Железо рождает силу. Сила рождает волю. Воля рождает веру. Вера рождает честь. Честь рождает железо.(c)
Я хотела написать небольшой мидик, но что-то увлеклась... месяц я не спала ночами и не расставалась с блокнотом. Иногда мне казалось, что я этот фик пишу собственной кровью, извините за излишний пафос.
И получился первый самостоятельный макси.
Результат мне реально нравится, хотя теперь свежим взглядом я вижу немало косяков. Но этот первый блин все-таки не комом.
А еще это закос под олдскульную Ваху, в духе Rogue Trader'а, старых книг 40к и первых книг Ереси. Нет, на подобное же качество нисколько не претендую, но в атмосферу, кажется, смогла)
В коментах - продолжение.
Название: Золотой Вестник
Автор: Narwen Elenrel
Бета: Арджи Линсе
Размер: миди, 15 926 слов
Пейринг/Персонажи: вольный торговец, его экипаж и его корабль
Категория: джен
Жанр: драма, экшн, хоррор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Во время варп-перехода корабль чуть не погиб, но все закончилось, стоило выйти в реальное пространство... или самое страшное еще впереди?
Огромные иллюминаторы лёгкого крейсера "Золотой Вестник" были закрыты глухими непроницаемыми створками, и на мостике осталось только искусственное освещение. Вольный торговец Эрик Римман любил свет бесчисленных звёзд, дополняющий бездушные лампы. Но теперь приходилось мириться с этим неудобством, потому что бесконечная космическая ночь снаружи скоро должна была смениться губительным многоцветием Имматериума. Сейчас от Эрика не требовалось ничего, только ждать и надеяться, что отсутствие естественного освещения останется наибольшей из проблем во время перехода. Это было время, когда капитану следует просто отдать командование и предоставить Механикум, а затем навигатору делать своё дело. Эрик прикрыл глаза, вцепившись аугментическими пальцами обеих рук в подлокотники командного трона. Он, как и многие, кто путешествует через пустоту, ненавидел этот момент. Поле Геллера заработало, по всему корпусу корабля прошла мелкая противная дрожь. А затем корабль толкнулся вперёд, снова вздрогнул, и на этот раз было еще неприятнее. Секундное ощущение невесомости, неприятный привкус во рту и подкатывающая к горлу тошнота. Уши заложило, и Эрик невольно поморщился. Всё это было знакомым, за много лет странствий в космосе он уже давно мог бы привыкнуть — но так и не привык. Каждый раз его даже настигало минутное сомнение — а стоит ли путешествие добровольного погружения в противное самой человеческой природе пространство? Но он сам прекрасно знал ответ. Эрик любил космос, любил другие миры, любил опасность, без которой жизнь становилась пресной и скучной. И конечно же, он любил прибыль, которую получал вольный торговец, и какая не снилась верхушке многих планет. И это не говоря уже об особых привилегиях, закреплённых в его патенте.
Словом, ради такого можно было и потерпеть неудобства варп-перехода.
И всё же, помимо обычного отвратительного настроения по поводу этого необходимого зла, Эрика тревожило нечто другое: какое-то странное предчувствие, необъяснимое беспокойство. Необразованный матрос на этом месте вспомнил бы все известные ему суеверия но Эрик понимал, в чём дело. Он столько раз уже пересекал Море Душ, что хорошо запомнил, как должен ощущаться переход. И теперь чувствовал несоответствие, хотя ещё не понял, в чём именно. Впрочем, это еще ничего не значило. Варп непредсказуем и изменчив, одно путешествие может быть совершенно не похоже на другое. Этим маршрутом — к Поступи через Пасть — Эрик путешествовал впервые, и ему даже сравнивать было не с чем. Корабельный магос отчитался о полной исправности варп-двигателя и генератора поля Геллера и о нормальной работе всех систем. Навигатор сразу увидел свет Астрономикона, Имматериум вокруг был спокоен. Стало быть, волноваться было не о чем. Конечно, Пасть — это узкий проход между Вопящим Вихрем и Раздражением Пустотного Танцора, великими варп-штормами, и переход между ними всегда опасен. Но многие пустоходцы проходили этим путём, и для "Золотого Вестника" он не должен был оказаться труднее, чем для прочих.
Римман вздохнул и, сложив руки в знамение аквилы, шёпотом прочитал короткую молитву Императору — это придавало ему спокойствия и уверенности. Возникшие было малодушные мысли о том, чтобы вернуться, тут же оставили его.
