь! - ее обычно звонкий голос звучал глухо, словно через плотную ткань.
- А я не прячусь, - послышался тихий, вкрадчивый шепот за спиной, почти над самым ухом, - оглянись, и ты меня увидишь.
Иримэ резко развернулась, отмахнувшись мечом на голос. Клинок, ожидаемо, рассек воздух, но тьма немного рассеялась, и всего в паре шагов от себя эльфийка обнаружила огромного черного варга. Зверь присел и наклонил голову, готовясь в прыжку, но даже так но был выше нее. Глаза зверя были холодными озерами чернильной тьмы, а с грязно-желтых, оскаленных в предвкушении добычи, клыков, капала тягучая слюна. Иримэ инстинктивно сделала шаг назад, чтобы разорвать дистанцию и встать в удобную стойку. И только в последний момент почувствовала, что левая нога нашла только пустоту. Обрыв. Иримэ подалась вперед, почти упав под ноги варгу, и сразу же откатилась вбок, чтобы в следующее мгновение снова встать и поднять меч.
Но варг оказался не сбоку. Зверь снова стоял прямо перед ней, и снова был готов наброситься. Это было скверно, но теперь у Иримэ был ориентир, по крайней мере, на время, пока мороки снова не запутают ее. Теперь она знала, где обрыв.
- Ты решил показаться, Лумрен? Или все еще боишься? - крикнула Иримэ, и в этот момент варг прыгнул. Эльфийка отскочила в сторону и, развернувшись на месте, рубанула мечом туда, где должна была проноситься шея зверя. Снова только воздух. Ну конечно же.
- Откуда ты узнала мое имя? - засмеялись невидимые тени. Варг исчез, а тьма снова сгустилась.
- Это будет тебе загадкой напоследок, - крик был заглушен непроницаемой пеленой мрака до едва слышного шепота.
Иримэ двинулась прочь от обрыва, слепо глядя в темноту и тщетно пытаясь различить в ней какое-то движение.
Лумрен кружил где-то рядом. Он забавлялся, и эта простая догадка доводила эльфийку до бешенства.
Она сделала несколько шагов, и перед ней снова оказался варг. Иримэ не обратила на него внимания и просто двинулась сквозь морок, но майа, кажется, именно этого и ждал. Каким-то чудом, благодаря то ли выработанным веками войны рефлексам, то ли просто удачи, Иримэ успела почувствовать смутное движение сбоку от себя и отклонилась в противоположную сторону, так что летящий в ее сторону клинок прошел не больше, чем на расстоянии ладони от ее горла. Тварь показала себя, и Иримэ, прикинув, где он мог бы стоять, не теряя ни секунды, ударила темноту в ответ. Меч наткнулся на твердую преграду, и звон сталкивающихся клинков стал для нее самой лучшей музыкой на свете.
Лумрен отступал, отбиваясь, а Иримэ наседала на него, хотя все еще видела перед собой лишь чернильно-черный туман. Так она сделала еще несколько шагов, а потом клинок снова нашел только пустоту. За спиной опять ощущалось хриплое и зловонное дыхание варга. Иримэ посчитала, что Лумрен теперь ожидает от нее осторожности, и потому, не желая следовать его задумке, снова пошла сквозь морок.
- С тобой всегда было интересно играть, - рассмеялась темнота. Конечно же, голос доносился из-за спины. Иримэ обернулась, и на этот раз перед ней оказался майа собственной персоной. Он был высок, на голову выше нее, но при этом не шире в плечах, так что казался очень тонким и хрупким, но, впрочем, Иримэ знала, что эта хрупкость тоже иллюзорна. Лицо твари было нездорово бледного цвета, словно у тяжело больного, под абсолютно черными глазами залегли темно-фиолетовые тени. Тварь улыбнулась безгубой улыбкой и отсалютовала Иримэ мечом из тусклой стали. Туман тем временем совсем поредел, так что в небе даже стали видны звезды. Но ведь все не могло быть так просто! Это любимый его прием: дать надежду, за которую так хочется ухватиться. Пока они медленно сближались для поединка, Иримэ ждала подвоха. И действительно, с боков и за спиной из-за деревьев стали выходить другие фигуры, совершенно неотличимые от первой. Кто из них настоящий? Кто? Как и раньше, мнимая надежда таила в себе худшую из ловушек.
Иримэ остановилась. Густой мрак теперь не глушил звуки, наоборот, шорох каждого листка или хруст ломаемой под ногой веточки усиливались и громом звучали в ушах.
- Ты так долго этого добивался, - почти шепотом сказала она. Она тоже даст ему надежду, за которую он ухватится и неминуемо проиграет. Иногда с врагом стоит сражаться его же оружием. Иримэ раскрыла свой разум, сняв барьер аванирэ, и продолжила уже без слов, произносимых вслух: - Так возьми то, что хотел. Только не обожгись, тварь.

