Железо рождает силу. Сила рождает волю. Воля рождает веру. Вера рождает честь. Честь рождает железо.(c)
Ну ффсе, теперь я закончила тащить сюда тексты с этой ЗФБ)))
Еще один внезапно макси, хоть и чуть более ожидаемый, потому что писали вдвоем. Получился он легко и непринужденно дней за десять.
Нечто отвлеченное, Внешние Миры и полный простор для фантазии. Сюжет - не баян, а классика, но есть надежда, что в рамках мира и в такой интерпретации все-таки получается хоть немного оригинальности. И тем не менее, этот текст я тоже нежно люблю.Этой зимой у меня вообще удивительно много фичков, которые мне не стыдно потом перечитывать. Обычно таких исчезающе мало или нет вовсе.
Экшн, приключалово, мордобой и скромная попытка суметь в психологию.
Продолжение в коментах.
Название: Дорога домой
Автор: Narwen Elenrel, - lightning -
Бета: Cherry_Daiquiri
Размер: миди, 16 165 слов
Пейринг/Персонажи: асур, нав
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: R
Краткое содержание: Большая Дорога закрыта, и пути на Землю нет. Двое врагов встречаются на всеми забытом мире, чтобы понять, что шанс вернуться у них - один на двоих.
Примечание: По заявке с Инсайда
I
Винтеарус по-флямски, Оростар по-мангладарски, ещё тысяча названий на тысяче языков разных миров. И, конечно же, Дарта'гхор на языке Тьмы. Но перевод всех этих названий был схожим. Катастрофа, безумие, переменчивость или что-нибудь в этом роде. Планета с непостоянным положением континентов, непостоянным климатом, непостоянным уровнем океана, бешеной вулканической активностью. Многие Семьи приходили на неё, давали ей название и уходили. Но всё же она была пригодна для жизни, у неё была кислородная атмосфера, а температура в целом оставалась приемлемой. Если оказаться не в том месте не в то время, можно было легко замерзнуть насмерть или свариться заживо, но здесь были области, где предусмотрительному существу не грозило ни то, ни другое. И разумная жизнь здесь была. Осторожная, пуганая, готовая чуть что бежать от очередного каприза местной природы, но вполне постоянная.
Некогда, несколько тысяч лет назад, навы построили здесь базу, хорошо защищённую от всех воздействий, но без постоянного контингента. Время от времени здесь бывали исследователи или путешественники, которым на Земле не хватало острых ощущений. А причина постройки была проста и тщеславна. Раньше тёмных здесь обосновались асуры и даже посчитали этот мир таким важным, что оставили в нём Искру Вечности. Разумеется, навы не могли оставить это просто так, не могли не выяснить, что же так привлекло их извечных врагов. Базу светлых разрушили, Искру запечатали так, что извлечь её из защищённого хранилища мог только нав с высоким магическим уровнем. Представитель любого другого генстатуса был бы убит на месте хитроумной ловушкой — впрочем, охотники попробовать вряд ли нашлись бы.
Какие научные изыскания здесь проводились, и какие результаты были получены, Анарга не знал. Сам он изучал Внешние Миры во всех их проявлениях, от культуры жителей до строения планет и устройства звёздных систем, но здесь не бывал. Да и не входило в его планы сюда заглядывать. Он не был дома, на Земле, тысячи лет и теперь захотел вернуться и явить Нави свои обширные исследования. Но неожиданно обнаружил, что Большая Дорога больше не действует, и простого пути назад нет. И тогда он прикинул, что ближайшая база была на Дарта'гхоре, и если на ней запечатали Источник, то она считалась важной и была хорошо оборудована. На самой базе должны быть артефакты для экстренного портала или хотя бы экстренной связи со столичным миром. Но это было всё, что он знал — историю базы и название планеты. Но понятия не имел, где эта база, и куда она могла переместиться за столько времени среди непрерывно дрейфующих континентов и островов.
Дальний переход вывел Анаргу в Улунти — столицу и единственное постоянное поселение в этом мире. По меркам Империи Нави это была большая деревня, здесь — огромный город. Несколько сотен жителей — шутка ли?
Новые лица здесь появлялись редко, так что одинокий нав в потрёпанной походной одежде и с диковинным оружием на поясе стал значимым событием, собравшим целую толпу любопытных. Тёмный неприязненно поморщился, оглядывая местных жителей, улунти же называемых. Низкорослые, курносые и плосколицые, слабые маги, не самые развитые существа, чьи достижения остановились на примитивной письменности и довольно дрянном железе. Скучно. Всех их достоинств — выносливость, немногим меньшая, чем у детей Тьмы, да недюжинная приспособляемость, позволившая им здесь выжить. Но выбирать не приходилось. Анарге нужна была база, а разных Семей он и так уже повидал вдоволь.
Нав ничего не сказал, только поправил висевший на одном плече рюкзак, такой же видавший виды, как и все его вещи, и просто ждал, пока к важному гостю выйдет кто-то, с кем есть смысл говорить. Он уже порядком устал от странствий, но общаться с разными, порой совершенно экзотическими народами, любил. Всякий раз терпеливо изучал их язык, записывал легенды и сказания, стремился понять, как мыслят и чем живут другие существа. И всё же сейчас от перспективы снова погрузиться в свою обычную работу он чувствовал только раздражение. Подумать только, он мог попасть в это Спящим забытое место, да и просто куда угодно, но не мог — домой, на Землю. В столицу Империи Навь, в мир, отвоёванный в том числе его трудами и его кровью. Что случилось с Большой Дорогой? Что случилось с его миром и его Семьей? Война? Восстание вассалов? Магия, разрушающая планеты? Что могло заставить навов, открывших свой мир для всех прочих Семей, запереться в скорлупе, подобно асурам? Анарга отметил про себя, что за время этих рассуждений уже дважды вспомнил ненавистных Первых, и это не к добру. Но, во всяком случае, сидеть на этом небольшом, но совершенно сумасшедшем шарике с недоразвитыми местными, когда у него дома, возможно, случилась беда, ему совершенно не хотелось. Обычно он не жаловался на отсутствие терпения, но теперь каждая минута промедления была мучительной. До перехода было легче, а теперь, когда он достиг наконец Дарта'гхора, единственным его желанием было разобраться с последним этапом его затянувшегося возвращения домой. Но здравый смысл подсказывал ему успокоиться и не распалять себя напрасными надеждами. Навов здесь не видели тысячи лет, и хорошо, если улунти сохранили хотя бы смутные предания о том, где находилась база. А может статься, их память так же непостоянна, как местный климат.
Где-то вдалеке сверкнула на полнеба извилистая молния, а затем оглушительно прогремел гром. Сизо-чёрный грозовой фронт надвигался с севера, и тучи громоздились, словно высоченные горы. Но пока что в Улунти было просто довольно прохладно, и дул свежий ветер. Даже приятно, могло быть и хуже.
Наконец толпа зевак расступилась, пропуская еще более низкого, чем прочие, седовласого сгорбленного старика, опирающегося на посох, украшенный иномирным золотом и здешними самоцветами. Его просторные одежды были полностью покрыты цветастой вышивкой, мелким орнаментом, преимущественно синим и красным. Анарга машинально отметил такие же цвета у улунти, выглядевших богато, и заключил, что они символизируют власть и достаток. А вышел к нему, стало быть, вождь, старейшина, или кто там у них правит. Возможно, это было хорошим знаком и означало, что улунти ещё помнили, кто такие навы, и как их следует привечать.
Старик широко развёл руки в стороны в приветственном жесте и на ломаном, искажённом навском проговорил:
— Приветствую вас, посланники Князя.
По его голосу и монотонной интонации Анарга сразу понял — языка вождь не знал, просто одна фраза передавалась из поколения в поколение, вот он её и повторял.
Он указал пальцем на себя и представился:
— Анарга.
— Иглун, — ответил старик, повторив тот же жест. Анарга задался бы вопросом, имя это или титул, но теперь было не до того.
— Мне нужна база, — проговорил он. Может, и на этот счёт у них ответ заучен. Оказалось, что нет, и Иглун только беспомощно помотал головой. Тогда нав указал на ближайший дом, а затем на себя. Потом приставил ладонь козырьком к лицу, изображая, будто что-то высматривает. Поняли его не сразу, но после некоторого времени этой дурацкой пантомимы он всё-таки смог объяснить, что ему нужно.
На это старейшина выдал длинную тираду на своём языке, в которой Анарга уловил только парочку знакомых корней, но не более. Но наконец Иглун коснулся своих снежно-белых волос, а затем поднял руку вверх, потом прижал её к голове. Повторил ещё раз и ещё. Анарга понял, что ему описывают какое-то существо, и согласно кивнул. Если белые волосы — значит, тоже старик, потому что улунти от природы черноволосые и изредка — каштаново-рыжие. Ничего необычного, у многих Семей хранителями знаний являются существа преклонных лет. Анарга нетерпеливо махнул рукой вперёд — мол, ведите.
Иглун развернулся и повёл его по широкой улице с грязными сточными канавами по обочинам, и, на удивление, не в свой дом, а в местную то ли гостиницу, то ли таверну: большой добротный дом с яркой вывеской, на которой красовались тарелка и бутыль — символы, неизменные во всех мирах. И, что ещё удивительней, не стал его больше никому представлять, а оставил перед входом и удалился. Впрочем, наву сейчас было мало дела до местных традиций гостеприимства. Он резко дёрнул на себя ручку тяжёлой скрипучей двери и зашёл…
Он думал, что ему придётся ещё долго вызнавать и выспрашивать, у кого бы выяснить насчет базы, но всё обернулось гораздо проще. И несоизмеримо паршивее. В широком, но низком и душноватом зале было только одно существо, подходившее под описание, и это оказался отнюдь не старый улунти. У незнакомца были длинные и совершенно белые, слабо светящиеся волосы, очень светлые глаза, светлая же кожа, едва тронутая золотистым загаром, и очень красивое, совершенное лицо, невозможное для местных. Словом, перед взором Анарги предстал самый настоящий асур. От неожиданности нав сморгнул, прогоняя последнее необоснованное сомнение: а вдруг он просто частенько вспоминал в последнее время светлых, вот, может быть, они и мерещатся ему на каждом шагу? Но такое было бы глупостью даже для младшего, не то, что для него. Ровно до этого момента он был совершенно уверен, что ни одного живого асура во Вселенной не осталось, и последняя капля их поганой крови высохла многие тысячи лет назад. Однако его глаза и магическое чутье говорили обратное, и ошибки быть не могло.
А светлый сидел, развалившись в широком плетёном кресле в свободной рубахе, расшитой местными узорами, закатанной на рукавах и распахнутой на груди. Перед ним на столе стояла объёмистая кружка с какой-то выпивкой, а на коленях у него примостилась молодая улунти, весьма симпатичная для своего племени, и что-то нежно щебетала ему на ухо.
Анарга почувствовал, что у него мгновенно заострились уши. Ненависть всколыхнулась в его душе горячей, обжигающей волной, вызванная равно инстинктом и воспоминаниями о давней войне. Врага хотелось убить на месте, прямо здесь и сейчас. Впрочем, Анарга не прожил бы столько лет во Внешних Мирах, если бы поддавался первым необдуманным порывам. Асур знал, где находится база, и он мог бы пригодиться, если вдруг понадобится извлечь Искру Вечности… А уж заставить его говорить и делать, что нужно — дело техники.
У нава было немного энергии, и он старательно экономил её, а сейчас растрачивал последние запасы. Но ради извечного врага не жалко было бы и выложиться без остатка. Ещё от двери Анарга бросил на светлого Рыбацкую сеть, а затем, выхватив клинки, двинулся вперёд через зал, не заботясь о реакции улунти.
Теперь можно было и побеседовать…
Однако светлый вовсе не уступал ему в скорости реакции. Не раздумывая и даже не пытаясь понять, какой аркан в него брошен, он укрылся блоком. И одновременно лёгким плавным движением ссадил девушку с колен и перетёк в сторону. На самом деле, энергии у него кот наплакал, но асур по имени Алайрен не хотел показывать это тёмному. И как только нав здесь оказался? Ведь Дорога закрыта!
Светлый метнул обездвиживающий аркан, не желая пока убивать нава — такое ненавистное, и одновременно такое родное существо.
— Я ждал тебя, сволочь…
Анарга отпрянул в сторону, опрокинув пару стульев, тоже едва увернувшись от вражеского аркана. Энергии на Рыбацкую Сеть было жаль, и дальше тратиться не стоило. Но ведь и асуру неоткуда взять много…
— Дождался, — зло выплюнул Анарга, одним длинным прыжком сокращая дистанцию для удара клинками.
Достать светлого будет непросто, но Анарга испытывал от этого какую-то мрачную радость. Он довольно дрался с младшими — хрупкими, неумелыми, слабыми. Они могли победить его числом, но не воинским искусством. Но теперь перед ним был настоящий враг. Сильный, хитрый, опасный. Равный. И он не мог не признаться себе, что соскучился.
Улунти запоздало вскрикнула и запрыгнула с ногами в кресло. Остальные жались по стенам. Они не вмешивались, но понимали, что сейчас вершится нечто важное, а потому смотрели, не отрываясь.
А асур тем временем метнулся к соседнему столу, уворачиваясь от клинков Анарги. Тот предпочитал не классические катаны, а длинный изогнутый кинжал и лёгкую, с почти незаметным изгибом, саблю. Теперь это давало ему определённое преимущество: противник ожидал от него иного стиля боя и ещё не понял, как лучше защищаться. Впрочем, у Алайрена была другая, куда более важная проблема: оружия он с собой не носил и теперь успел схватить только кухонный нож и какую-то циновку. А нав легко обогнул стол и снова атаковал, на этот раз более удачно: длинная сабля распорола бок асура, разрубив кожу и мышцы. Серебристая кровь тонкими струйками потекла на пол, двигаться стало намного труднее.