Он подозвал Вейла Альтмана, своего старшего помощника и принялся отдавать распоряжения о рутинном обслуживании корабля во время перехода. Вейл был пустоходцем более опытным, чем капитан, он получил своё звание ещё при его отце, и Эрик привык прислушиваться к его мнению и следовать его примеру. В прежние годы Вейл даже обучал молодого вольного торговца, только унаследовавшего свой патент. И вот теперь старший помощник был собран и серьёзен, как и всегда, но совершенно ни о чём не волновался. Пока капитан не обратил на него внимание, он поглядывал на Энию Инк, недавно взятую на службу оператором бортовых орудий. Помимо профессиональных навыков и опыта космических сражений, она отличалась ещё и весьма привлекательной внешностью, так что у Альтмана был явно хороший вкус. И, похоже, отсутствие ответного внимания волновало его куда больше, чем опасения насчёт путешествия через Пасть. А Эрик в очередной раз уверился, что ему всего лишь нужно научиться лучше справляться со своей паранойей. Она неизбежно преследовала его во всех путешествиях, а теперь еще и нашлись поводы. Всё-таки новый маршрут, малознакомые партнёры, большие риски… есть, с чего расшататься нервам. Этот переход обещал быть лучше многих других.
— Всегда они не вовремя…
Большой Шенг, главарь одной из банд нижних палуб, скривился и вцепился могучими руками в края металлического ящика, на котором сидел. Корабль тряхнуло, кто-то из матросов качнулся вперёд, кто-то тоже успел найти себе твёрдую опору. Конструкция из ящиков, на которой восседал Шенг, слегка пошатнулась, но была достаточно хорошо закреплена и не могла обрушиться от лёгкого толчка. Тихонько взвизгнула сидевшая у него на коленях полуголая девица. Но она-то, впрочем, уже вогнала в себя слишком много отборной дури, и испуганный возглас тут же перешёл в хихиканье. Отцепившись от ящика, Шенг несильно хлопнул её по заднице — заткнись, мол.
Впрочем, в варпе или в реальном пространстве, но дело надо было делать.
— Что, хорошо тряхнуло? — опомнившись, заорал Келл, его зазывала. — У нас есть чем полечить нервишки! У старины Шенга всегда отборная шмаль! Кто со смены — скидка пятая часть! Эй, ты! — обратился он к одному из матросов, подобравшемуся ближе всех. — Чего там тебе? Обскуру? У нас лучшая, не пожалеешь!
Шенг довольно ухмыльнулся и огладил крутой бок своей избранницы. Он, как и все матросы, не любил варп-переходы, но наркотики всегда в это время расходились отлично. Уже можно было оставить с товаром нескольких крепких парней из подвластной ему банды и перебраться в более уединённое и приятное местечко. Да и Роза (Шенг отвлечённо подумал, что имечко уж больно стандартное для шлюхи, должно быть, ненастоящее) уже нетерпеливо ёрзала у него на коленях и то и дело прижималась к нему грудью, которую скрывала одна лишь сетчатая маечка. Такой намёк просто невозможно было не понять, но…
Вдруг, в очередной раз призывно изогнувшись, Роза посмотрела ему за спину и обмерла. Шенг почувствовал, как напряглось её тело, а потом по нему пробежала крупная дрожь. На это девушка получила ещё один шлепок, чтобы не отвлекалась, а главарь банды насторожился. Впрочем, несильно. Мало ли, что там может показаться в наркотическом бреду? Но его куда больше устраивала возбуждённая и на всё готовая Роза, чем испуганная, с деревянными движениями и то и дело замирающая, глядя непонятно на что.
— Чего отморозилась? — недовольно вопросил он.
Этот вопрос прозвучал в гробовой тишине. Остальные матросы, все, кто стоял лицом к Шенгу и мог видеть нечто у него за спиной, испуганно застыли. Он видел их побледневшие вытянувшиеся лица, раскрытые рты, широко распахнутые глаза и расширенные зрачки…
А через секунду наступила паника. Люди кричали, пытались бежать, натыкаясь друг на друга и толкаясь, кто-то уже упал другим под ноги и быстро оказался затоптан. Роза завизжала снова и вцепилась в плечи Шенга мёртвой хваткой, длинные ногти царапнули по потёртому кителю.
Теперь, обернувшись, Шенг тоже увидел, что всех повергло в такой ужас. Прямо из стены на него смотрело лицо. Вернее, огромная скалящаяся морда с несколькими изогнутыми рогами, искажёнными нечеловеческими чертами и неестественно широким ртом, полным острых, как у акулы, зубов. Шенг отшатнулся и соскочил с ящика, Роза упала спиной на пол — к её счастью, далеко от образовавшейся давки. Инстинкты сработали раньше мозга, и Шенг, прежде чем что-то сообразил, выхватил стабберный пистолет и высадил в появившееся чудовище весь магазин, один патрон за другим.