Густой ядовитый мрак сошелся со слепящим серебряным светом. Мрак клубился и обтекал сгусток света, стремился окружить и поглотить его. Свет, мощный и яркий, неспособный согревать, но только сжигать, прорезал тьму, заставляя ее сжиматься, корчиться и отступать. Но тьма, мягкая и текучая, была сильнее, чем казалась. Она свивалась вокруг средоточия света змеиными кольцами, легко создавая из мрака новые взамен разрезанных и сожженных, и эти кольца постепенно сжимались все плотнее. Раскаленный свет и холодная, липкая тьма сцепились и сплелись, стремясь уничтожить друг друга. Ненависть ледяная и расчетливая против ненависти яростной и отчаянной. Противостояние достигло пика, и пока что никто не мог взять верх, хотя для тьмы, казалось, это было только вопросом времени...

Иримэ оборвала связь так резко, как только могла. Это было не отступление, и поспешное бегство, не считаясь с потерями. Силы ее фэа, вытянутые Лумреном, нескоро восстановятся, а невидимые раны нескоро заживут. Но тем не менее, она сделала именно то, что планировала: майа увлекся поединком воли и перестал поддерживать скрывавший его морок. Теперь они оба стояли друг напротив друга, и эльфийка видела перед собой ровно то, что было на самом деле. Не давая майа понять, почему победа, в которой он не сомневался, ускользнула от него столь странным образом, Иримэ подняла меч и бросилась в атаку. После оборвавшегося противостояния по всему телу разливалась боль и слабость, но зато Сумрачный наконец попался таким, какой он есть, без защиты своих чар и без поддержки своего Владыки. Итог этого боя решит отточенная сталь в умелых руках. Это было то, чего жаждала Иримэ, и то, чем опасался Лумрен.
Майа быстро среагировал, отбив собственным клинком первую серию ударов и перейдя в контратаку. Иримэ блокировала и уворачивалась, не уставая рубить и колоть в ответ. Для нее главное было ни на секунду не снизить темп боя, потому что это дало бы твари возможность воспользоваться своими фокусами. Она устала, поединок воли истощил ее, но Лумрен в искусстве владения мечом не достиг таких высот, как в чарах, обычно полагаясь на гораздо более тонкие и изощренные методы. Эльфийка теснила его, постепенно разворачивая спиной к обрыву и, добившись своего, еще больше усилила натиск. Майа отбивался, но неминуемо отступал. На миг в его черных глазах промелькнули растерянность и страх, и это не укрылось от Иримэ. Она рассмеялась, весело и зло, заставляя Сумрачного еще на шаг приблизиться к обрыву.
И наконец пространство для отступления закончилось. Лумрен попытался вывернуться, уйдя вбок, и в этот момент совершил свою первую и роковую ошибку. Точным ударом Иримэ рассекла доспех и оставила глубокую рану на бедре. Майа споткнулся и замешкался, но все же уклонился от следующей атаки, которой Лалвендэ наверняка разрубила бы его от плеча до пояса. Лумрен отскочил назад, но Иримэ ринулась за ним, снова сокращая дистанцию. Отбив в сторону колющий выпад, которым враг пытался отогнать ее подальше, и перехватив свободной рукой его руку с оружием, она вогнала меч ему в грудь по самую рукоять. Лумрен тяжело осел на землю, а Иримэ дернула руку назад, высвобождая клинок из уже почти мертвого тела.
Бесцветные губы майа растянулись в кривой ухмылке.
- С тобой всегда было интересно играть... - прошептал он прежде, чем его фэа покинула разрушенную оболочку.

Иримэ вытерла меч и убрала его в ножны, а затем, шатаясь от усталости, развернулась и пошла искать пропавшего коня, хотя и была почти уверена, что тот сорвался в реку. Все было кончено. Месть свершилась, клятва исполнена.
Некоторые говорят, что месть не приносит ни счастья, ни удовлетворения. Должно быть, они не знают, что такое желать расквитаться с кем-то. Желать по-настоящему, всем сердцем.

Не в Обзоры, пожалуйста!

@темы: флешмоб, творчество, толкин, фанфики, упртст

---

Текст для флешмоба №5

Для  Elghana
Кто: Феанор
Для счастья не хватает: не сжигать корабли, а честно отправить их за братом и остальными

АУшечка, "каноничная" по самое не могу, прямо с кусками из Сильма)))
И да, это писал нолфинг. Со всеми вытекающими...