Прежде, чем снова уворачиваться, Алайрен резко махнул циновкой наву в лицо, чтобы дезориентировать, и это ему удалось. Анарга поднял руку с кинжалом, защищаясь от резкого движения, промедлил и позволил врагу разорвать дистанцию. Будь он менее опытным воином, то тут же снова ринулся бы в атаку и неизбежно получил бы боевой аркан прямо в лицо, но нав намеренно приближался сейчас не со всей возможной скоростью, чтобы оставить себе пространство для маневра. И действительно, Алайрен понял, что магия, как бы ни было жаль энергии, — его единственное спасение, и сотворил Дым ледяных вершин. Анарге ничего не осталось, как упасть на пол и уйти перекатом в сторону, но острейшие ледяные лезвия всё равно вонзились ему в плечо и в бедро, и теперь, пока раны не затянутся, он хромал и с трудом мог двигать левой рукой. И все же он поднялся с пола и сгруппировался, между делом отметив, что светлый тоже не стремится его убить. Напротив, он решил захватить его живым во что бы то ни стало. Не дав Анарге распрямиться во весь рост, Алайрен снова бросил Ловчую сеть, и враг снова ушёл перекатом, теряя время и инициативу. Воспользовавшись этой заминкой, асур метнулся к трактирной стойке и схватил вертел — он сам не заметил, как кто-то подал ему его. А может, трактирщик просто замер с этим вертелом в руках, завороженно следя за ходом боя, но не в силах что-то понять в невозможно быстрых движениях противников. Так или иначе, с вертелом в руках Алайрен обернулся, но успел только понять, что произошло: в воронку Навского аркана стремительно утекли все остатки энергии, а Анарга с довольной усмешкой поднялся с пола.
— Дождался, — повторил он, с презрением глядя на нож и вертел в руках светлого.
Но у Алайрена оставался ещё последний шанс, который он ужасно не хотел использовать. Улунти стоял на безопасной земле многие сотни лет назад, но теперь климат в очередной раз переменился, а каменная кора планеты сместилась и изменила форму. Так или иначе, от разрушений городок оберегал защитный контур, установленный асуром. За бессчётные годы, проведённые здесь, Алайрен прикипел к этой младшей Семье. Они любили и ценили его, с ними он в какой-то степени нашёл покой, а потому берег их и заботился. И теперь он выкачивал энергию из защиты города — прямо перед надвигающимся ураганом и землетрясением. Асур сделал это неосознанно, так велели ему привычки и инстинкты воина. Он был ранен, остро нуждался в подпитке, а перед ним был враг, и энергия потекла в него живительным Светом раньше, чем он понял, что делает, а потом пути назад уже не оставалось.
Анарга не торопился, понимая, что деваться асуру некуда, но вдруг снова почувствовал светлую энергию. Он не мог понять, где у врага припрятан резерв, а на ещё один Навский аркан у него просто не хватало энергии. А потому он просто бросился вперёд, полагаясь на свои клинки, а не на магию.
Он опоздал, но и асур допустил ошибку. С пальцев Алайрена сорвалась мощная, ослепительно-белая молния Эльфийской стрелы, прошив грудь нава насквозь. Расчёт был неверен лишь самую малость: рана оказалась серьёзной, но не вывела противника из боя сразу, потому что арканом не задело сердце, и Анарга ещё какое-то время мог сражаться. Широким размашистым ударом, в который он вложил всю инерцию своего тела, он разрубил вертел, которым враг пытался защититься, и его самого наискосок, от ключицы до живота. Серебристая кровь пузырилась, вытекая из рассеченного лёгкого, рана разошлась, обнажив влажно поблескивающие внутренности, которые грозили вывалиться при любом неверном движении, и Алайрен схватился за её края, пытаясь стянуть их обратно. Анарга навалился на него сверху, опрокидывая на пол. Он сам едва держался, из угла его рта уже медленно вытекала чёрная струйка, он с трудом мог дышать — но половина дела была сделана.
Раньше, чем асур успел опомниться, нав пробил ему сгиб локтя кинжалом, пригвоздив к полу, затем, с трудом приподнявшись, проделал то же самое с саблей и другой рукой. Хрипло и влажно закашлялся, отплёвывая идущую горлом кровь… Но это заживёт. Главное, что он победил.
— Ты мне… расскажешь, где… база, — с трудом выдохнул нав, поднимая с пола нож.
Он собрался уже пустить его в дело, но буквально кожей почувствовал взгляды. Много взглядов.
Улунти набились в таверну и теперь стояли, наставив на Анаргу свои примитивные тесаки и топоры. Нелепые, неуклюжие, неспособные сравниться с опытным гаркой — но многочисленные и полные решимости. А нав был ранен и слаб.
Асур повернул голову и сплюнул кровью. Для нормальной регенерации надо бы перевязать раны и не шевелиться, но кто ж ему даст нормально регенерировать?
На улице снова загрохотало, а ветер усилился так, что стоявший возле колодца глиняный кувшин упал и разбился. Скоро здесь начнётся конец света, но вместо того, чтобы всех уводить, они решают проблемы Тьма знает, какой давности! От этого нав бесил ещё сильнее положенного, хотя уж куда больше?
— Идиот, — разлепил губы Алайрен. От боли и ненависти хотелось орать, но приходилось сдерживаться. — Контур… Защитный контур… Сейчас тут все… сдохнут…
Он повернул голову и посмотрел на аборигенов.
— Идите… в убежища. Быстро.
Изо рта потекла кровь, в глазах потемнело. Алайрен прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и собрать остатки сил, но почти сразу же вздрогнул от неожиданности, потому что тяжёлую предгрозовую тишину прорезал дикий крик. Кэя, Кэй, Кэйлана, маленькая искорка света посреди привычного кошмара его жизни решила, будто он умирает, и побежала спасать. От нава, от урагана, от самой Смерти на чёрных крыльях — неважно.
Анарга ответил не сразу. Пока светлый говорил, а улунти не нападали, можно было хоть немного отрешиться от боли и изменить реакции своего тела, чтобы пробитое лёгкое не функционировало, пока не регенерирует. А кричащую девушку он просто отодвинул прочь одной рукой — это вышло даже не слишком грубо.
— Тебе-то… что? — выдавил из себя он. — Где… база? Говори.
Он снова закашлялся, чёрная струйка в углу его рта стала шире.
— И что за… контур?
Интересно, знали ли эти младшие, которые кинулись защищать асура и не решались теперь оставить его наедине с врагом, что они для него — всё равно, что животные? Иначе просто не бывает.
— Гость пролил кровь в чужом доме, — на своем языке заговорил Иглун. Старейшина прибежал на шум и теперь держался за спинами своих воинов — но не уходил. — Прежде, чем мы уйдём, он заплатит за это.
— Они хотят тебя порезать, — оскалился асур. — А им надо уходить.
Энергии почти не осталось, но регенерация всё равно шла. Так уж они устроены, тёмные и светлые: тянутся друг к другу, чтобы уничтожить, а потом буквально восстают из небытия. Как будто, создавая их, Спящий хотел сыграть в шахматы сам с собой.
— Защитного контура больше нет, сейчас здесь будет конец света… и тьмы, если ты не пошевелишься. Я покажу тебе базу, но сейчас отсюда надо уходить.
Кэй подобрала его нож и теперь незаметно, как она думала, подбиралась к наву. Алайрен покачал головой, и она растерянно остановилась.
Словно в подтверждение слов асура, молния ударила совсем близко. Длинный ветвистый разряд протянулся от туч до земли с оглушительным треском и грохотом, в открытое окно пахнуло озоном. Ветер усилился так, что скрипели дома и гнулись деревья. Какая-то мелкая живность отчаянно верещала, когда её сдувало с дороги в канаву.
— Так скажи им убираться. Иначе пусть пеняют на себя.
Анарга уже мог заставить себя говорить нормально, хоть это и было тяжело. Он сбросил с плеча рюкзак и открыл его, ощущая, как множество глаз следит за каждым его движением, но ничего страшного он делать не собирался. Он быстро выудил из своих пожитков чистую сменную рубаху и стал сосредоточенно, почти остервенело рвать её на бинты. Каждое движение причиняло дикую боль, каждый вдох стоил мучений, но Анарга ни за что не показал бы слабость перед врагом. Светлый прав — уходить и правда было пора, а по словесному описанию он ни за что не найдёт базу, так что придётся тащить пленника (впрочем, кто сейчас чей пленник?) с собой, как бы ни хотелось убить на месте.
— Пойдёшь… со мной, — дыхание снова сбилось, и нав не стал много болтать, но по его лицу и так ясно читалось: «Только дернёшься — шкуру спущу».
Он просунул обрывки рубахи под спиной асура, а затем грубо свёл края длинного разреза, начав снизу, чтобы из светлого прямо на ходу не выпали все потроха. Между пальцами заструилась текучая серебристая жидкость, и кожа нава на этом фоне казалась очень тёмной. Но Анарге уж точно было не до сочетания цветов, и он принялся завязывать бинт, туго и снова совсем не нежно.
Тем временем улунти вовсе перестали что-либо понимать. Иглун шагнул вперёд и начал что-то говорить на своём языке, но закончить у него не вышло. В этот момент земля под ногами содрогнулась, вызвав испуганные крики младших. С полок попадали бутылки и посуда, некоторые улунти повалились на землю, а стены таверны опасно покосились, хоть здание и устояло.
— Бегом! — крикнул асур на их языке. — Он не убьёт меня! Быстрее, вождь, уводи всех!
Нав и не подумал отцепить его руки, и от этого становилось ещё труднее не кричать, но, с другой стороны, боль перебивала генетическую ненависть, и из этого можно было извлечь свои плюсы.
— Перетаскаем их в убежище и пойдём, — сказал он, не подразумевая никаких возражений.
Иглун действительно засуетился, уводя, буквально выталкивая большинство из таверны.
— Мы не бросим тебя, — заявил крепко сложенный парень, как помнил Алайрен, подмастерье здешнего кузнеца. Ещё несколько улунти сгрудились вокруг него и не опускали оружие. Кэй тоже не уходила, а так и сидела на полу, сжимая в руке бесполезный нож и тихонько всхлипывая.
— Тебе до них что за дело? — фыркнул Анарга, заматывая рану светлого ещё одним куском своей рубашки. — Сами дойдут.
Это к его совести ещё мог бы кто-то воззвать. Раз на планете была навская база, и местные жители вроде как подчинялись Империи, то на какую-то защиту и помощь они имели право рассчитывать — разумеется, если бы не грозили тёмному оружием.
Он с силой потянул края повязки и туго связал их между собой. Теперь асур не отправится в Свет по дороге, а на его ощущения было, разумеется, плевать. И к тому же, нав сам чувствовал себя не лучше, а потому и медлил с тем, чтобы выдернуть свои клинки. Его рана была меньше, но обожжённые края обещали заживать дольше, и, может статься, враг скоро окажется сильнее него. Это было скверно.
Между тем асур и правда потихоньку приходил в себя. Раны по-прежнему зверски болели, но лечь и умереть уже не хотелось. А вот нав бесил до зубовного скрежета.
— Они ждут, когда ты меня отпустишь, — раздельно произнёс Алайрен. — А ураган нас всех ждать не будет.
И снова стихия указала на истинность его слов: тростниковая крыша закачалась, собираясь улететь. Асур тихо выругался.
Анарга закашлялся, и на асура попало несколько тягучих чёрных капель.
— Ты всё равно идёшь со мной, — он действительно выдернул сперва саблю, затем кинжал — провернув в ранах так, чтобы как можно сильнее повредить Алайрену руки, разрезать мышцы и сухожилия, расколоть кости. Ему хотелось, чтобы враг помучился — а ещё он так некоторое время не сможет сопротивляться.
Асур зашипел сквозь зубы. Из глаз снова полетели искры, и чуть было позорно не потекли слёзы, но уж такого удовольствия наву он не доставил. Подбежала Кэй и стала помогать подняться. Вид у неё при этом был такой, будто она собралась его хоронить.
— Всё нормально же, — Алайрен осторожно обнял её, стараясь не запачкать кровью. Заглянул в глаза. — А теперь все, бегом.
Но долго смотреть на эти нежности Анарга не стал. Он ухватил асура за длинные уже не светящиеся волосы, оттащил от девушки и резко вздёрнул на ноги. И так и поволок к выходу: спиной вперёд, вынуждая его отклониться назад, так что Алайрен мог только перебирать ногами, чтобы не упасть. Будь асур не ранен, легко вывернулся бы, но не сейчас. А нав сам едва мог дышать, заметно шатался при ходьбе, и происходящее его ужасно бесило.
Улунти провожали их, но не решались нападать: то ли потому что Алайрен явно пытался отослать их, то ли потому что знали, какой из асура воин, и с тем, кто его победил, связываться боялись. Анарга обогнул их и первым вышел на улицу, под хлещущие струи дождя и ветер, который едва не сбил его с ног. И это спасло и его, и светлого, но не шедших за ними улунти, которые ещё оставались в таверне.
Земля снова дрогнула, ещё сильнее, так что на этот раз Анарга и Алайрен вместе свалились в мутную реку жидкой грязи, в которую моментально превратилась улица. А здание таверны развалилось напополам, и крыша рухнула внутрь. Один улунти попытался выбраться, но не успел — по пояс он оказался на улице, остальное раздавило рухнувшей добротной балкой. Он истошно вопил и царапал руками по грязи в тщетных попытках выбраться. Но Анарга видел положение балки и уже понимал: несчастного теперь можно разве что добить.
И вот тут асур вывернулся. Пнул Анаргу ногой в живот, а сам метнулся в сторону, оставив у тёмного в пальцах клок своих волос. От боли снова заложило уши и потемнело в глазах, повязки пропитались кровью. Алайрен бежал как будто во сне, по щиколотку увязая в грязевой каше, и как во сне же, понимал, что не успеет. Он часто бежал так, надеясь найти свою семью, застать их живыми, но всякий раз находил лишь хрустальные осколки, так дико смотревшиеся среди поломанных деревьев. Он не успевал никогда, не успеет и теперь, но как всегда упрямо не слушал здравого смысла.