Пули оставили на морде и на стене рядом с ней глубокие выбоины, но морда только шире улыбнулась, словно насмехалась над этой жалкой попыткой к сопротивлению.
— Святые потроха Императора… — выдохнул Шенг. А потом морда исчезла, так же неожиданно, как и появилась. Паника и столпотворение в отсеке продолжались ещё некоторое время, но матросы довольно быстро успокоились. И всё же Шенг предусмотрительно поднял с пола Розу, чтобы её не затоптали — другую такую ладную девицу на нижних палубах не так-то просто найти. Она была помята и до дрожи перепугана, но цела. Шенг и сам дрожал от страха, просто ни за что не показал бы этого.
А вот двоим парням из третьего отсека и четверым из шестого повезло меньше — их раздавили у дверей, содержимое черепной коробки одного из них было буквально размазано по полу. Остальные спешно выметались прочь.
— Так, братва, — объявил Шенг, когда его банда собралась в опустевшем отсеке. — Точку теперь меняем. Может, эта дрянь больше и не вылезет, но за товаром хрен кто сюда придёт.
При переходе в варп бывает всякое, и пустоходцы это знают. Поэтому все они боятся тварей варпа… но умеют сосуществовать с этим страхом.
— Беспорядки в восьмом отсеке четвёртой технической палубы, шестеро погибших, два десятка раненых, — голос Вейла, читавшего доклад, был спокойным и размеренным.
Капитан же снова мучился дурным предчувствием и ничего не мог с собой поделать.
— Причина? — резковато спросил Эрик.
— Матросы утверждают, что видели появившееся из стены демоническое лицо. Возникла паника, в давке пострадали люди.
Откинувшись в широком кресле, Эрик уставился в украшенный позолоченной лепниной потолок кают-компании и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он уже попытался успокоить себя, что это обычные разборки банд, и что ему придётся только решать, искать ли виновных или посчитать нынешний уровень преступности на нижних палубах неизбежным и приемлемым, — как его наивные предположения тут же разбились о реальность.
— А демоническое лицо?
— Исчезло через пару минут. До сего момента всё было споко…
Его ответ прервал срочный вызов по воксу, и теперь уже капитан не тешил себя напрасными надеждами. Вызывал навигатор.
— Слушаю.
— Капитан, приём… приём…
Навигатор говорила сдавленно, как человек, совершающий большое усилие. Её обычно звонкий голос звучал как будто через толщу воды. Помехи на заднем фоне слышались странные — не привычное шипение статики, а какой-то негромкий, но протяжный высокий вой.
— Капитан на связи, говорите.
— Нас утягивает в зону шторма… — снова завывание помех, — приготовьтесь…
После этого навигатор выключила связь, которая, судя по всему, слишком мешала её концентрации.
— Император, защити нас, — пробормотал Эрик, переключая канал вокса и отправляя вызов. — Магос Аргент, приём. Проверьте все системы, корабль скоро окажется в зоне шторма.
Дождавшись подтверждения, он снова обратил взгляд на первого помощника.
— Объявите повышенную готовность, приготовьте ремонтные и спасательные команды. Поддерживайте дисциплину, беспорядков больше быть не должно. Организуйте патрули по нижним палубам. Докладывать мне обо всех происшествиях. На этом всё, выполняйте.
Вейл козырнул.
— Есть, капитан.
Когда первый помощник удалился, Эрик думал уже отправиться на мостик, где ему и положено быть в такой момент, но буквально в дверях кают-компании столкнулся с одним из пассажиров. В порту Странствие они взяли на борт странствующего миссионера и о том не пожалели. Илиан, немолодой, но энергичный, искренне и истово верующий в Императора, немало поднимал боевой дух экипажа. На его проповеди охотно приходили и офицеры, и матросы — и уходили, будто окрылённые.
И теперь он остановился напротив капитала, сложив на груди аквилу.
— Да благословит вас Император.
— И вас, проповедник, — Эрик повторил тот же жест.
— Люди говорят, что видели тварь варпа на нижних палубах. Позволите ли вы мне отправиться в пострадавший отсек и, по мере скромных моих сил, попытаться освятить это место?
— Да, разумеется. И я, и команда будем вам благодарны, — капитан кивнул, огибая Илиана и шагая дальше по коридору. Слухи успели расползтись, и это было скверно, особенно перед предстоящим нелёгким испытанием. Но, может быть, вмешательство священника успокоит команду и не даст возникнуть опасным настроениям.
Явиться на внеочередную мессу Шенга неофициально обязывало положение главаря банды, и официально — должность начальника бригады. Впрочем, он и сам с радостью это сделал. Его парни чинно сгрудились у него за спиной в том самом отсеке, где из стены вылезла жуткая морда, Роза, на этот раз сменившая свой откровенный наряд на положенный младшему технику рабочий комбинезон, жалась к нему и, кажется, вовсе не хотела выпускать. Девка она была всё-таки что надо, и Шенг не возражал. И к тому же, не будучи под дозой, она порой могла шепнуть на ухо какой-нибудь умный совет, что главарь втайне от остальных ценил.