(Читать.)

И вот Феанор и его сыновья замыслили захватить все корабли и отплыть внезапно; ибо они командовали флотом со дня битвы в Гавани, и на судах были лишь те, кто бился там и был предан Феанору. И как будто на его зов, ветер подул с северо-запада, — и Феанор с теми, кого считал верными себе, тайно взошел на корабль и вышел в море, оставив Финголфина в Арамане. И, так как пролив был узок, он, держа на восток и чуть-чуть на юг, пересек его без потерь и первым из нолдоров вновь ступил на берега Средиземья; высадился же Феанор в устье залива, что звался Дрэнгист и глубоко врезался в Дор-Ломин.
И когда они высадились, Маэдрос — старший его сын и в былые дни, прежде чем ложь Мелькора разделила их, друг Фингона, спросил Феанора:
— Кого из гребцов и на каких судах пошлешь ты теперь назад, и кого им перевезти первыми? Фингона Отважного?

Феанор колебался. Все еще опасался он, что брат его Финголфин отнимет у него власть и уважение народа в Сирых землях, но не хотелось ему бросать своих родичей погибать в пустыне Арамана или же со стыдом возвращаться в Валинор. Величайшее доверие оказали они ему, оставшись с ним и разделив тяжесть худшего из деяний, что совершали квенди. Долго молчал Феанор и наконец ответил:
- Отправь Питьо с кораблями, чтобы сначала привез братца моего Нолофинвэ. Пусть он и идет первым за мной следом, как и обещал.

Как только корабли отчалили, нолдор оставили небольшой гарнизон на берегу и зажгли огромные костры, дабы корабли, плывущие по неспокойному морю, не сбились с пути. И сполохи огня увидел Финголфин, и в отчаянии взирал он, думая, что Феанор сжег тайно уведенные им корабли. Брошенные на берегу, долго спорили его верные о том, куда им теперь идти: возвращаться ли, опозоренным, в Аман или идти дальше на север, в надежде пересечь Вздыбленный лед Хэлькараксэ. Финголфин же за все время не произнес ни слова, только молча бродил вдоль берега холодного моря да смотрел на восток. Смутная надежда была в душе его, и не хотел он принимать поспешного решения. Но наконец, видя, что народ его в смятении, вышел он к нолдор и говорил так:
- Все мы видим огненное зарево на горизонте, но неведомо нам, горят то телерийские корабли, или это брат мой зажег костры, чтобы дать нам знак, что добрался он до Эндорэ благополучно. А посему будем бы ждать здесь еще десять дней и десять ночей, и если через это время не вернутся за нами корабли, то мы идем через Вздыбленный Лед.
С надеждой и сомнением смотрели теперь эльфы на темные морские волны, и каждый гадал, не был ли он предан своими же братьями. Но не прошло и десяти дней, как увидели они на горизонте белые паруса кораблей Альквалондэ. И на носу первого из них самые зоркие разглядели Амрода, что стоял и махал им рукой в приветственном жесте.
Но мало было кораблей, многие из них разбились и затонули еще во время плавания вдоль берегов Арамана, и еще некоторые пошли ко дну, не вернувшись из Эндорэ. Как могли нагрузили нолдор корабли припасами и оружием, и много воинов взошло на каждый, ибо очень спешили они воссоединиться наконец с воинством Феанора. Но все равно много раз должны были суда отплыть и вернуться, чтобы перевести весь народ, оставшийся в Арамане.
Первым, как и велел Феанор, отправлялся Финголфин, но лишь с частью своего воинства, ибо слишком велико оно было. Однако взял он с собой самых умелых и отважных, дабы сумели они и малым числом одержать достойные победы.