Добежав до развалин, асур собрал последние крохи энергии и ухватился за балку. В глазах вспыхнули Искры Вечности, к горлу подступил ком. Хотелось кричать, но это лишь отняло бы силы, а надо делать дело. Балка оторвалась от земли и с чавканьем шмякнулась чуть поодаль, освобождая проход. Кэйя нашлась сразу. Она лежала под двумя досками, что каким-то чудом столкнулись друг с другом, образовав над девушкой треугольную арку. Вот только одна из этих досок намертво пригвоздила пальцы улунти к земле. Одного взгляда на неё хватало, чтобы понять: помочь уже нельзя, только резать. Но это было абсолютно неважно. Уже ничего не было важно.
— Всё хорошо.
Доска окрасилась белым, когда Алайрен за неё схватился, а рука неприятно хрустнула. Ещё немного, и он свалится прямо здесь, на радость наву. А уж базу тот как-нибудь найдёт…
— И часу не знакомы, а ты мне уже надоел, — послышалась позади него едва различимая за шумом дождя и рёвом ветра фраза на навском. А в следующий момент на затылок Алайрена с силой опустилась рукоять сабли, и асур безвольной куклой упал в грязь и обломки.
Анарга прилагал все усилия, чтобы не свалиться там же, и не до конца понимал, что делает. Наверное, он просто привык помогать младшим, которых встречал во Внешних Мирах, это было полезно для его исследований. Привык к мысли, что вассалы имеют не только обязательства, но и право на защиту — хотя это разве вассалы? Так или иначе, вместо того, чтобы подхватить своего пленника и утащить прочь, он подошёл сперва к девушке-улунти. Та была в сознании, но оглушена и ничего толком не понимала от боли и шока. Замер, примериваясь, что лучше разрубить: доску или кисть руки, которую всё равно уже не спасти, но решил, что всё-таки доску.
Кэй судорожно выгнулась, беззвучно раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, когда он вытащил её из-под завала вместе с куском дерева, острые щепки которого так и торчали у неё в руке — а два пальца остались под завалом, начисто отрезанные.
Так паршиво Анарга не чувствовал себя уже давно, а теперь у него прибавилось срочных дел, каждое из которых требовало немедленных действий. Но если светлый думал с этим справиться, то и он сможет…
II
Очнулся Алайрен неподалёку от Улунти, когда стихия ненадолго успокоилась. Была ясная ночь, светлая от множества звёзд и белого сияния трёх ярких и очень близких лун Дарта'гхора — украшений ночного неба и причины многих катаклизмов.
Анарга развёл костёр на небольшом плоском каменном уступе, защищённом от ветра скальной стенкой. Даже соорудил навес из какого-то покрывала, взятого в городе.
Лес внизу после урагана и ливня превратился в сплошное болото с буреломом, а на стоянке было сухо и тепло от близкого огня. Нав обнаружился здесь же, он сидел у костра, скрестив ноги и прикрыв глаза — то ли медитировал, то ли просто грелся. За этим открытием последовало ещё два. Во-первых, Алайрен был укутан в тёплое одеяло, край которого был как раз у него перед лицом — тёмно-серая, плотная, но очень мягкая шерсть явно не здешней выделки. А во-вторых, хотя его раны уже почти затянулись, двигаться асур почти не мог. Поскупившись на магические вязки, нав прибегнул к более жёстокому, но не менее эффективному способу: завёл локти пленника за спину и связал прочным ремнём, так что тот не мог толком шевелить ни руками, ни плечами.
Алайрен попробовал повернуться, чтобы хоть как-то размять затёкшую спину и многострадальные руки. Волосы упали на лицо и, чтобы убрать их, пришлось мотнуть головой. Резкие движения обязательно заметит нав, но не всё же время лежать как бревно. Можно и поговорить. Тем более что к тёмному было очень много вопросов.
— Они дошли? — спросил он, как и прежде, на родном языке. В горле пересохло, а потому голос звучал хрипло и напоминал карканье. — И где девушка?
Любой нав, видя такую трогательную заботу светлого… о ком-нибудь, обязательно выдал бы что-нибудь в своём стиле. Съел, мол, вместо шурк'а и косточек не оставил. Но любой нормальный нав и со светлым не стал бы возиться. Спасти бы спас, если тот светлый был ему нужен, но в одеялко бы не укутал. А этот, выходит, не совсем нормальный. Бесит так же, но на здравомыслие можно надеяться.
— Допустим, жива, — отозвался Анарга, не оборачиваясь. Состояние своего пленника он чувствовал и так. — Может, объяснишь, с чего ты о них так трясешься? В вашем языке даже нет такого слова, как любовь к младшим.
Судя по голосу, асур сильно страдал от жажды, и нав нарочито медленно снял с пояса фляжку с водой, сделал хороший глоток и убрал обратно. Алайрену, разумеется, не предложил.
Алайрен сглотнул. Разумеется, чуда не случилось, и нав оказался скотиной. Но он вытащил Кэй… От мысли, что улунти выжила, с плеч как будто сошла целая снежная лавина. А он и не думал, что настолько привязался к младшей.
— Что толку в языке, если на нём не с кем говорить? — Алайрен улёгся так, чтобы лучше видеть нава. — Когда твоя Семья теряет планету, а потом ты теряешь Семью, взгляд на мир немножко меняется.
И это была чистая правда. Если бы тысячи и тысячи лет назад кто-нибудь сказал начинающему, но полному надежд магу, что однажды он поселится на странной планете и станет нянькой для дикарей, Алайрен рассмеялся бы безумцу в лицо. Во времена Убежища навы развели на Земле столько младших, что яблоку негде упасть. Их примитивные культуры вырастали на обломках величайшей цивилизации Вселенной как грибы, и тёмные ясно дали понять, что готовы привечать всех. Абсолютно всех, кто хоть немного разумнее обезьяны, но только не первых детей Спящего. Это было понятно и объяснимо, но это злило. Прятаться в собственном доме, не сметь лишний раз перейти кому-нибудь дорогу… Злило до невозможности. Но вот он отправился на старую базу и узнал, что дома, даже такого, у него не стало. Вернее, не стало порталов Большой Дороги, что само по себе ещё ни о чём не говорило. Но абсолютно исправный артефакт дальней связи тоже не работал. Как и его родной брат на бывшей асурской, а потом и навской базе, даром что работал от Источника. На Земле случилась катастрофа, и Алайрен застрял на дикой планете рядом с дикими младшими и самой настоящей Искрой Вечности, использовать которую было нельзя, потому что её запечатали навы. Поначалу хотелось выть на луну. Любую из трёх, на выбор. Потом — утопиться в этом проклятом океане, который сегодня здесь, а завтра — там. Но если бы светлые так быстро опускали руки, то ни за что не создали бы свою Империю. Не сдался и Алайрен. Построил дом, обнёс его защитным контуром, отложил накопители на чёрный день и начал жить. Охотой, рыболовством и собирательством, конечно же, а чем ещё? И жизнь текла медленно и странно, пока однажды не спас тонущего улунти. Тогда он даже не задумывался и просто прыгнул в белые от пены волны, не желая смотреть, как гибнет живое существо. Потом долго приводил его в чувства. Потом накормил. С языком больших трудностей не возникло, но говорить было особо не о чем, и Алайрен быстро отправил бедолагу домой… чтобы на следующий день увидеть у своих дверей его почтенную матушку, жену, трёх братьев и невероятное количество детей. Все они принесли еду, гирлянды из цветов и ещё Тьма знает, чего только не. Оказалось, слухи о нём бродили давно и были один чудесней другого. Оказалось, народ улунти сохранил смутные предания о светлых богах, которых уничтожили тёмные. Оказалось, его рады тут видеть… Впрочем, последнее было неудивительно. При такой жизни они обрадуются кому угодно, способному сделать их жизнь хоть немного легче. И они не отстанут.
Улунти действительно не отставали, но ничего и не требовали. Смотрели просящими глазами и рассказывали о своей тяжёлой жизни. Конечно же, асур мог без труда разогнать их, и ему хватило бы одного «дыхания дракона»… Но он выбрал другой путь. Решил немного помочь, чтобы оставили его в покое, и сам не заметил, как вошёл во вкус. Вокруг городка улунти появился защитный контур, но асур быстро понял, что этого мало. Младшие умирали от такого множества причин, что, оставь он всё как есть, его усилия пропали бы втуне, а это было обидно. Он начал вспоминать всё, чему когда-либо учился, и постепенно стал для аборигенов если не богом, то духом-хранителем из легенд. Они дольше жили и реже болели, а когда борьба за выживание перестала отнимать столько времени, заинтересовались окружающим миром. И у Алайрена появились собеседники. Простые и наивные, почти как осы, но любознательные и благодарные слушатели. Им было интересно всё: почему светит солнце и сколько во Вселенной миров, откуда взялась смерть и какие боги сильнее… Так шли годы и десятилетия, поколения сменяли поколения, а их «бог» истратил почти все свои накопители. Это было не смертельно, ведь за всё это время асур очень редко творил магию и привык обходиться без неё, но энергия, родная светлая энергия была последней ниточкой, связывающей его с прошлым. С Семьей, которой невозможно помочь и которую не забудешь. Ещё оставалась Искра, но добраться до неё мог только нав… И вот он пришёл.
Анарга не прерывал размышления асура, а некоторое время молчал и думал о чём-то своём, глядя в огонь. Оранжевые отблески плясали на его лице, и точёные черты как будто искажались, делая нава похожим на грубое каменное изваяние, какое могли бы сделать те же улунти.
— Вот как… — задумчиво проговорил он наконец. — Значит, отираешься возле Искры Вечности и заодно завёл себе целое племя забавных зверушек?
В асурах Анарге не нравилось примерно всё, даже уважение к ним как к магам и воинам было приправлено неприязнью — просто тёмные умеют ценить хороших врагов. Но отношение ко всем прочим Семьям как к неразумным существам или вовсе как к вещам бесило особенно, и не съязвить по этому поводу было просто невозможно.
— Но это всё неважно, — нав сам же махнул рукой. — Я слушаю, что ты расскажешь про базу.
— А чего про неё рассказывать? — фыркнул асур. — База — она и есть база. А на ней есть Искра Вечности. Распечатать её можешь только ты, использовать — я. Там есть… была дальняя связь и артефакт дальнего перехода, но энергии нет, придётся использовать Искру.
— То есть, ты проверял дальнюю связь, и она не работает? — уточнил Анарга.
Он не стал говорить, что асур явно ответил неправду или не всю правду. База была построена так, чтобы она могла долгое время пустовать, не разрушаясь, и там должна быть тёмная энергия в надёжных накопителях. Или с базой что-то случилось. Впрочем, его пленник мог не лгать, а ошибаться, просто не найти нужные артефакты. При хорошем раскладе он будет нужен ему как проводник, а потом асура можно будет наконец убить… но не стоило лишать его мотивации.
— Землю не ловит, — Алайрен отвёл глаза.
После всех этих разговоров пить хотелось ещё сильнее, и скрывать это от нава глупо и не нужно. Пусть наслаждается своей победой. Так с ним будет легче справиться.
Анарга кивнул. Он услышал ответ, но свои измышления на этот счёт оставил при себе.
— Утром выходим, — коротко бросил он. — Вопросы?
— Девушка в убежище? — Алайрен снова попробовал повернуться, чтобы руки поменьше затекали. — Что с ней?
Нав поднялся и подошёл к связанному врагу.
— Я уже говорил — жива. А тебе стоит немного остыть.
С этими словами он резко сдернул с асура одеяло, так, что край выскользнул из-под него, вынуждая неудобно перекатиться, и теперь Алайрен давил своим весом на и без того вывернутые руки. Нав же как ни в чём не бывало накинул одеяло себе на плечи и уселся у огня, прислонившись спиной к камню и запрокинув голову. Ему самому требовался отдых, но, в отличие от Алайрена, он не мог позволить себе поспать рядом с врагом, так что пришлось обойтись только очень чуткой полудрёмой, чтобы не пропустить даже малейшего движения пленника.
Асур, однако, заснул тоже далеко не сразу. И если боль в руках и спине ещё можно было притупить усилием воли, то на генетическую ненависть его уже не хватало. Расслабиться рядом с врагом значило подставить спину, и голос разума был не в силах перекричать инстинкт. Алайрен пытался отвлечься, думать о Кэй, о делах насущных и даже пробовал считать драконов, взмывающих к небесам, но ему ничего не помогало. Сон сморил его уже сильно за полночь, но именно тогда, перед самым рассветом, он вернулся домой…
…Дом тоже встретил рассветом. С детства знакомое ромашковое поле совсем не изменилось, но в серовато-розовой утренней гамме смотрелось особенно нереально. Как и город, что покинул мир живых тысячи и тысячи лет назад. Его стены такие белые, что кажутся сахарными или снежными. Его окна всегда видят солнце, откуда бы оно ни светило. Его жители не мыслят себя без неба, ветра и поиска, и летят сквозь облака так высоко, что кажется, ещё немного — и получится коснуться звёзд. Маленький городок у подножья Хрустального Замка живёт своей жизнью и не верит в то, что его скоро не будет. Не верил и Алайрен. Он шёл по светлым мощёным улицам, разглядывал диковинные витражи и дышал ароматом цветов, выставленных прямо на улицу. Он очень хотел привести сюда Кэй, но знал, чувствовал, что всё это игра его воображения. И прежде, чем иллюзия рассеется, он хотел успеть… Не задерживаясь более нигде, он побежал вверх по улице, испугал детёныша домашней карликовой виверны, перепрыгнув через него, и в конце концов остановился перед дверью и постучал. Ему открыли.
Анарга хотел разбудить асура рано утром. Вставать с рассветом он не любил, но раз уж всё равно толком не спал, то какая разница? Но убедившись, что пленник наконец уснул, он тоже позволил себе на пару часов отключиться — но не более. После того, как он сперва дрался, а потом раненый спасал улунти, ему тоже требовался отдых.
И вот, когда над Дарта'гхором взошло яркое белое солнце, нав грубо разбудил своего пленника: просто рывком поднял его за стягивающий локти ремень, ещё сильнее вывернув суставы, и усадил у тлеющего костра. Но на этот раз даже сжалился и сунул ему в зубы фляжку с водой.
Алайрен сделал несколько глотков непривычно жёсткой нездешней воды, и она показалась ему самым вкусным, что он пил за свою жизнь. Но на этом радости жизни заканчивались.