Илиан стоял напротив стены за ящиками, воздев увенчанный аквилой посох и нараспев читая охранные литании и литании изгнания варповых тварей. На миг Шенгу показалось, что он видит зыбкое золотистое сияние, исходящее от посоха, но потом видение исчезло, и он посчитал это всего лишь разыгравшимся воображением. Он, разумеется, верил в Императора, но никогда не был фанатиком, а чудес на своём веку ещё не наблюдал. Но что бы там ни было, от уверенного вдохновенного голоса проповедника, выводящего священные тексты, на душе становилось спокойнее. Сегодня меньше матросов придёт успокоить нервы обскурой, но это Шенга не особенно волновало. Пусть мерзость из Имматериума уберётся восвояси, если ещё этого не сделала, пусть её следы сотрутся, а о прибыли он ещё успеет позаботиться.
Тем временем Илиан возвысил голос, нараспев читая литанию изгнания, поднял посох особенно высоко — и корабль вздрогнул. Затрясся так, что все присутствующие попадали — кто на колени, а кто и ничком. Сам священник растянулся на полу, его посох отлетел в сторону.
Шенг попытался подняться на ноги, но корабль трясло, не переставая. Палуба накренилась, генераторы искусственной гравитации не успели отреагировать, и массивные ящики поехали вниз, прямо на собравшихся в отсеке матросов. Отталкиваясь от ходящего ходуном пола руками и ногами, главарь банды ринулся к боковой переборке, уходя в сторону от сползающих на него многотонных металлических контейнеров. Он почувствовал, что кто-то держится за ремень его комбинезона, и без труда догадался, что это была Роза. Впрочем, она шевелилась достаточно быстро, чтобы не мешать движению, так что он не стал сбрасывать с себя её руку.
Им обоим повезло: там, где ещё несколько минут назад люди внимали вдохновенной молитве, ящики почти упёрлись в противоположную стену — только смятая, передавленная масса плоти и костей не давала им достичь её. По полу растекалась огромная кровавая лужа, шедшая рябью от продолжающейся тряски. Отломанное золотое крыло аквилы с посоха Илиана, влажно поблёскивало в этой луже рядом с оторванной половиной лица, смотревшей в потолок выпученным карим глазом.
Те, кто выжил, успев прижаться к стенам или укрыться за переборкой, орали и бранились. Илиан, тоже успевший убраться от ящиков, пытался взывать к Императору, но теперь его голос тонул в общем гуле. Но хуже было другое, и Шенг, переживший не одно космическое путешествие, это заметил.
Звуки стали неестественно громкими и как будто распадались на составляющие, порождая причудливое многократное эхо. Цвета и освещение тоже поменялись. Всё сделалось ярче и каких-то кислотных оттенков, от которых начинала кружиться голова, а сфокусировать взгляд становилось трудно. Кровь переливалась всеми оттенками, от бордового до фиолетового и оранжевого, алые капли на золоте аквилы вдруг показались чёрными. Белые стандартные лампы теперь окрашивали стены в голубовато-зелёный, а лица матросов, и без того бледные и вытянутые, виделись то салатовыми, то бирюзовыми.
Случилось то, чего больше всего боятся все пустоходцы: губительные эманации Имматериума просачивались на корабль, и оставалось только молиться Императору, чтоб не повсеместно, и оставалась где-нибудь возможность спастись. Бегло оглядев выживших, Шенг окликнул тех своих людей, кто оказался достаточно близко, чтобы его услышать, и заспешил прочь по техническому коридору. Роза всё так же держалась сзади за его ремень, и ещё восемь бойцов его банды грохотали ботинками у него за спиной. Неплохо.
Коридор затрясся, затем их всех с силой ударило о стену, так что один парень приложился виском и упал на пол, неподвижный, как мешок. Пришлось его бросить и двигаться дальше — только Роза задержалась, чтобы снять с его пояса стабберный пистолет.
Они неслись вперёд, падали, поднимались и снова бежали. Из одного из отсеков раздавались истошные крики и какое-то странное шипение, от которого даже у самых крепких по коже пробегал холодок. Шенг свернул в сторону, но поздно — сперва оттуда побежали, толкая и давя друг друга, обезумевшие от ужаса люди, а потом показалось нечто. Быстрые чёрно-фиолетовые тени мелькали по полу, по стенам и потолку, что-то то ли невидимое, то ли такое быстрое, что невозможно заметить невооружённым глазом, металось среди бегущих людей, убивая их одного за другим. Некоторые падали разрубленные напополам, с рассечёнными черепами, отрубленными конечностями или вспоротыми животами, некоторых существа, на которых не получалось сфокусировать взгляд, утаскивали обратно в отсек. Коридор наполнился истошными воплями матросов, но почему-то в этом невообразимом шуме был отчётливо слышен влажный звук, с которым твари варпа раз за разом рассекали человеческую плоть.