Под холодными звездами, перед восходом луны воинство Феанора двинулось наверх по долгому заливу Дрэнгист, что пронзал Эред Ломин — Зычные Горы — и вошло в обширные земли Хитлума; и, в конце концов, подошли они к длинному озеру Мифрим и разбили лагерь на северном берегу его, в краю, носившем то же название. Но орды Моргота, пробужденные шумом в Ламмоте и огнем в Лосгаре, просочились через перевалы Эред Вэтрина, Теневого Хребта, и обрушились на Феанора внезапно, прежде чем лагерь успели укрепить, как должно. И там, в седых полях Митрима, разыгралась Вторая Битва Войн Белерианда, Дагор-ну-Гилиат зовется она, Битва-под-Звездами, ибо луна тогда еще не взошла; и она прославлена в песнях. Нолдор, немногочисленные и захваченные врасплох, тем не менее быстро победили; свет Амана не погас еще в их очах, они были сильны и скоры, гнев их гибелен, а мечи — длинны и смертоносны.
Однако, хоть до поры Моргот и не знал этого, была у него причина для величайшей радости. Ибо Феанор, в гневе своем на Врага, не остановился, но продолжал гнать остатки орков, думая добраться так до самого Моргота. И он хохотал, играя мечом, радуясь, что не отступил перед гневом валар и трудностями пути и узрел час мести. Ничего не знал он об Ангбанде и о тех огромных силах, что столь быстро собрал Моргот; но хоть и знал, — его бы это не удержало; ибо он далеко опередил свое войско; и, увидя это, прислужники Моргота повернули назад, и на помощь им вышли из Ангбанда балроги. Там, близ пределов Дор-Даэдэлота, края Моргота, Феанор с немногими друзьями был окружен. Бился он долго и неустрашимо, хотя был объят огнем и изранен...

Но в тот миг, когда Готмог, предводитель балрогов, поверг Феанора на землю и готов был нанести ему смертельные раны, послышалось звонкое пение серебряных рогов, и далеко разнеслись над землями Врага боевые кличи воинства Финголфина. Спустившись с кораблей и вооружившись, без сна и отдыха шли они на север, чтобы прийти на помощь старшему из сыновей Финвэ. И столь неудержимы и яростны были нолдор, что балроги бежали от них в страхе, но не дали им скрыться за железными воротами Ангбанда. И Финголфин с лучшими из своих воинов пробился к Феанору, и сражался он с Готмогом. И увидел первый из Валараукар, что собратья его рассеяны и бегут к крепости, и эльдар преследуют их до самых Черных Врат. Хотел он также бежать, но не сумел, и был он убит в бою Финголфином и сыном его Аргоном.
Радостной была встреча полу-братьев на поле битвы, и все обиды были забыты в тот день, и никто больше не вспоминал о них. Раны Феанора были тяжелы, но дух его был силен, и тело его быстро восстановилось. Так быстро, что говорили некоторые, будто не может огонь повредить тому, чей дух - суть ярое пламя.

А силы Моргота были разбиты, и на долгие годы затаился Враг в своей подземной твердыне, не рискуя снова бросить вызов пришельцам с Запада.
Рок нолдор также уснул, поскольку вражда была избыта, и Феанор и Финголфин правили своими народами согласно и внимая советам друг друга, как настоящие братья по крови и духу.

Накидать еще!

@темы: флешмоб, творчество, толкин, фанфики

---

Текст для флешмоба №4

Для  Ассиди
Кто: Фулгрим
Для счастья не хватает: не влезать в Ересь

Опять коротко, но зато с чуйством)))

(Читать.)

Когда умирает гений, мир заметно пустеет и теряет краски. Становится серым и сумрачным, словно погасла одна из ярчайших звезд, дающих ему свет. Многие, взглянув на этого невзрачного Астартес, и не поняли бы, что он может делать среди воинов Легиона, превыше всех достоинств ставящего совершенство тела и духа. Но есть еще совершенство ума и мастерства. Фабий Байл был гениальным апотекарием, лучшим в Империуме, в чем не было никаких сомнений. Его исследования потрясали, количество спасенных им братьев поражало. Он не пользовался всеобщей любовью, но его талантами невозможно было не восхищаться. Он мог бы стать поистине великим, его открытия могли бы прославиться в вечности. некоторые шептались, что его гений был сравним с гением самого императора, пусть и лишь с одной из областей. Но по прихоти слепой судьбы на ничем не примечательной планете диковинное оружие ксеносов испарило ему всю верхнюю часть тела. Гений погиб в яркой вспышке, на миг ослепившей его братьев и отца, а когда они увидели, что случилось, было уже слишком поздно.
Фениксиец умел скорбеть с царственным достоинством, боль утраты придавала его совершенным чертам еще большее величие. Бой был уже окончен, а он все стоял на телом одного из достойнейших своих сыновей, погруженный в невеселые думы. Никто из Детей Императора не осмелился нарушить воцарившуюся надо полем битвы тишину и потревожить своего примарха. Минуты медленно перетекали одна в другую. Долго, невыносимо долго Фулгрим молчал.
- Этот мир нужно сжечь дотла, - тихо произнес он наконец.
Легионеры отсалютовали, готовые исполнить приказ. Никто не смеет пролить кровь Астартес. По крайней мере, безнаказанно.