— Доброе утро, — процедил асур, стараясь не шипеть от боли. Спина и руки как будто пытались «перекричать» друг друга, но поскольку сделать пока всё равно ничего нельзя, лучше отвлечься на что-нибудь другое.
Он огляделся. Месиво из грязи и искорёженных стволов, что ещё вчера было лесом, уныло темнело внизу, напоминая о тщете всего сущего. Раньше тут проходил защитный контур, который теперь надо делать заново. И виноват опять кто?
Ненависть проснулась вслед за болью и, не найдя выхода, отравляла жизнь.
— Что ж у вас за тяга такая — чужие дома разрушать? — выдал асур, глядя на игру пламени.
Вместо ответа Анарга достал короткую верёвку, один конец которой привязал к ремню на локтях асура, а другой намотал себе на запястье.
— Шагай, — он снова рывком вздёрнул Алайрена вверх, поставив на ноги, правда, стоять с настолько вывернутыми руками тоже было больно и неудобно, приходилось сильно наклоняться вперёд. — И не забудь, нам нужно ещё воды набрать.
— Источник ниже по склону… был вчера.
Идти так было неудобно и унизительно, но тёмный, похоже, и сам испытывал моральные страдания.
— Никогда не видел обиженных навов.
— Я не обижен, — Анарга пожал плечами, хотя асур шёл впереди него и не мог видеть этот жест.
Путь до родника некогда был совсем недолгим, но теперь приходилось то обходить поваленные деревья, то перелезать через них, и всё это в жидкой чавкающей грязи. И если нав справлялся с этим легко и ловко, то асуру и по ровной земле идти было не очень-то комфортно, да ещё Анарга нещадно торопил его. Но передвигаться быстрее Алайрен не мог и только чаще падал прямо в грязь и бурелом, и на то, чтобы подняться, уходило ещё больше времени, либо Анарге приходилось самому его поднимать. Нава это раздражало всё больше. Он мог бы и дальше отыгрываться на пленнике, вынуждая того пересчитать лицом все коряги, но это занятие было бессмысленным: чем дольше он издевался над ним, тем сильнее росло раздражение. Наконец, когда Алайрен в очередной раз вставал, скользя ногами в коричневой жиже и пытаясь хоть как-то удержать равновесие, нав резко пнул в спину, опрокинув обратно, так, что асур влетел челюстью в обломанный сук, торчащий из могучего ствола, раскроил кожу и повредил зубы. Не давая ему подняться, Анарга наступил ногой ему на шею и стал развязывать ремни на руках.
Мешаясь с коричневой грязью, кровь внезапно напомнила шоколадное мороженое, и это дикое сравнение говорило о том, что с бесплатным цирком и правда пора заканчивать. Но идти уже было недолго, и светлый не дал волю своим чувствам. Пока.
Поднявшись, он вытер лицо тыльной стороной ладони и молча пошёл дальше показывать дорогу. Спустившись ещё немного пониже, он свернул в неглубокую ложбинку, где помимо вывороченных деревьев обнаружились и обломки дома. Грязь чавкала сильнее, из-под развалин текла вода.
— Где-то здесь, — бросил Алайрен и начал разбирать завал.
Докопаться до родника было довольно просто, но до этого требовалось найти кое-что ещё. И он нашёл.
В чёрной от грязи ладони сверкнула маленькая хрустальная звёздочка, и нава приложило Кузнечным молотом, впечатывая в бывшее крыльцо. За ним последовал Навский аркан, вытянувший остатки энергии.
— А вот теперь можно и воды набрать.
Очень хотелось дать волю ненависти и убить его, но асур остановился. Тёмный нужен живым, как это ни печально.
Анарга хрипло закашлялся, согнувшись пополам. Вчера он не дал ране нормально затянуться, таская сперва улунти, затем асура, потом опять улунти и ещё Свет знает что, и сегодня рана напомнила о себе. И это вынужденное промедление оказалось очень кстати. Когда светлый отбросил его от себя и вытянул всю энергию, нава захлестнула волна дикой, едва контролируемой ярости, и если бы не этот кашель, то он уже взялся бы за клинки… А они оба дошли уже до той грани, когда ещё одно столкновение будет битвой насмерть, несмотря на все доводы разума. Но теперь Анарга сумел взять себя в руки и не поддаться примитивному инстинкту.
— Хитрая дрянь, — почти беззлобно, даже с некоторым уважением прохрипел он. И тут же перешёл к делу: — На портал хватит?
Это решило бы все проблемы, а с асуром он как-нибудь разберётся. Оставалось только надеяться, что энергии в накопителе было много, и светлый не истратил её всю.
Но Алайрен покачал головой.
— Там защита стоит. Я не стал её снимать из экономии.
На самом деле, об экономии он сейчас соврал, и никакой защиты там не было. Там вообще не было почти ничего, но наву об этом знать не обязательно.
Зачерпнув воды из мутного ручейка, что выбегал из-под развалин, асур наконец умыл лицо и напился вдоволь. А вот есть, что странно, не хотелось. Видимо, насытился морально, повозив тёмного мордой по земле.
— А удобное место рядом? Так хватит энергии или нет?
— И мы выйдем в скалу или в пропасть. Здесь не бывает удобных мест. И к тому же… — Алайрен нехорошо улыбнулся, — мы с тобой не друзья-приятели, чтобы я мог тратить энергию по пустякам. У тебя оружие, у меня — магия.
Получилось и в самом деле забавно. Экономия и аккуратность испокон веков считались добродетелями тёмных, тогда как первые дети Спящего не любили ограничивать себя ни в чём и предпочитали творческий беспорядок. И вот теперь, спустя тысячи лет, нав и асур поменялись местами.
Анарга присел у ручья, чтобы наполнить фляжку и умыться, но ни на секунду не выпускал асура из поля зрения. Потёр лицо мокрыми ладонями, полил себе на волосы, а потом помотал головой, разбрызгивая холодные капли.
— Хоть открой секрет, сколько времени мне видеть твою рожу, если мы идём пешком?
— Через полтора-два месяца дойдём, — Алайрен стоял на ступенях того самого бывшего крыльца и заплетал серо-чёрные от грязи волосы в косу. — Если погода будет себя хорошо вести.
Анарга поднялся и закинул на плечи рюкзак.
— …И если ты не будешь по два часа прихорашиваться. Пойдём уже.
Погода тем временем совсем не собиралась вести себя хорошо. Ветер усиливался, начинало ощутимо холодать.
Асур не ответил. Запахнув на груди то, что осталось от рубахи, он молча пошёл вперёд. Тело постепенно регенерировало, но на душе было паршиво до невозможности. Столько времени жить бок о бок с навом, которого нельзя убить… Одних суток хватило на то, чтобы с тоской вспоминать одиночество, а тут два месяца! Хотелось плюнуть на всё, связать тварь магическими путами и спалить к Яргиной матери. Развеять пепел по ветру и спокойно жить с Кэй, учить уму-разуму младших и всё реже и реже вспоминать Землю. Реже и реже, реже и реже… Нет, так нельзя. Алайрен прикусил губу — боль снова вернула к реальности. Наивная Кэй однажды сказала, что тёмные боги победили светлых, потому что те не могли стать такими же злыми. И асур не знал, что ей ответить. Где-то в глубине души он хотел, чтобы это было правдой, но копаться в собственных чувствах, пытаясь понять, где там генетическая ненависть, где самая обычная, где родные фанаберии, а где совесть, был не настроен. Тогда он просто обнял улунти и забыл об этом разговоре, а вот сейчас это всплыло. И нет, он совершенно не жалел, что Тьма и Свет отличаются лишь мастью и целями, но не средствами. Он жалел лишь о том, что сдерживать внутреннего зверя невероятно тяжело, когда извечный враг находится так близко. Тяжело, невыносимо, почти невозможно… Но надо.
Под эти размышления дорога давалась проще. Алайрен шёл по своим «владениям», легко выбирая кратчайший путь из возможных, и нав ему не мешал, тоже пребывая где-то в своих невесёлых мыслях. Наконец, к вечеру поваленный лес кончился, и они вышли на самую настоящую дорогу.
— Цивилизация, — усмехнулся асур. — Но она не ведёт, куда нам надо.
Анарга шёл и закипал, тихо, но неизбежно, как котелок на огне. И ведь так просто было всё прекратить: перерубить саблей шею — и всё, проблема решена. Но тогда он никогда не вернётся домой и, хуже того, займёт освободившееся место, и вместо светлого бога у улунти будет тёмный. Он будет точно так же прозябать на Дарта'гхоре и ждать неизвестно чего. Только без энергии на защитный контур. Но инстинкту было плевать на доводы разума, и асур злил буквально всем: походкой, жестами, манерой двигаться, цветом кожи и волос, выражением лица, а на самом деле — просто фактом своего существования. Анарга был любопытен и любил другие планеты, потому и отправился их исследовать, но лекция от светлого радости не вызывала. И всё же он сделал над собой усилие и не послал его сразу.
— А куда она ведёт, и кто её строил?
— В другое поселение, — Алайрен отвечал, не глядя на него. — Но на самом деле давно уже ведёт в никуда. Улунти говорят, её построили ваши, когда ещё думали обживать эту планету, но, в конечном счёте, дорога оказалась крепче городка. Когда я тут появился, его уже смыло в океан.
— Улунти говорят, значит, ты сам не видел, — заключил нав. — Давно ты здесь отираешься?
Ещё немного — и у него даже получится не рычать на светлого без повода, хотя это уже казалось извращением природы. Скоро он просто представит на его месте какого-нибудь тупого дикаря, и станет терпимо. Наверное.
— Так я и говорю, что не видел, — всё так же, не поворачивая головы, заметил асур.
Он и сам не знал, сколько здесь находится. Местное время текло быстрее, и Алайрену скоро надоело переводить его в земное. Что толку делать зарубки на скале, если каждый день похож на другие, а живёшь ты вечно? Если здесь прошло около тысячи лет, то на Земле, должно быть, сотни. Если Земля до сих пор существует.
— Давно, — просто сказал он и замолчал надолго.
Анарга был бы не прочь идти и ночью, чтобы добраться поскорее, но это было неразумно, по крайней мере, сегодня. Он не знал эту планету, но понимал, что по мере удаления от обжитых мест путь станет труднее, а значит, сейчас нужно было дать себе отдых. Когда совсем стемнело, он молча остановился и стал обустраивать лагерь: расчищать место и складывать костёр. Гнать асура от себя было бы глупо, приглашать погреться — не хотелось, поэтому нав вёл себя так, как будто он здесь один. Только перебросил Алайрену то самое покрывало, которое вчера служило навесом.
Поблизости обнаружился ещё один ручей, так что воду можно было не экономить, и Анарга подвесил на рогатине над огнём маленький котелок, чтобы сварить в нём крупу с нарезанным тонкими полосками мясом. Не делиться припасами было тоже глупым ребячеством: так асур будет вынужден охотиться или собирать плоды, и на это будет уходить время. Но предлагать — это было уже слишком. Захочет — сам приползёт.
Асур не приполз. Что там на уме у тёмного, он не знал, а от одной мысли, что придётся его просить, на душе становилось совсем гадко. Но этот лес мог прокормить кого угодно. Здесь всё время что-нибудь бегало, летало, плавало в нешироких речках и плодоносило, а добывать это Алайрен мог уже и с закрытыми глазами. И вскоре он вернулся, неся в узелке из оторванных рукавов плоды, что отдалённо напоминали инжир. Уселся неподалёку, набросив на плечи покрывало, и затих, практически слившись с пейзажем. Когда-то очень давно он сидел в почти таком же лесу, но на Земле, и наблюдал, как навы убивают пленных. Как одна асура просит убить её дитя побыстрее, а враги сперва смеются над ней, а затем предлагают убить его самой. И она убивает…
Тогда Алайрен ничего не мог сделать. Он должен был увидеть всё и передать сведения, но как же тяжело было не нарушить этот приказ! Сейчас легче, чем тогда, в разы. Но убивать хотелось всё равно. Надо на что-нибудь отвлечься…
Тем временем нав быстро уничтожил свой ужин, сходил помыть котелок, разобрал рогатину, чтобы не загорелась, и снова устроился у огня. Спать в присутствии асура его явно не тянуло, так что он достал из рюкзака потёртую, видавшую виды книгу в кожаном переплёте, чернильницу с плотной крышкой и стальное перо. Как бы там ни было, Дарта'гхор всё же заслуживал места среди его заметок, а раз из других развлечений было только общение с асуром, то почему бы не заняться этим сейчас? Большая часть трудов Анарги хранилась в библиотеках разных миров, но если собрать всё вместе, то стопка книг, наверное, была бы до самого верха Цитадели. Нав вздохнул, отгоняя от себя воспоминания о доме, которые только добавляли беспокойства, и погрузился в свои записи.
Наутро они снова молча шли через лес, и так продолжалось ещё неделю. Они шагали с утра до вечера, делая вид, будто друг друга не замечают. К ночи разбивали лагерь, который всегда оказывался как будто поделён на две половины. Нав и асур не чертили границу, но она, невидимая, сама появлялась, и они не переступали её без необходимости, только костёр был общим, но занимался им всегда Анарга. Алайрен каждый вечер уходил за плодами, грибами или мелкой дичью, и Анарга запоминал, что он приносит, а затем сам стал поступать так же — экономил запасы. Они не брали друг у друга вещи и не помогали друг другу ни в чём, но и не опускались до того, чтобы пакостить по мелочи. Каждую ночь Алайрен сидел и думал о своём, а Анарга делал заметки о природе и географии Дарта'гхора, даже в своих записях называя асура просто «проводник». Они оба слишком не доверяли друг другу, чтобы спать.
Еще один внезапно макси, хоть и чуть более ожидаемый, потому что писали вдвоем. Получился он легко и непринужденно дней за десять.
Нечто отвлеченное, Внешние Миры и полный простор для фантазии. Сюжет - не баян, а классика, но есть надежда, что в рамках мира и в такой интерпретации все-таки получается хоть немного оригинальности. И тем не менее, этот текст я тоже нежно люблю.
Экшн, приключалово, мордобой и скромная попытка суметь в психологию.