Шенг помедлил, не в силах оторваться от этого жуткого, но завораживающего зрелища, инстинкты, призывающие убираться отсюда как можно дальше и как можно скорее, отчего-то замолчали. Ему казалось, что быстрые тени уже скоро придут за ним, и нет смысла уклоняться… Но Роза изо всех сил потянула его за ремень и оттащила назад и вбок, к повороту. Наваждение рассеялось, и они снова бежали в поисках хотя бы относительно безопасного места.
Кошмар начался внезапно. Вихри варп-шторма закрутили "Золотой Вестник", на гололитическом экране, показывающем общую схему всех уровней и палуб, то и дело вспыхивали красным крупные обрасти.
Волны Имматериума бились о поле Геллера, бросая корабль из стороны в сторону. От одного из таких мощных ударов Эрик чуть было не слетел с командного трона, удержался только благодаря железной хватке аугментических рук, которыми по привычке цеплялся за подлокотники. Некоторым офицерам повезло меньше, пятеро ударились об аппаратуру и переборки, получили переломы и сильные ушибы. Вейл влетел спиной в кресло Энии Инк, и та от резкого толчка ударилась лицом о приборную панель. Оператор бортовых орудий поднялась не сразу. Её лицо было изрезано осколками стекла, из носа обильно текла кровь — зато глаза, к счастью, уцелели. Первый помощник же отскочил от кресла и растянулся на полу, но быстро встал, поднял свой планшет и заспешил к командному трону.
— Шестая и седьмая технические и вторая орудийная палубы правого борта разгерметизированы, капитан.
Вейл, как всегда, старался говорить спокойно, без лишних эмоций, даже сейчас, когда "Золотой Вестник" грозил развалиться на части прямо в варпе.
— Пожары в тринадцатом, четырнадцатом и пятнадцатом отсеках восьмой технической палубы, в третьем кормовом отсеке, в десятом отсеке первой орудийной палубы левого борта, есть риск детонации боезапаса…
— Разгерметизировать десятый орудийный отсек, немедленно.
— Есть, капитан.
Все оставшиеся там члены экипажа погибнут, но в случае взрыва погибнет намного больше, и корабль получит критические повреждения.
Обширные повреждения корпуса. Утечка плазмы в двадцатом кормовом отсеке. Отказ систем жизнеобеспечения на четвёртой технической палубе. Снова погибшие в восьмом отсеке… Эрик даже не смотрел на гололитический экран, просто слушал, и в его воображении возникала картина описанных разрушений. Корабль трещал по швам, но ещё жил. Ещё были шансы выбраться из варп-шторма, вернуться на правильный курс и пройти через Пасть. Конечно, потом потребуется основательный ремонт, но для него у Эрика были средства.
А затем "Золотой Вестник" ещё раз особенно резко вздрогнул, и поменялось всё. Свет сделался каким-то странным, неестественным, окрашивающим всё вокруг в безумные, невозможные цвета, от которых рябило в глазах, и моментально начинала кружиться голова. С тихим шипением отключилось несколько приборных панелей. Воздух вдруг сделался густым, словно ватным, и от него горчило на языке.
Молодой офицер вдруг истошно завопил, вскочив со своего места и стал в панике метаться по мостику, но его голос то казался оглушительным, невозможной для человека громкости, то пропадал вовсе, и тогда казалось, что несчастный только беззвучно открывает рот, как выброшенная на берег рыба. Кто-то пытался удержать его и успокоить — но без толку. А через пару минут офицер рухнул на пол и забился в конвульсиях, хватаясь обеими руками за лицо, и между пальцев у него струилась кровь. То ли она сама по себе текла из глаз, то ли он выдавил их себе.
Ещё через несколько мгновений командная частота взорвалась шквалом сообщений.
"В девятом техническом тени режут экипаж…"
"Щупальца из стен в трюме…"
"Массовое помешательство на второй технической палубе, матросы рвут друг друга на части…"
Эрику казалось, что сигналов тревоги даже больше, чем помещений на его корабле. И каждый требовал немедленной реакции, в каждом случае разрушались системы и погибали матросы.