***
Двое братьев, чьи узы были прочнее, чем у всех прочих, стояли плечом к плечу на черных песках Истваана V. Их, таких разных, связывала давняя и крепкая дружба, они понимали друг друга, как никто другой. Фениксиец и Горгон. Благородный блеск золота и платины и твердость оружейной стали. Доверие, ставшее величайшей ценностью, когда рушится привычный мир, и брат поднимает меч против брата. Враг был силен и хорошо подготовлен. Шансы на победу были невелики, но тем не менее, столь подлое предательство не может оставаться без достойного возмездия. Перед мысленным взором Фениксийца представали лица тех, кого совсем недавно считал друзьями и родичами, а теперь сами их имена стали символом проклятия. Нет, больше, чем проклятия - Ереси. Кто же из них станет самым опасным противником? Расчетливый Хорус, яростный Ангрон, упорный Мортарион или непредсказуемый Альфарий? Кто из них сможет нанести удар, который ранит или, возможно, убьет благороднейших их детей их общего отца? И чью жизнь сегодня оборвет безукоризненно острый клинок Фулгрима? Это будет тяжелый бой. Это будет худшая, разрушительнейшая их всех войн, какие знало человечество. Но рядом стоял брат, чья непоколебимая уверенность передавалась и Фениксийцу. Уверенность. Храбрость и твердость убеждений. А главное - верность. Это было главным оружием тех, кто остался верен Императору. А еще дружба и братство, не отравленные предательством. Фулгрим и Феррус Манус стояли плечом к плечу на черных песках Истваана V. Они знали, что не отступят.

Додать еще!

@темы: флешмоб, творчество, фанфики, Wh40k

---

Это очешуительно.

Абсолютно и безоговорочно очешуительно

@темы: картинки, смешное, толкин

---

Текст для флешмоба №3

Для  Кэссэн
Кто: Коракс
Для счастья не хватает: свободы и справедливости.

(Читать.)

Неслышимой и невидимой тенью он скользил по коридорам. Пыльная темнота, время от времени прочерченная слепяще яркими огнями ламп и прожекторов, была его домом. Темнота превосходно скрывала его, но и на свету врожденный дар надежно защищал его от нежелательных взглядов.
Он рос в тишине и тайне, слушая рассказы несчастных жителей Ликеи. Он учился всему, чему только мог у них научиться, он чувствовал себя родней этим людям, хотя и был существом совсем другой природы. Он хотел для них только одного: свободы. Свободы и справедливости.
Он долго ждал и много учился, но наконец настало время действовать. Неслышимой и невидимой тенью он скользил по коридорам.
Он появлялся там, где его не ждали. Солдаты киаварской стражи привыкли иметь дело со слабыми, разобщенными, запуганными людьми. Но теперь все было иначе. Он легко обходил часовых и уничтожал огневые точки так, что никто не успевал поднять тревогу, или же подкрепления приходили тогда, когда он уже снова скрывался в пыльной темноте. Так у восставших появлялось оружие, а вместе с ним рождалась вера в свои силы и надежда на победу. В сердцах людей разгоралось пламя. Смутно дремавшая раньше жажда свободы теперь заставляла их подняться, чтобы воевать за лучший мир для себя.
Он был лидером, вдохновителем и символом. На здешнем языке само его имя означало "Освободитель". Он первым шел в бой, отвлекая на себя огонь противников. Их пули отскакивали от его кожи, ощущаясь как неприятные докучливые шлепки и не более того. Он закрывал собой своих соратников - более слабых и уязвимых, но все же не менее упорных в борьбе за свою свободу и свое будущее.
Невидимой тенью он крался в пыльной темноте.
Он нападал на командные пункты, дезориентируя киаварскую стражу. Никто из них не мог чувствовать себя в безопасности, столкнувшись с таким умелым и неуловимым противником. Он появлялся словно из ниоткуда, нанося точечные удары в наиболее болезненные и уязвимые места. Эта тактика была идеальна для подобной войны. Ударь, отступи и снова ударь. Ни пощады, ни передышки не давай врагу. Он с азартом планировал и проводил тайные операции, обманные маневры и дерзкие вылазки. Он был существом, которое неведомые силы создали именно для такой борьбы.
Невидимой и неслышимой тенью он скользил по коридорам.
Когда киаварские Техногильдии поймут, что больше не могут контролировать Ликей, для них будет уж слишком поздно. Ликей будет свободен. И тогда он будет заслуживать другой судьбы и другого имени. Он уже знал, как назовет свою приемную родину. Он назовет ее Освобождение.

Додать еще!

@темы: флешмоб, творчество, фанфики, Wh40k