Продолжение в коментах.
Название: Дорога домой
Автор: Narwen Elenrel, - lightning -
Бета: Cherry_Daiquiri
Размер: миди, 16 165 слов
Пейринг/Персонажи: асур, нав
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: R
Краткое содержание: Большая Дорога закрыта, и пути на Землю нет. Двое врагов встречаются на всеми забытом мире, чтобы понять, что шанс вернуться у них - один на двоих.
Примечание: По заявке с Инсайда
IВинтеарус по-флямски, Оростар по-мангладарски, ещё тысяча названий на тысяче языков разных миров. И, конечно же, Дарта'гхор на языке Тьмы. Но перевод всех этих названий был схожим. Катастрофа, безумие, переменчивость или что-нибудь в этом роде. Планета с непостоянным положением континентов, непостоянным климатом, непостоянным уровнем океана, бешеной вулканической активностью. Многие Семьи приходили на неё, давали ей название и уходили. Но всё же она была пригодна для жизни, у неё была кислородная атмосфера, а температура в целом оставалась приемлемой. Если оказаться не в том месте не в то время, можно было легко замерзнуть насмерть или свариться заживо, но здесь были области, где предусмотрительному существу не грозило ни то, ни другое. И разумная жизнь здесь была. Осторожная, пуганая, готовая чуть что бежать от очередного каприза местной природы, но вполне постоянная.
Некогда, несколько тысяч лет назад, навы построили здесь базу, хорошо защищённую от всех воздействий, но без постоянного контингента. Время от времени здесь бывали исследователи или путешественники, которым на Земле не хватало острых ощущений. А причина постройки была проста и тщеславна. Раньше тёмных здесь обосновались асуры и даже посчитали этот мир таким важным, что оставили в нём Искру Вечности. Разумеется, навы не могли оставить это просто так, не могли не выяснить, что же так привлекло их извечных врагов. Базу светлых разрушили, Искру запечатали так, что извлечь её из защищённого хранилища мог только нав с высоким магическим уровнем. Представитель любого другого генстатуса был бы убит на месте хитроумной ловушкой — впрочем, охотники попробовать вряд ли нашлись бы.
Какие научные изыскания здесь проводились, и какие результаты были получены, Анарга не знал. Сам он изучал Внешние Миры во всех их проявлениях, от культуры жителей до строения планет и устройства звёздных систем, но здесь не бывал. Да и не входило в его планы сюда заглядывать. Он не был дома, на Земле, тысячи лет и теперь захотел вернуться и явить Нави свои обширные исследования. Но неожиданно обнаружил, что Большая Дорога больше не действует, и простого пути назад нет. И тогда он прикинул, что ближайшая база была на Дарта'гхоре, и если на ней запечатали Источник, то она считалась важной и была хорошо оборудована. На самой базе должны быть артефакты для экстренного портала или хотя бы экстренной связи со столичным миром. Но это было всё, что он знал — историю базы и название планеты. Но понятия не имел, где эта база, и куда она могла переместиться за столько времени среди непрерывно дрейфующих континентов и островов.
Дальний переход вывел Анаргу в Улунти — столицу и единственное постоянное поселение в этом мире. По меркам Империи Нави это была большая деревня, здесь — огромный город. Несколько сотен жителей — шутка ли?
Новые лица здесь появлялись редко, так что одинокий нав в потрёпанной походной одежде и с диковинным оружием на поясе стал значимым событием, собравшим целую толпу любопытных. Тёмный неприязненно поморщился, оглядывая местных жителей, улунти же называемых. Низкорослые, курносые и плосколицые, слабые маги, не самые развитые существа, чьи достижения остановились на примитивной письменности и довольно дрянном железе. Скучно. Всех их достоинств — выносливость, немногим меньшая, чем у детей Тьмы, да недюжинная приспособляемость, позволившая им здесь выжить. Но выбирать не приходилось. Анарге нужна была база, а разных Семей он и так уже повидал вдоволь.
Нав ничего не сказал, только поправил висевший на одном плече рюкзак, такой же видавший виды, как и все его вещи, и просто ждал, пока к важному гостю выйдет кто-то, с кем есть смысл говорить. Он уже порядком устал от странствий, но общаться с разными, порой совершенно экзотическими народами, любил. Всякий раз терпеливо изучал их язык, записывал легенды и сказания, стремился понять, как мыслят и чем живут другие существа. И всё же сейчас от перспективы снова погрузиться в свою обычную работу он чувствовал только раздражение. Подумать только, он мог попасть в это Спящим забытое место, да и просто куда угодно, но не мог — домой, на Землю. В столицу Империи Навь, в мир, отвоёванный в том числе его трудами и его кровью. Что случилось с Большой Дорогой? Что случилось с его миром и его Семьей? Война? Восстание вассалов? Магия, разрушающая планеты? Что могло заставить навов, открывших свой мир для всех прочих Семей, запереться в скорлупе, подобно асурам? Анарга отметил про себя, что за время этих рассуждений уже дважды вспомнил ненавистных Первых, и это не к добру. Но, во всяком случае, сидеть на этом небольшом, но совершенно сумасшедшем шарике с недоразвитыми местными, когда у него дома, возможно, случилась беда, ему совершенно не хотелось. Обычно он не жаловался на отсутствие терпения, но теперь каждая минута промедления была мучительной. До перехода было легче, а теперь, когда он достиг наконец Дарта'гхора, единственным его желанием было разобраться с последним этапом его затянувшегося возвращения домой. Но здравый смысл подсказывал ему успокоиться и не распалять себя напрасными надеждами. Навов здесь не видели тысячи лет, и хорошо, если улунти сохранили хотя бы смутные предания о том, где находилась база. А может статься, их память так же непостоянна, как местный климат.
Где-то вдалеке сверкнула на полнеба извилистая молния, а затем оглушительно прогремел гром. Сизо-чёрный грозовой фронт надвигался с севера, и тучи громоздились, словно высоченные горы. Но пока что в Улунти было просто довольно прохладно, и дул свежий ветер. Даже приятно, могло быть и хуже.
Наконец толпа зевак расступилась, пропуская еще более низкого, чем прочие, седовласого сгорбленного старика, опирающегося на посох, украшенный иномирным золотом и здешними самоцветами. Его просторные одежды были полностью покрыты цветастой вышивкой, мелким орнаментом, преимущественно синим и красным. Анарга машинально отметил такие же цвета у улунти, выглядевших богато, и заключил, что они символизируют власть и достаток. А вышел к нему, стало быть, вождь, старейшина, или кто там у них правит. Возможно, это было хорошим знаком и означало, что улунти ещё помнили, кто такие навы, и как их следует привечать.
Старик широко развёл руки в стороны в приветственном жесте и на ломаном, искажённом навском проговорил:
— Приветствую вас, посланники Князя.
По его голосу и монотонной интонации Анарга сразу понял — языка вождь не знал, просто одна фраза передавалась из поколения в поколение, вот он её и повторял.
Он указал пальцем на себя и представился:
— Анарга.
— Иглун, — ответил старик, повторив тот же жест. Анарга задался бы вопросом, имя это или титул, но теперь было не до того.
— Мне нужна база, — проговорил он. Может, и на этот счёт у них ответ заучен. Оказалось, что нет, и Иглун только беспомощно помотал головой. Тогда нав указал на ближайший дом, а затем на себя. Потом приставил ладонь козырьком к лицу, изображая, будто что-то высматривает. Поняли его не сразу, но после некоторого времени этой дурацкой пантомимы он всё-таки смог объяснить, что ему нужно.
На это старейшина выдал длинную тираду на своём языке, в которой Анарга уловил только парочку знакомых корней, но не более. Но наконец Иглун коснулся своих снежно-белых волос, а затем поднял руку вверх, потом прижал её к голове. Повторил ещё раз и ещё. Анарга понял, что ему описывают какое-то существо, и согласно кивнул. Если белые волосы — значит, тоже старик, потому что улунти от природы черноволосые и изредка — каштаново-рыжие. Ничего необычного, у многих Семей хранителями знаний являются существа преклонных лет. Анарга нетерпеливо махнул рукой вперёд — мол, ведите.
Иглун развернулся и повёл его по широкой улице с грязными сточными канавами по обочинам, и, на удивление, не в свой дом, а в местную то ли гостиницу, то ли таверну: большой добротный дом с яркой вывеской, на которой красовались тарелка и бутыль — символы, неизменные во всех мирах. И, что ещё удивительней, не стал его больше никому представлять, а оставил перед входом и удалился. Впрочем, наву сейчас было мало дела до местных традиций гостеприимства. Он резко дёрнул на себя ручку тяжёлой скрипучей двери и зашёл…
Он думал, что ему придётся ещё долго вызнавать и выспрашивать, у кого бы выяснить насчет базы, но всё обернулось гораздо проще. И несоизмеримо паршивее. В широком, но низком и душноватом зале было только одно существо, подходившее под описание, и это оказался отнюдь не старый улунти. У незнакомца были длинные и совершенно белые, слабо светящиеся волосы, очень светлые глаза, светлая же кожа, едва тронутая золотистым загаром, и очень красивое, совершенное лицо, невозможное для местных. Словом, перед взором Анарги предстал самый настоящий асур. От неожиданности нав сморгнул, прогоняя последнее необоснованное сомнение: а вдруг он просто частенько вспоминал в последнее время светлых, вот, может быть, они и мерещатся ему на каждом шагу? Но такое было бы глупостью даже для младшего, не то, что для него. Ровно до этого момента он был совершенно уверен, что ни одного живого асура во Вселенной не осталось, и последняя капля их поганой крови высохла многие тысячи лет назад. Однако его глаза и магическое чутье говорили обратное, и ошибки быть не могло.
А светлый сидел, развалившись в широком плетёном кресле в свободной рубахе, расшитой местными узорами, закатанной на рукавах и распахнутой на груди. Перед ним на столе стояла объёмистая кружка с какой-то выпивкой, а на коленях у него примостилась молодая улунти, весьма симпатичная для своего племени, и что-то нежно щебетала ему на ухо.
Анарга почувствовал, что у него мгновенно заострились уши. Ненависть всколыхнулась в его душе горячей, обжигающей волной, вызванная равно инстинктом и воспоминаниями о давней войне. Врага хотелось убить на месте, прямо здесь и сейчас. Впрочем, Анарга не прожил бы столько лет во Внешних Мирах, если бы поддавался первым необдуманным порывам. Асур знал, где находится база, и он мог бы пригодиться, если вдруг понадобится извлечь Искру Вечности… А уж заставить его говорить и делать, что нужно — дело техники.
У нава было немного энергии, и он старательно экономил её, а сейчас растрачивал последние запасы. Но ради извечного врага не жалко было бы и выложиться без остатка. Ещё от двери Анарга бросил на светлого Рыбацкую сеть, а затем, выхватив клинки, двинулся вперёд через зал, не заботясь о реакции улунти.
Теперь можно было и побеседовать…
Однако светлый вовсе не уступал ему в скорости реакции. Не раздумывая и даже не пытаясь понять, какой аркан в него брошен, он укрылся блоком. И одновременно лёгким плавным движением ссадил девушку с колен и перетёк в сторону. На самом деле, энергии у него кот наплакал, но асур по имени Алайрен не хотел показывать это тёмному. И как только нав здесь оказался? Ведь Дорога закрыта!
Светлый метнул обездвиживающий аркан, не желая пока убивать нава — такое ненавистное, и одновременно такое родное существо.
— Я ждал тебя, сволочь…
Анарга отпрянул в сторону, опрокинув пару стульев, тоже едва увернувшись от вражеского аркана. Энергии на Рыбацкую Сеть было жаль, и дальше тратиться не стоило. Но ведь и асуру неоткуда взять много…
— Дождался, — зло выплюнул Анарга, одним длинным прыжком сокращая дистанцию для удара клинками.
Достать светлого будет непросто, но Анарга испытывал от этого какую-то мрачную радость. Он довольно дрался с младшими — хрупкими, неумелыми, слабыми. Они могли победить его числом, но не воинским искусством. Но теперь перед ним был настоящий враг. Сильный, хитрый, опасный. Равный. И он не мог не признаться себе, что соскучился.
Улунти запоздало вскрикнула и запрыгнула с ногами в кресло. Остальные жались по стенам. Они не вмешивались, но понимали, что сейчас вершится нечто важное, а потому смотрели, не отрываясь.
А асур тем временем метнулся к соседнему столу, уворачиваясь от клинков Анарги. Тот предпочитал не классические катаны, а длинный изогнутый кинжал и лёгкую, с почти незаметным изгибом, саблю. Теперь это давало ему определённое преимущество: противник ожидал от него иного стиля боя и ещё не понял, как лучше защищаться. Впрочем, у Алайрена была другая, куда более важная проблема: оружия он с собой не носил и теперь успел схватить только кухонный нож и какую-то циновку. А нав легко обогнул стол и снова атаковал, на этот раз более удачно: длинная сабля распорола бок асура, разрубив кожу и мышцы. Серебристая кровь тонкими струйками потекла на пол, двигаться стало намного труднее.
Прежде, чем снова уворачиваться, Алайрен резко махнул циновкой наву в лицо, чтобы дезориентировать, и это ему удалось. Анарга поднял руку с кинжалом, защищаясь от резкого движения, промедлил и позволил врагу разорвать дистанцию. Будь он менее опытным воином, то тут же снова ринулся бы в атаку и неизбежно получил бы боевой аркан прямо в лицо, но нав намеренно приближался сейчас не со всей возможной скоростью, чтобы оставить себе пространство для маневра. И действительно, Алайрен понял, что магия, как бы ни было жаль энергии, — его единственное спасение, и сотворил Дым ледяных вершин. Анарге ничего не осталось, как упасть на пол и уйти перекатом в сторону, но острейшие ледяные лезвия всё равно вонзились ему в плечо и в бедро, и теперь, пока раны не затянутся, он хромал и с трудом мог двигать левой рукой. И все же он поднялся с пола и сгруппировался, между делом отметив, что светлый тоже не стремится его убить. Напротив, он решил захватить его живым во что бы то ни стало. Не дав Анарге распрямиться во весь рост, Алайрен снова бросил Ловчую сеть, и враг снова ушёл перекатом, теряя время и инициативу. Воспользовавшись этой заминкой, асур метнулся к трактирной стойке и схватил вертел — он сам не заметил, как кто-то подал ему его. А может, трактирщик просто замер с этим вертелом в руках, завороженно следя за ходом боя, но не в силах что-то понять в невозможно быстрых движениях противников. Так или иначе, с вертелом в руках Алайрен обернулся, но успел только понять, что произошло: в воронку Навского аркана стремительно утекли все остатки энергии, а Анарга с довольной усмешкой поднялся с пола.