По выделенному каналу вызывал корабельный астропат, но когда капитан переключился на него, услышал только крик, переходящий в сдавленный, булькающий хрип. Похоже, было уже поздно. Но самое страшное сообщение пришло от магоса Аргента:
"Поле Геллера нестабильно. Вероятность полного отключения пятьдесят пять процентов и продолжает расти. Аномалии в реакторном отсеке. Рекомендуется немедленно…"
— Выйти из варпа! — даже не дослушав, прокричал капитан. Его приказ прозвучал на всех частотах.
В этот момент всё ещё дёргающийся на решётчатом металлическом полу офицер стал подниматься. Он двигался неестественно, словно шарнирная кукла, а его тело менялось прямо на глазах. Конечности вытягивались, пальцы рук превращались в длинные изогнутые когти. Такие же прорастали на ногах, проткнув форменные сапоги. Кожа приобретала кроваво-красный оттенок, лицо искажалось, превращаясь в уродливую маску с растянутым до ушей ртом и острыми, выгнутыми наружу зубами. На черепе появились чёрные изогнутые рога.
Вейл и Эрик отреагировали мгновенно, выпустив в демоническое отродье заряды из лазерных пистолетов. Но две прожжёные в корпусе дыры лишь разозлили существо, и оно, издав дикий, полный невероятной злобы рык, кинулось к командному трону. Капитана спасло только расстояние — он успел вскочить и потянуть из ножен силовой меч. Оттолкнувшись от пола, одержимый изменил направление атаки и бросился на Эрика, выставив вперёд когти, длина которых уже стала почти с предплечье взрослого человека. Разминувшись с этими орудиями убийства буквально на полшага, капитан успел с поворотом отскочить вбок и коротко полоснуть мечом по руке существа. Искрящееся энергетическими разрядами лезвие прошло вскользь, оставив глубокий порез, но одержимый даже не замедлился. Развернувшись и снова зарычав, он ринулся в атаку, и Эрик опять вынужден был уворачиваться. На этот раз ему удалось нанести хороший рубящий удар, ранив противника в бок и живот, но и сам он пострадал: когти располосовали ему левое плечо и скользнули по груди, разорвав кожу и мышцы.
Не замечая боли, Эрик попытался достать одержимого ещё раз, пользуясь своим выгодным положением, но тот оказался быстрее. Он неминуемо повалил бы капитана на пол и разорвал в клочья, если бы Вейл не выстрелил ещё раз. Даже попадание точно в затылок не убило порождение варпа, но замедлило достаточно, чтобы Эрик успел с размаху опустить меч на рогатый череп. И одновременно с ним подбежавшая Эния рубанула саблей сзади по шее. Существо упало, пачкая пол пузырящейся, словно кипящей кровью, заскребло когтями по металлу, сминая мелкую решётку…
Корабль в очередной раз вздрогнул, его как будто подбросило вверх, словно мячик. Процедуры экстренного выхода в реальное пространство были запущены.
"Золотой Вестник" вышел из варпа в аварийном режиме, и вместо лёгкой дрожи его опять ждала мощная встряска. Настолько мощная, что даже на мостике снова были пострадавшие, но после случившегося кошмара такие потери казались более чем приемлемыми. Зато одержимый, пытавшийся, несмотря на раны, подняться с пола, обмяк и испустил дух.
В реальном пространстве Эрик вздохнул с облегчением. Конечно, корабль надо будет как-нибудь переосвятить — а это дело дорогое и долгое. Пока что нужно было просто залатать повреждения и искать способ вернуться к относительно безопасному проходу Пасти. Какую бы неприязнь ни питал капитан к варп-переходам, другого выхода просто не было.
Выпрямившись на командном троне и стараясь не замечать наскоро залитую синтеплотью рану, Эрик раздавал указания своим подчинённым. Доложить о состоянии корабля, доложить о потерях среди экипажа, доложить о том и об этом…
Новости хорошими было не назвать, но всё же они оказались лучше, чем Эрик опасался. При экстренном выходе из варпа ещё сильнее пострадал корпус, оказались повреждены двигательные системы, а стабильность поля Геллера корабельный магос всё ещё не мог гарантировать. Но плазменное ядро реактора и ядро варп-двигателя уцелели, так что прямо сейчас не было риска, что "Золотой Вестник" вдруг взорвется. Другое дело, что при попытке снова прыгнуть в варп он мог просто развалиться. И всё же они не застряли в пустоте насовсем, все повреждения оказались либо устранимы вне верфи, либо их можно было довести до состояния, в котором были бы хорошие шансы до верфи дотянуть. Ремонт предстоял долгий и сложный, но механикум могли справиться своими силами. И к тому же, корабль шёл по единственному проходу в пространство Коронус, и хоть и отклонился от курса, основной путь был ещё близко, сигнал бедствия мог кто-нибудь уловить.
Хуже было с экипажем. Потери составили более шестидесяти процентов, точную цифру выяснить пока не представлялось возможным. Палубы буквально опустели и погрузились в непривычную тишину. В иллюминаторах теперь было жуткое зрелище. Тела погибших обычно отдавали пустоте — просто выбрасывали в воздушный шлюз, но сейчас их оказалось слишком много. Поблизости не было массивных космических объектов, и тела кружили вокруг корабля, словно спутники вокруг планеты, никакое другое притяжение не могло убрать их прочь. И редко удавалось посмотреть в окно и не увидеть там очередное побледеневшее лицо мертвеца. При других обстоятельствах Эрик приказал бы поднять щиты и прекратить это неприятное соседство, но теперь перегружать из-за ерунды системы "Золотого Вестника" не стоило. Приходилось терпеть.
Впрочем, всё это было сущей мелочью по сравнению с главным: как только корабль вышел из варпа, ирреальный кошмар закончился. Резко и сразу, как будто ничего и не было. Даже часть матросов, поддавшихся безумию, пришла в себя. Ничто больше не скреблось в тёмных углах, не мелькали в коридорах смертоносные тени, не слышались потусторонние голоса, не выступали из стен демонические лица, когти и щупальца… Так спокойно, что даже не верилось. Но Эрик очень хотел поверить, что ему наконец повезло. Он проверял всё, но надеялся на лучшее и благодарил Императора за чудесное спасение.
На корабле теперь стало пусто, тихо и гулко. После клацанья когтей, рёва, завываний и шелестящего шёпота, что был страшнее рыка, тишина казалась оглушительной. Ещё недавно стенка была отвратительно влажной и склизкой, а вонь от неё шла такая, что кого-то из парней стошнило — и вдруг на её месте оказался самый обычный металл, шершавый от ржавчины и нагретый теплом человеческих тел.
Шенг и остатки его банды прятались в узких проходах технических коммуникаций, забились в тихую и тёмную щель в том месте, которое показалось им наиболее спокойным. У них не было еды и воды, но терпеть голод и жажду было лучше, чем попасться наводнившим корабль демонам. Сюда же никто так и не сунулся, только одна из стенок покрывалась мерзкой слизью — это тоже ещё можно было переносить. Потом "Золотой Вестник" дрогнул и как будто сжался от удара, переборки прогнулись, и троих раздавило вдруг вдавившейся внутрь металлической конструкцией, так что остальным пришлось сидеть рядом с трупами, а значит, скоро потребовалось бы менять убежище.
Но безумие на корабле прекратилось. Дыхание матросов в душном закутке сделалось шумным и гулким, где-то просачивалась вода, и звук падения капель порождал эхо. Кто-то изменил положение, вытягивая затёкшие ноги, и казалось, что это в грузовом отсеке ворочают огромные мешки. Шенг кашлянул — звук снова отразился эхом.
— Вы… выбираемся? — спросила Роза, в первый момент вздрогнув от звука собственного голоса. Она покосилась на застывшее, уже распухшее и посиневшее лицо с выпученными глазами, так и застрявшее между переборками неподалёку от неё. Стремление девушки поскорее убраться отсюда трудно было не понять.
— Заткнись, — одёрнул её главарь. — Выждать надо.
Они и выждали — ещё пару часов в тишине, нарушаемой только падением капель и их собственным дыханием. А потом раздался сигнал начала смены. Самый обычный, стандартный, он гудел на притихших палубах, как будто ничего и не случалось. Обычно под этот гудок матросы плелись на работы, и его мало кто любил, но теперь он показался таким родным и долгожданным. Среди разверзшегося вокруг кошмара хочется цепляться за любые нормальные и привычные вещи. Шенг поднялся и зашагал к узкому техническому люку, через которые они сюда и пролезли.
В коридорах царила разруха. Двери выломаны, на полу, стенах и потолке вмятины, кое-где металл разорван и перекручен. Ящики разломаны и опустошены, лампы штатного освещения разбиты, кое-где пострадали и аварийные, техника превращена в груды металлолома. Некоторые двери были герметично закрыты — наверняка за ними был вакуум. Повсюду было холодно и душно, поскольку системы жизнеобеспечения работали с минимальным расходом энергии. Но хуже были разбросанные повсюду тела. Разорванные на куски, выпотрошенные, обезглавленные, с отсечёнными конечностями, наполовину сожранные, изломанные и перекрученные в немыслимых позах. На одних лицах застыли гримасы животного ужаса, на других — невероятного извращённого наслаждения. Некоторые раздулись, как от какой-то страшной болезни, некоторые мутировали до неузнаваемости. И выживших, всех, кроме ремонтных команд, отправили таскать эти тела к воздушным шлюзам. Шенг и его банда тоже таскали и таскали, бесконечно, пока не падали от усталости. Только к больным и мутантам они не прикасались: с помощью стабберного пистолета всегда можно объяснить другим бригадам, что лучше им заниматься такой гадостью.