— Дождался, — повторил он, с презрением глядя на нож и вертел в руках светлого.
Но у Алайрена оставался ещё последний шанс, который он ужасно не хотел использовать. Улунти стоял на безопасной земле многие сотни лет назад, но теперь климат в очередной раз переменился, а каменная кора планеты сместилась и изменила форму. Так или иначе, от разрушений городок оберегал защитный контур, установленный асуром. За бессчётные годы, проведённые здесь, Алайрен прикипел к этой младшей Семье. Они любили и ценили его, с ними он в какой-то степени нашёл покой, а потому берег их и заботился. И теперь он выкачивал энергию из защиты города — прямо перед надвигающимся ураганом и землетрясением. Асур сделал это неосознанно, так велели ему привычки и инстинкты воина. Он был ранен, остро нуждался в подпитке, а перед ним был враг, и энергия потекла в него живительным Светом раньше, чем он понял, что делает, а потом пути назад уже не оставалось.
Анарга не торопился, понимая, что деваться асуру некуда, но вдруг снова почувствовал светлую энергию. Он не мог понять, где у врага припрятан резерв, а на ещё один Навский аркан у него просто не хватало энергии. А потому он просто бросился вперёд, полагаясь на свои клинки, а не на магию.
Он опоздал, но и асур допустил ошибку. С пальцев Алайрена сорвалась мощная, ослепительно-белая молния Эльфийской стрелы, прошив грудь нава насквозь. Расчёт был неверен лишь самую малость: рана оказалась серьёзной, но не вывела противника из боя сразу, потому что арканом не задело сердце, и Анарга ещё какое-то время мог сражаться. Широким размашистым ударом, в который он вложил всю инерцию своего тела, он разрубил вертел, которым враг пытался защититься, и его самого наискосок, от ключицы до живота. Серебристая кровь пузырилась, вытекая из рассеченного лёгкого, рана разошлась, обнажив влажно поблескивающие внутренности, которые грозили вывалиться при любом неверном движении, и Алайрен схватился за её края, пытаясь стянуть их обратно. Анарга навалился на него сверху, опрокидывая на пол. Он сам едва держался, из угла его рта уже медленно вытекала чёрная струйка, он с трудом мог дышать — но половина дела была сделана.
Раньше, чем асур успел опомниться, нав пробил ему сгиб локтя кинжалом, пригвоздив к полу, затем, с трудом приподнявшись, проделал то же самое с саблей и другой рукой. Хрипло и влажно закашлялся, отплёвывая идущую горлом кровь… Но это заживёт. Главное, что он победил.
— Ты мне… расскажешь, где… база, — с трудом выдохнул нав, поднимая с пола нож.
Он собрался уже пустить его в дело, но буквально кожей почувствовал взгляды. Много взглядов.
Улунти набились в таверну и теперь стояли, наставив на Анаргу свои примитивные тесаки и топоры. Нелепые, неуклюжие, неспособные сравниться с опытным гаркой — но многочисленные и полные решимости. А нав был ранен и слаб.
Асур повернул голову и сплюнул кровью. Для нормальной регенерации надо бы перевязать раны и не шевелиться, но кто ж ему даст нормально регенерировать?
На улице снова загрохотало, а ветер усилился так, что стоявший возле колодца глиняный кувшин упал и разбился. Скоро здесь начнётся конец света, но вместо того, чтобы всех уводить, они решают проблемы Тьма знает, какой давности! От этого нав бесил ещё сильнее положенного, хотя уж куда больше?
— Идиот, — разлепил губы Алайрен. От боли и ненависти хотелось орать, но приходилось сдерживаться. — Контур… Защитный контур… Сейчас тут все… сдохнут…
Он повернул голову и посмотрел на аборигенов.
— Идите… в убежища. Быстро.
Изо рта потекла кровь, в глазах потемнело. Алайрен прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и собрать остатки сил, но почти сразу же вздрогнул от неожиданности, потому что тяжёлую предгрозовую тишину прорезал дикий крик. Кэя, Кэй, Кэйлана, маленькая искорка света посреди привычного кошмара его жизни решила, будто он умирает, и побежала спасать. От нава, от урагана, от самой Смерти на чёрных крыльях — неважно.
Анарга ответил не сразу. Пока светлый говорил, а улунти не нападали, можно было хоть немного отрешиться от боли и изменить реакции своего тела, чтобы пробитое лёгкое не функционировало, пока не регенерирует. А кричащую девушку он просто отодвинул прочь одной рукой — это вышло даже не слишком грубо.
— Тебе-то… что? — выдавил из себя он. — Где… база? Говори.
Он снова закашлялся, чёрная струйка в углу его рта стала шире.
— И что за… контур?
Интересно, знали ли эти младшие, которые кинулись защищать асура и не решались теперь оставить его наедине с врагом, что они для него — всё равно, что животные? Иначе просто не бывает.
— Гость пролил кровь в чужом доме, — на своем языке заговорил Иглун. Старейшина прибежал на шум и теперь держался за спинами своих воинов — но не уходил. — Прежде, чем мы уйдём, он заплатит за это.
— Они хотят тебя порезать, — оскалился асур. — А им надо уходить.
Энергии почти не осталось, но регенерация всё равно шла. Так уж они устроены, тёмные и светлые: тянутся друг к другу, чтобы уничтожить, а потом буквально восстают из небытия. Как будто, создавая их, Спящий хотел сыграть в шахматы сам с собой.
— Защитного контура больше нет, сейчас здесь будет конец света… и тьмы, если ты не пошевелишься. Я покажу тебе базу, но сейчас отсюда надо уходить.
Кэй подобрала его нож и теперь незаметно, как она думала, подбиралась к наву. Алайрен покачал головой, и она растерянно остановилась.
Словно в подтверждение слов асура, молния ударила совсем близко. Длинный ветвистый разряд протянулся от туч до земли с оглушительным треском и грохотом, в открытое окно пахнуло озоном. Ветер усилился так, что скрипели дома и гнулись деревья. Какая-то мелкая живность отчаянно верещала, когда её сдувало с дороги в канаву.
— Так скажи им убираться. Иначе пусть пеняют на себя.
Анарга уже мог заставить себя говорить нормально, хоть это и было тяжело. Он сбросил с плеча рюкзак и открыл его, ощущая, как множество глаз следит за каждым его движением, но ничего страшного он делать не собирался. Он быстро выудил из своих пожитков чистую сменную рубаху и стал сосредоточенно, почти остервенело рвать её на бинты. Каждое движение причиняло дикую боль, каждый вдох стоил мучений, но Анарга ни за что не показал бы слабость перед врагом. Светлый прав — уходить и правда было пора, а по словесному описанию он ни за что не найдёт базу, так что придётся тащить пленника (впрочем, кто сейчас чей пленник?) с собой, как бы ни хотелось убить на месте.
— Пойдёшь… со мной, — дыхание снова сбилось, и нав не стал много болтать, но по его лицу и так ясно читалось: «Только дернёшься — шкуру спущу».
Он просунул обрывки рубахи под спиной асура, а затем грубо свёл края длинного разреза, начав снизу, чтобы из светлого прямо на ходу не выпали все потроха. Между пальцами заструилась текучая серебристая жидкость, и кожа нава на этом фоне казалась очень тёмной. Но Анарге уж точно было не до сочетания цветов, и он принялся завязывать бинт, туго и снова совсем не нежно.
Тем временем улунти вовсе перестали что-либо понимать. Иглун шагнул вперёд и начал что-то говорить на своём языке, но закончить у него не вышло. В этот момент земля под ногами содрогнулась, вызвав испуганные крики младших. С полок попадали бутылки и посуда, некоторые улунти повалились на землю, а стены таверны опасно покосились, хоть здание и устояло.
— Бегом! — крикнул асур на их языке. — Он не убьёт меня! Быстрее, вождь, уводи всех!
Нав и не подумал отцепить его руки, и от этого становилось ещё труднее не кричать, но, с другой стороны, боль перебивала генетическую ненависть, и из этого можно было извлечь свои плюсы.
— Перетаскаем их в убежище и пойдём, — сказал он, не подразумевая никаких возражений.
Иглун действительно засуетился, уводя, буквально выталкивая большинство из таверны.
— Мы не бросим тебя, — заявил крепко сложенный парень, как помнил Алайрен, подмастерье здешнего кузнеца. Ещё несколько улунти сгрудились вокруг него и не опускали оружие. Кэй тоже не уходила, а так и сидела на полу, сжимая в руке бесполезный нож и тихонько всхлипывая.
— Тебе до них что за дело? — фыркнул Анарга, заматывая рану светлого ещё одним куском своей рубашки. — Сами дойдут.
Это к его совести ещё мог бы кто-то воззвать. Раз на планете была навская база, и местные жители вроде как подчинялись Империи, то на какую-то защиту и помощь они имели право рассчитывать — разумеется, если бы не грозили тёмному оружием.
Он с силой потянул края повязки и туго связал их между собой. Теперь асур не отправится в Свет по дороге, а на его ощущения было, разумеется, плевать. И к тому же, нав сам чувствовал себя не лучше, а потому и медлил с тем, чтобы выдернуть свои клинки. Его рана была меньше, но обожжённые края обещали заживать дольше, и, может статься, враг скоро окажется сильнее него. Это было скверно.
Между тем асур и правда потихоньку приходил в себя. Раны по-прежнему зверски болели, но лечь и умереть уже не хотелось. А вот нав бесил до зубовного скрежета.
— Они ждут, когда ты меня отпустишь, — раздельно произнёс Алайрен. — А ураган нас всех ждать не будет.
И снова стихия указала на истинность его слов: тростниковая крыша закачалась, собираясь улететь. Асур тихо выругался.
Анарга закашлялся, и на асура попало несколько тягучих чёрных капель.
— Ты всё равно идёшь со мной, — он действительно выдернул сперва саблю, затем кинжал — провернув в ранах так, чтобы как можно сильнее повредить Алайрену руки, разрезать мышцы и сухожилия, расколоть кости. Ему хотелось, чтобы враг помучился — а ещё он так некоторое время не сможет сопротивляться.
Асур зашипел сквозь зубы. Из глаз снова полетели искры, и чуть было позорно не потекли слёзы, но уж такого удовольствия наву он не доставил. Подбежала Кэй и стала помогать подняться. Вид у неё при этом был такой, будто она собралась его хоронить.
— Всё нормально же, — Алайрен осторожно обнял её, стараясь не запачкать кровью. Заглянул в глаза. — А теперь все, бегом.
Но долго смотреть на эти нежности Анарга не стал. Он ухватил асура за длинные уже не светящиеся волосы, оттащил от девушки и резко вздёрнул на ноги. И так и поволок к выходу: спиной вперёд, вынуждая его отклониться назад, так что Алайрен мог только перебирать ногами, чтобы не упасть. Будь асур не ранен, легко вывернулся бы, но не сейчас. А нав сам едва мог дышать, заметно шатался при ходьбе, и происходящее его ужасно бесило.
Улунти провожали их, но не решались нападать: то ли потому что Алайрен явно пытался отослать их, то ли потому что знали, какой из асура воин, и с тем, кто его победил, связываться боялись. Анарга обогнул их и первым вышел на улицу, под хлещущие струи дождя и ветер, который едва не сбил его с ног. И это спасло и его, и светлого, но не шедших за ними улунти, которые ещё оставались в таверне.
Земля снова дрогнула, ещё сильнее, так что на этот раз Анарга и Алайрен вместе свалились в мутную реку жидкой грязи, в которую моментально превратилась улица. А здание таверны развалилось напополам, и крыша рухнула внутрь. Один улунти попытался выбраться, но не успел — по пояс он оказался на улице, остальное раздавило рухнувшей добротной балкой. Он истошно вопил и царапал руками по грязи в тщетных попытках выбраться. Но Анарга видел положение балки и уже понимал: несчастного теперь можно разве что добить.
И вот тут асур вывернулся. Пнул Анаргу ногой в живот, а сам метнулся в сторону, оставив у тёмного в пальцах клок своих волос. От боли снова заложило уши и потемнело в глазах, повязки пропитались кровью. Алайрен бежал как будто во сне, по щиколотку увязая в грязевой каше, и как во сне же, понимал, что не успеет. Он часто бежал так, надеясь найти свою семью, застать их живыми, но всякий раз находил лишь хрустальные осколки, так дико смотревшиеся среди поломанных деревьев. Он не успевал никогда, не успеет и теперь, но как всегда упрямо не слушал здравого смысла.
Добежав до развалин, асур собрал последние крохи энергии и ухватился за балку. В глазах вспыхнули Искры Вечности, к горлу подступил ком. Хотелось кричать, но это лишь отняло бы силы, а надо делать дело. Балка оторвалась от земли и с чавканьем шмякнулась чуть поодаль, освобождая проход. Кэйя нашлась сразу. Она лежала под двумя досками, что каким-то чудом столкнулись друг с другом, образовав над девушкой треугольную арку. Вот только одна из этих досок намертво пригвоздила пальцы улунти к земле. Одного взгляда на неё хватало, чтобы понять: помочь уже нельзя, только резать. Но это было абсолютно неважно. Уже ничего не было важно.
— Всё хорошо.
Доска окрасилась белым, когда Алайрен за неё схватился, а рука неприятно хрустнула. Ещё немного, и он свалится прямо здесь, на радость наву. А уж базу тот как-нибудь найдёт…
— И часу не знакомы, а ты мне уже надоел, — послышалась позади него едва различимая за шумом дождя и рёвом ветра фраза на навском. А в следующий момент на затылок Алайрена с силой опустилась рукоять сабли, и асур безвольной куклой упал в грязь и обломки.
Анарга прилагал все усилия, чтобы не свалиться там же, и не до конца понимал, что делает. Наверное, он просто привык помогать младшим, которых встречал во Внешних Мирах, это было полезно для его исследований. Привык к мысли, что вассалы имеют не только обязательства, но и право на защиту — хотя это разве вассалы? Так или иначе, вместо того, чтобы подхватить своего пленника и утащить прочь, он подошёл сперва к девушке-улунти. Та была в сознании, но оглушена и ничего толком не понимала от боли и шока. Замер, примериваясь, что лучше разрубить: доску или кисть руки, которую всё равно уже не спасти, но решил, что всё-таки доску.
Кэй судорожно выгнулась, беззвучно раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, когда он вытащил её из-под завала вместе с куском дерева, острые щепки которого так и торчали у неё в руке — а два пальца остались под завалом, начисто отрезанные.
Так паршиво Анарга не чувствовал себя уже давно, а теперь у него прибавилось срочных дел, каждое из которых требовало немедленных действий. Но если светлый думал с этим справиться, то и он сможет…
II
Очнулся Алайрен неподалёку от Улунти, когда стихия ненадолго успокоилась. Была ясная ночь, светлая от множества звёзд и белого сияния трёх ярких и очень близких лун Дарта'гхора — украшений ночного неба и причины многих катаклизмов.
Анарга развёл костёр на небольшом плоском каменном уступе, защищённом от ветра скальной стенкой. Даже соорудил навес из какого-то покрывала, взятого в городе.
Лес внизу после урагана и ливня превратился в сплошное болото с буреломом, а на стоянке было сухо и тепло от близкого огня. Нав обнаружился здесь же, он сидел у костра, скрестив ноги и прикрыв глаза — то ли медитировал, то ли просто грелся. За этим открытием последовало ещё два. Во-первых, Алайрен был укутан в тёплое одеяло, край которого был как раз у него перед лицом — тёмно-серая, плотная, но очень мягкая шерсть явно не здешней выделки. А во-вторых, хотя его раны уже почти затянулись, двигаться асур почти не мог. Поскупившись на магические вязки, нав прибегнул к более жёстокому, но не менее эффективному способу: завёл локти пленника за спину и связал прочным ремнём, так что тот не мог толком шевелить ни руками, ни плечами.
Алайрен попробовал повернуться, чтобы хоть как-то размять затёкшую спину и многострадальные руки. Волосы упали на лицо и, чтобы убрать их, пришлось мотнуть головой. Резкие движения обязательно заметит нав, но не всё же время лежать как бревно. Можно и поговорить. Тем более что к тёмному было очень много вопросов.
— Они дошли? — спросил он, как и прежде, на родном языке. В горле пересохло, а потому голос звучал хрипло и напоминал карканье. — И где девушка?
Любой нав, видя такую трогательную заботу светлого… о ком-нибудь, обязательно выдал бы что-нибудь в своём стиле. Съел, мол, вместо шурк'а и косточек не оставил. Но любой нормальный нав и со светлым не стал бы возиться. Спасти бы спас, если тот светлый был ему нужен, но в одеялко бы не укутал. А этот, выходит, не совсем нормальный. Бесит так же, но на здравомыслие можно надеяться.
— Допустим, жива, — отозвался Анарга, не оборачиваясь. Состояние своего пленника он чувствовал и так. — Может, объяснишь, с чего ты о них так трясешься? В вашем языке даже нет такого слова, как любовь к младшим.
Судя по голосу, асур сильно страдал от жажды, и нав нарочито медленно снял с пояса фляжку с водой, сделал хороший глоток и убрал обратно. Алайрену, разумеется, не предложил.
Алайрен сглотнул. Разумеется, чуда не случилось, и нав оказался скотиной. Но он вытащил Кэй… От мысли, что улунти выжила, с плеч как будто сошла целая снежная лавина. А он и не думал, что настолько привязался к младшей.
— Что толку в языке, если на нём не с кем говорить? — Алайрен улёгся так, чтобы лучше видеть нава. — Когда твоя Семья теряет планету, а потом ты теряешь Семью, взгляд на мир немножко меняется.
И это была чистая правда. Если бы тысячи и тысячи лет назад кто-нибудь сказал начинающему, но полному надежд магу, что однажды он поселится на странной планете и станет нянькой для дикарей, Алайрен рассмеялся бы безумцу в лицо. Во времена Убежища навы развели на Земле столько младших, что яблоку негде упасть. Их примитивные культуры вырастали на обломках величайшей цивилизации Вселенной как грибы, и тёмные ясно дали понять, что готовы привечать всех. Абсолютно всех, кто хоть немного разумнее обезьяны, но только не первых детей Спящего. Это было понятно и объяснимо, но это злило. Прятаться в собственном доме, не сметь лишний раз перейти кому-нибудь дорогу… Злило до невозможности. Но вот он отправился на старую базу и узнал, что дома, даже такого, у него не стало. Вернее, не стало порталов Большой Дороги, что само по себе ещё ни о чём не говорило. Но абсолютно исправный артефакт дальней связи тоже не работал. Как и его родной брат на бывшей асурской, а потом и навской базе, даром что работал от Источника. На Земле случилась катастрофа, и Алайрен застрял на дикой планете рядом с дикими младшими и самой настоящей Искрой Вечности, использовать которую было нельзя, потому что её запечатали навы. Поначалу хотелось выть на луну. Любую из трёх, на выбор. Потом — утопиться в этом проклятом океане, который сегодня здесь, а завтра — там. Но если бы светлые так быстро опускали руки, то ни за что не создали бы свою Империю. Не сдался и Алайрен. Построил дом, обнёс его защитным контуром, отложил накопители на чёрный день и начал жить. Охотой, рыболовством и собирательством, конечно же, а чем ещё? И жизнь текла медленно и странно, пока однажды не спас тонущего улунти. Тогда он даже не задумывался и просто прыгнул в белые от пены волны, не желая смотреть, как гибнет живое существо. Потом долго приводил его в чувства. Потом накормил. С языком больших трудностей не возникло, но говорить было особо не о чем, и Алайрен быстро отправил бедолагу домой… чтобы на следующий день увидеть у своих дверей его почтенную матушку, жену, трёх братьев и невероятное количество детей. Все они принесли еду, гирлянды из цветов и ещё Тьма знает, чего только не. Оказалось, слухи о нём бродили давно и были один чудесней другого. Оказалось, народ улунти сохранил смутные предания о светлых богах, которых уничтожили тёмные. Оказалось, его рады тут видеть… Впрочем, последнее было неудивительно. При такой жизни они обрадуются кому угодно, способному сделать их жизнь хоть немного легче. И они не отстанут.
Улунти действительно не отставали, но ничего и не требовали. Смотрели просящими глазами и рассказывали о своей тяжёлой жизни. Конечно же, асур мог без труда разогнать их, и ему хватило бы одного «дыхания дракона»… Но он выбрал другой путь. Решил немного помочь, чтобы оставили его в покое, и сам не заметил, как вошёл во вкус. Вокруг городка улунти появился защитный контур, но асур быстро понял, что этого мало. Младшие умирали от такого множества причин, что, оставь он всё как есть, его усилия пропали бы втуне, а это было обидно. Он начал вспоминать всё, чему когда-либо учился, и постепенно стал для аборигенов если не богом, то духом-хранителем из легенд. Они дольше жили и реже болели, а когда борьба за выживание перестала отнимать столько времени, заинтересовались окружающим миром. И у Алайрена появились собеседники. Простые и наивные, почти как осы, но любознательные и благодарные слушатели. Им было интересно всё: почему светит солнце и сколько во Вселенной миров, откуда взялась смерть и какие боги сильнее… Так шли годы и десятилетия, поколения сменяли поколения, а их «бог» истратил почти все свои накопители. Это было не смертельно, ведь за всё это время асур очень редко творил магию и привык обходиться без неё, но энергия, родная светлая энергия была последней ниточкой, связывающей его с прошлым. С Семьей, которой невозможно помочь и которую не забудешь. Ещё оставалась Искра, но добраться до неё мог только нав… И вот он пришёл.
Анарга не прерывал размышления асура, а некоторое время молчал и думал о чём-то своём, глядя в огонь. Оранжевые отблески плясали на его лице, и точёные черты как будто искажались, делая нава похожим на грубое каменное изваяние, какое могли бы сделать те же улунти.
— Вот как… — задумчиво проговорил он наконец. — Значит, отираешься возле Искры Вечности и заодно завёл себе целое племя забавных зверушек?
В асурах Анарге не нравилось примерно всё, даже уважение к ним как к магам и воинам было приправлено неприязнью — просто тёмные умеют ценить хороших врагов. Но отношение ко всем прочим Семьям как к неразумным существам или вовсе как к вещам бесило особенно, и не съязвить по этому поводу было просто невозможно.
— Но это всё неважно, — нав сам же махнул рукой. — Я слушаю, что ты расскажешь про базу.
— А чего про неё рассказывать? — фыркнул асур. — База — она и есть база. А на ней есть Искра Вечности. Распечатать её можешь только ты, использовать — я. Там есть… была дальняя связь и артефакт дальнего перехода, но энергии нет, придётся использовать Искру.
— То есть, ты проверял дальнюю связь, и она не работает? — уточнил Анарга.
Он не стал говорить, что асур явно ответил неправду или не всю правду. База была построена так, чтобы она могла долгое время пустовать, не разрушаясь, и там должна быть тёмная энергия в надёжных накопителях. Или с базой что-то случилось. Впрочем, его пленник мог не лгать, а ошибаться, просто не найти нужные артефакты. При хорошем раскладе он будет нужен ему как проводник, а потом асура можно будет наконец убить… но не стоило лишать его мотивации.
— Землю не ловит, — Алайрен отвёл глаза.
После всех этих разговоров пить хотелось ещё сильнее, и скрывать это от нава глупо и не нужно. Пусть наслаждается своей победой. Так с ним будет легче справиться.
Анарга кивнул. Он услышал ответ, но свои измышления на этот счёт оставил при себе.
— Утром выходим, — коротко бросил он. — Вопросы?
— Девушка в убежище? — Алайрен снова попробовал повернуться, чтобы руки поменьше затекали. — Что с ней?
Нав поднялся и подошёл к связанному врагу.
— Я уже говорил — жива. А тебе стоит немного остыть.
С этими словами он резко сдернул с асура одеяло, так, что край выскользнул из-под него, вынуждая неудобно перекатиться, и теперь Алайрен давил своим весом на и без того вывернутые руки. Нав же как ни в чём не бывало накинул одеяло себе на плечи и уселся у огня, прислонившись спиной к камню и запрокинув голову. Ему самому требовался отдых, но, в отличие от Алайрена, он не мог позволить себе поспать рядом с врагом, так что пришлось обойтись только очень чуткой полудрёмой, чтобы не пропустить даже малейшего движения пленника.
Асур, однако, заснул тоже далеко не сразу. И если боль в руках и спине ещё можно было притупить усилием воли, то на генетическую ненависть его уже не хватало. Расслабиться рядом с врагом значило подставить спину, и голос разума был не в силах перекричать инстинкт. Алайрен пытался отвлечься, думать о Кэй, о делах насущных и даже пробовал считать драконов, взмывающих к небесам, но ему ничего не помогало. Сон сморил его уже сильно за полночь, но именно тогда, перед самым рассветом, он вернулся домой…
…Дом тоже встретил рассветом. С детства знакомое ромашковое поле совсем не изменилось, но в серовато-розовой утренней гамме смотрелось особенно нереально. Как и город, что покинул мир живых тысячи и тысячи лет назад. Его стены такие белые, что кажутся сахарными или снежными. Его окна всегда видят солнце, откуда бы оно ни светило. Его жители не мыслят себя без неба, ветра и поиска, и летят сквозь облака так высоко, что кажется, ещё немного — и получится коснуться звёзд. Маленький городок у подножья Хрустального Замка живёт своей жизнью и не верит в то, что его скоро не будет. Не верил и Алайрен. Он шёл по светлым мощёным улицам, разглядывал диковинные витражи и дышал ароматом цветов, выставленных прямо на улицу. Он очень хотел привести сюда Кэй, но знал, чувствовал, что всё это игра его воображения. И прежде, чем иллюзия рассеется, он хотел успеть… Не задерживаясь более нигде, он побежал вверх по улице, испугал детёныша домашней карликовой виверны, перепрыгнув через него, и в конце концов остановился перед дверью и постучал. Ему открыли.
Анарга хотел разбудить асура рано утром. Вставать с рассветом он не любил, но раз уж всё равно толком не спал, то какая разница? Но убедившись, что пленник наконец уснул, он тоже позволил себе на пару часов отключиться — но не более. После того, как он сперва дрался, а потом раненый спасал улунти, ему тоже требовался отдых.
И вот, когда над Дарта'гхором взошло яркое белое солнце, нав грубо разбудил своего пленника: просто рывком поднял его за стягивающий локти ремень, ещё сильнее вывернув суставы, и усадил у тлеющего костра. Но на этот раз даже сжалился и сунул ему в зубы фляжку с водой.
Алайрен сделал несколько глотков непривычно жёсткой нездешней воды, и она показалась ему самым вкусным, что он пил за свою жизнь. Но на этом радости жизни заканчивались.
— Доброе утро, — процедил асур, стараясь не шипеть от боли. Спина и руки как будто пытались «перекричать» друг друга, но поскольку сделать пока всё равно ничего нельзя, лучше отвлечься на что-нибудь другое.
Он огляделся. Месиво из грязи и искорёженных стволов, что ещё вчера было лесом, уныло темнело внизу, напоминая о тщете всего сущего. Раньше тут проходил защитный контур, который теперь надо делать заново. И виноват опять кто?
Ненависть проснулась вслед за болью и, не найдя выхода, отравляла жизнь.
— Что ж у вас за тяга такая — чужие дома разрушать? — выдал асур, глядя на игру пламени.
Вместо ответа Анарга достал короткую верёвку, один конец которой привязал к ремню на локтях асура, а другой намотал себе на запястье.
— Шагай, — он снова рывком вздёрнул Алайрена вверх, поставив на ноги, правда, стоять с настолько вывернутыми руками тоже было больно и неудобно, приходилось сильно наклоняться вперёд. — И не забудь, нам нужно ещё воды набрать.
— Источник ниже по склону… был вчера.
Идти так было неудобно и унизительно, но тёмный, похоже, и сам испытывал моральные страдания.
— Никогда не видел обиженных навов.
— Я не обижен, — Анарга пожал плечами, хотя асур шёл впереди него и не мог видеть этот жест.
Путь до родника некогда был совсем недолгим, но теперь приходилось то обходить поваленные деревья, то перелезать через них, и всё это в жидкой чавкающей грязи. И если нав справлялся с этим легко и ловко, то асуру и по ровной земле идти было не очень-то комфортно, да ещё Анарга нещадно торопил его. Но передвигаться быстрее Алайрен не мог и только чаще падал прямо в грязь и бурелом, и на то, чтобы подняться, уходило ещё больше времени, либо Анарге приходилось самому его поднимать. Нава это раздражало всё больше. Он мог бы и дальше отыгрываться на пленнике, вынуждая того пересчитать лицом все коряги, но это занятие было бессмысленным: чем дольше он издевался над ним, тем сильнее росло раздражение. Наконец, когда Алайрен в очередной раз вставал, скользя ногами в коричневой жиже и пытаясь хоть как-то удержать равновесие, нав резко пнул в спину, опрокинув обратно, так, что асур влетел челюстью в обломанный сук, торчащий из могучего ствола, раскроил кожу и повредил зубы. Не давая ему подняться, Анарга наступил ногой ему на шею и стал развязывать ремни на руках.
Мешаясь с коричневой грязью, кровь внезапно напомнила шоколадное мороженое, и это дикое сравнение говорило о том, что с бесплатным цирком и правда пора заканчивать. Но идти уже было недолго, и светлый не дал волю своим чувствам. Пока.
Поднявшись, он вытер лицо тыльной стороной ладони и молча пошёл дальше показывать дорогу. Спустившись ещё немного пониже, он свернул в неглубокую ложбинку, где помимо вывороченных деревьев обнаружились и обломки дома. Грязь чавкала сильнее, из-под развалин текла вода.
— Где-то здесь, — бросил Алайрен и начал разбирать завал.
Докопаться до родника было довольно просто, но до этого требовалось найти кое-что ещё. И он нашёл.
В чёрной от грязи ладони сверкнула маленькая хрустальная звёздочка, и нава приложило Кузнечным молотом, впечатывая в бывшее крыльцо. За ним последовал Навский аркан, вытянувший остатки энергии.
— А вот теперь можно и воды набрать.
Очень хотелось дать волю ненависти и убить его, но асур остановился. Тёмный нужен живым, как это ни печально.
Анарга хрипло закашлялся, согнувшись пополам. Вчера он не дал ране нормально затянуться, таская сперва улунти, затем асура, потом опять улунти и ещё Свет знает что, и сегодня рана напомнила о себе. И это вынужденное промедление оказалось очень кстати. Когда светлый отбросил его от себя и вытянул всю энергию, нава захлестнула волна дикой, едва контролируемой ярости, и если бы не этот кашель, то он уже взялся бы за клинки… А они оба дошли уже до той грани, когда ещё одно столкновение будет битвой насмерть, несмотря на все доводы разума. Но теперь Анарга сумел взять себя в руки и не поддаться примитивному инстинкту.
— Хитрая дрянь, — почти беззлобно, даже с некоторым уважением прохрипел он. И тут же перешёл к делу: — На портал хватит?
Это решило бы все проблемы, а с асуром он как-нибудь разберётся. Оставалось только надеяться, что энергии в накопителе было много, и светлый не истратил её всю.
Но Алайрен покачал головой.
— Там защита стоит. Я не стал её снимать из экономии.
На самом деле, об экономии он сейчас соврал, и никакой защиты там не было. Там вообще не было почти ничего, но наву об этом знать не обязательно.
Зачерпнув воды из мутного ручейка, что выбегал из-под развалин, асур наконец умыл лицо и напился вдоволь. А вот есть, что странно, не хотелось. Видимо, насытился морально, повозив тёмного мордой по земле.
— А удобное место рядом? Так хватит энергии или нет?
— И мы выйдем в скалу или в пропасть. Здесь не бывает удобных мест. И к тому же… — Алайрен нехорошо улыбнулся, — мы с тобой не друзья-приятели, чтобы я мог тратить энергию по пустякам. У тебя оружие, у меня — магия.
Получилось и в самом деле забавно. Экономия и аккуратность испокон веков считались добродетелями тёмных, тогда как первые дети Спящего не любили ограничивать себя ни в чём и предпочитали творческий беспорядок. И вот теперь, спустя тысячи лет, нав и асур поменялись местами.
Анарга присел у ручья, чтобы наполнить фляжку и умыться, но ни на секунду не выпускал асура из поля зрения. Потёр лицо мокрыми ладонями, полил себе на волосы, а потом помотал головой, разбрызгивая холодные капли.
— Хоть открой секрет, сколько времени мне видеть твою рожу, если мы идём пешком?
— Через полтора-два месяца дойдём, — Алайрен стоял на ступенях того самого бывшего крыльца и заплетал серо-чёрные от грязи волосы в косу. — Если погода будет себя хорошо вести.
Анарга поднялся и закинул на плечи рюкзак.
— …И если ты не будешь по два часа прихорашиваться. Пойдём уже.
Погода тем временем совсем не собиралась вести себя хорошо. Ветер усиливался, начинало ощутимо холодать.
Асур не ответил. Запахнув на груди то, что осталось от рубахи, он молча пошёл вперёд. Тело постепенно регенерировало, но на душе было паршиво до невозможности. Столько времени жить бок о бок с навом, которого нельзя убить… Одних суток хватило на то, чтобы с тоской вспоминать одиночество, а тут два месяца! Хотелось плюнуть на всё, связать тварь магическими путами и спалить к Яргиной матери. Развеять пепел по ветру и спокойно жить с Кэй, учить уму-разуму младших и всё реже и реже вспоминать Землю. Реже и реже, реже и реже… Нет, так нельзя. Алайрен прикусил губу — боль снова вернула к реальности. Наивная Кэй однажды сказала, что тёмные боги победили светлых, потому что те не могли стать такими же злыми. И асур не знал, что ей ответить. Где-то в глубине души он хотел, чтобы это было правдой, но копаться в собственных чувствах, пытаясь понять, где там генетическая ненависть, где самая обычная, где родные фанаберии, а где совесть, был не настроен. Тогда он просто обнял улунти и забыл об этом разговоре, а вот сейчас это всплыло. И нет, он совершенно не жалел, что Тьма и Свет отличаются лишь мастью и целями, но не средствами. Он жалел лишь о том, что сдерживать внутреннего зверя невероятно тяжело, когда извечный враг находится так близко. Тяжело, невыносимо, почти невозможно… Но надо.
Под эти размышления дорога давалась проще. Алайрен шёл по своим «владениям», легко выбирая кратчайший путь из возможных, и нав ему не мешал, тоже пребывая где-то в своих невесёлых мыслях. Наконец, к вечеру поваленный лес кончился, и они вышли на самую настоящую дорогу.
— Цивилизация, — усмехнулся асур. — Но она не ведёт, куда нам надо.
Анарга шёл и закипал, тихо, но неизбежно, как котелок на огне. И ведь так просто было всё прекратить: перерубить саблей шею — и всё, проблема решена. Но тогда он никогда не вернётся домой и, хуже того, займёт освободившееся место, и вместо светлого бога у улунти будет тёмный. Он будет точно так же прозябать на Дарта'гхоре и ждать неизвестно чего. Только без энергии на защитный контур. Но инстинкту было плевать на доводы разума, и асур злил буквально всем: походкой, жестами, манерой двигаться, цветом кожи и волос, выражением лица, а на самом деле — просто фактом своего существования. Анарга был любопытен и любил другие планеты, потому и отправился их исследовать, но лекция от светлого радости не вызывала. И всё же он сделал над собой усилие и не послал его сразу.
— А куда она ведёт, и кто её строил?
— В другое поселение, — Алайрен отвечал, не глядя на него. — Но на самом деле давно уже ведёт в никуда. Улунти говорят, её построили ваши, когда ещё думали обживать эту планету, но, в конечном счёте, дорога оказалась крепче городка. Когда я тут появился, его уже смыло в океан.
— Улунти говорят, значит, ты сам не видел, — заключил нав. — Давно ты здесь отираешься?
Ещё немного — и у него даже получится не рычать на светлого без повода, хотя это уже казалось извращением природы. Скоро он просто представит на его месте какого-нибудь тупого дикаря, и станет терпимо. Наверное.
— Так я и говорю, что не видел, — всё так же, не поворачивая головы, заметил асур.
Он и сам не знал, сколько здесь находится. Местное время текло быстрее, и Алайрену скоро надоело переводить его в земное. Что толку делать зарубки на скале, если каждый день похож на другие, а живёшь ты вечно? Если здесь прошло около тысячи лет, то на Земле, должно быть, сотни. Если Земля до сих пор существует.
— Давно, — просто сказал он и замолчал надолго.
Анарга был бы не прочь идти и ночью, чтобы добраться поскорее, но это было неразумно, по крайней мере, сегодня. Он не знал эту планету, но понимал, что по мере удаления от обжитых мест путь станет труднее, а значит, сейчас нужно было дать себе отдых. Когда совсем стемнело, он молча остановился и стал обустраивать лагерь: расчищать место и складывать костёр. Гнать асура от себя было бы глупо, приглашать погреться — не хотелось, поэтому нав вёл себя так, как будто он здесь один. Только перебросил Алайрену то самое покрывало, которое вчера служило навесом.
Поблизости обнаружился ещё один ручей, так что воду можно было не экономить, и Анарга подвесил на рогатине над огнём маленький котелок, чтобы сварить в нём крупу с нарезанным тонкими полосками мясом. Не делиться припасами было тоже глупым ребячеством: так асур будет вынужден охотиться или собирать плоды, и на это будет уходить время. Но предлагать — это было уже слишком. Захочет — сам приползёт.
Асур не приполз. Что там на уме у тёмного, он не знал, а от одной мысли, что придётся его просить, на душе становилось совсем гадко. Но этот лес мог прокормить кого угодно. Здесь всё время что-нибудь бегало, летало, плавало в нешироких речках и плодоносило, а добывать это Алайрен мог уже и с закрытыми глазами. И вскоре он вернулся, неся в узелке из оторванных рукавов плоды, что отдалённо напоминали инжир. Уселся неподалёку, набросив на плечи покрывало, и затих, практически слившись с пейзажем. Когда-то очень давно он сидел в почти таком же лесу, но на Земле, и наблюдал, как навы убивают пленных. Как одна асура просит убить её дитя побыстрее, а враги сперва смеются над ней, а затем предлагают убить его самой. И она убивает…
Тогда Алайрен ничего не мог сделать. Он должен был увидеть всё и передать сведения, но как же тяжело было не нарушить этот приказ! Сейчас легче, чем тогда, в разы. Но убивать хотелось всё равно. Надо на что-нибудь отвлечься…
Тем временем нав быстро уничтожил свой ужин, сходил помыть котелок, разобрал рогатину, чтобы не загорелась, и снова устроился у огня. Спать в присутствии асура его явно не тянуло, так что он достал из рюкзака потёртую, видавшую виды книгу в кожаном переплёте, чернильницу с плотной крышкой и стальное перо. Как бы там ни было, Дарта'гхор всё же заслуживал места среди его заметок, а раз из других развлечений было только общение с асуром, то почему бы не заняться этим сейчас? Большая часть трудов Анарги хранилась в библиотеках разных миров, но если собрать всё вместе, то стопка книг, наверное, была бы до самого верха Цитадели. Нав вздохнул, отгоняя от себя воспоминания о доме, которые только добавляли беспокойства, и погрузился в свои записи.
Наутро они снова молча шли через лес, и так продолжалось ещё неделю. Они шагали с утра до вечера, делая вид, будто друг друга не замечают. К ночи разбивали лагерь, который всегда оказывался как будто поделён на две половины. Нав и асур не чертили границу, но она, невидимая, сама появлялась, и они не переступали её без необходимости, только костёр был общим, но занимался им всегда Анарга. Алайрен каждый вечер уходил за плодами, грибами или мелкой дичью, и Анарга запоминал, что он приносит, а затем сам стал поступать так же — экономил запасы. Они не брали друг у друга вещи и не помогали друг другу ни в чём, но и не опускались до того, чтобы пакостить по мелочи. Каждую ночь Алайрен сидел и думал о своём, а Анарга делал заметки о природе и географии Дарта'гхора, даже в своих записях называя асура просто «проводник». Они оба слишком не доверяли друг другу, чтобы спать.
@темы: творчество, фанфики, ТГ
-
-
31.03.2018 в 09:17-
-
31.03.2018 в 09:18-
-
31.03.2018 в 09:19-
-
31.03.2018 в 09:20-
-
31.03.2018 в 09:21-
-
31.03.2018 в 09:21-
-
31.03.2018 в 09:22-
-
31.03.2018 в 11:53-
-
31.03.2018 в 12:18-
-
31.03.2018 в 12:42-
-
31.03.2018 в 14:42-
-
31.03.2018 в 14:47-
-
31.03.2018 в 14:52-
-
31.03.2018 в 16:01-
-
31.03.2018 в 16:25-
-
31.03.2018 в 16:27-
-
31.03.2018 в 18:43Хотя
-
-
31.03.2018 в 18:50Честно говоря, я (а экшн здесь по большей части мой) и не пыталась в реализм, потому что какой реализм с этой имбой? Но упс, да есть косяк.
За ловлю опечаток спасибо)
-
-
31.03.2018 в 19:05Ну вот да, гора тут категорически не в центре сюжета, так что нет особо смысла занудствовать. Тем более, вынужденное сотрудничество я готова есть бесконечно и почти в любом исполнении %)
Пойду на Фикбуке у тебя ещё поищу :>
-
-
31.03.2018 в 19:15