Вместо гудка, обозначающего конец смены, в положенное время раздался искажённый помехами механический голос, сообщающий, что длительность смен увеличена. Впрочем, никто и шёпотом не возмутился по этому поводу. Даже столь изнурительная и неприятная работа была лучше, чем недавнее вторжение тварей варпа. Матросы шатались от усталости, но офицерам почти не приходилось подгонять их.
А когда, спустя много часов, всё-таки прозвучал долгожданный сигнал отбоя, в уцелевшие кубрики поплелись вымотанные до предела, но очень счастливые люди. Из обломков и жёсткого матраса Шенгу соорудили подобие кровати — теперь единственное в разгромленном помещении, и он устроился там с Розой. Девушка вцепилась в него и провалилась в сон мгновенно, время от времени вздрагивала, но улыбалась. Засыпая, Шенг подумал, что даже с размазанной косметикой и перепачканная в фраг знает чем, она всё равно довольно милая.
— Двадцать погибших во время ремонта, триста пятьдесят погибших при тушении пожаров, две сотни задохнулись без подачи воздуха в замурованных отсеках. Сейчас экипаж составляет чуть меньше тысячи человек.
Далее первый помощник перечислял успехи ремонтных команд на всех участках. Они пока не впечатляли, но корабль хотя бы не разваливался дальше. Эрик привычно побарабанил стальными пальцами по подлокотнику трона.
— Происшествия?
— Несколько драк среди матросов, жертв нет, зачинщики уже понесли наказание.
— Я имею в виду аномалии, Вейл.
— Ни одной, — в обычно бесстрастном голосе первого помощника сквозило огромное облегчение. Такое же испытал и капитан.
— Случаи помешательства среди экипажа?
— Тоже нет.
— Слишком хорошо… — пробормотал себе под нос Эрик.
Перед ним на планшете были открыты сообщения от Механикум о состоянии важнейших систем корабля, и состояние это было всё ещё плачевным, но имело шансы исправиться. Одно только в этих отчётах настораживало: магос Аргент обычно утруждал себя общаться с капитаном так, чтобы его выкладки были понятны хотя бы в общих чертах, теперь же сыпал терминами, через которые продраться было крайне тяжело, а ещё ни разу не упомянул дух машины "Золотого Вестника", хотя раньше апеллировал к его состоянию и настроению постоянно. Это могло говорить только об одном: магос чего-то не понимал и не мог пока решить проблему, однако признаваться в собственной некомпетентности не хотел. Возможно, проблема и была с духом машины — но какая?
Спустя четверть часа Эрик уже шагал к залу генератора поля Геллера, которым сейчас занимался Аргент. Магос в окружении младших адептов и снующих вокруг сервиторов, ремонтировал сложнейшее устройство и был, очевидно, очень занят, так что даже капитану пришлось подождать, пока он закончит текущий этап работы и сможет отвлечься.
Наконец он отложил свои дела, раздал распоряжения адептам и неторопливо прошествовал к капитану, смерив его ничего не выражающим взглядом изумрудных глазных линз. Его массивная сгорбленная фигура была почти полностью скрыта алой мантией, а в том, что можно было разглядеть, вовсе не осталось плоти. За его спиной мерно гудел короб когитатора и пощёлкивали четыре многосуставных механодендрита, лицо представляло собой серебряную маску с тремя линзами и вокс-передатчиком, кисти рук, видневшиеся из-под широких рукавов тоже были аугментическими и имели по десять тонких пальцев.
Эти самые пальцы он сложил в сложную конструкцию — сжал кулаки — как только услышал вопрос.
— Я изъясняюсь максимально упрощённым языком, капитан, — механический голос был лишён интонаций, но раздражение Аргента нетрудно было угадать. — Отвечаю на вопрос номер один. Лингвистический анализ с целью более понятного для экипажа изложения данных о состоянии корабля не входит в мои обязанности и сферу интересов. Отвечаю на вопрос номер два. Дух машины пребывает в состоянии отдохновения, и его не следует беспокоить на данной стадии ремонта корабля, которая продлится ещё от пятнадцати до тридцати двух дней. Вы удовлетворены ответами, капитан?
— Вполне. Не смею больше задерживать.
С этими словами Эрик развернулся и удалился, гулко ступая по металлическому полу. На корабле стало очень пусто, повсюду гуляло эхо. В действительности ответы его не удовлетворили. У него не было весомых аргументов, но внутреннее беспокойство росло и росло, и на сей раз Эрик решил довериться своим чувствам. Правда, никакие активные действия предпринять всё равно не представлялось возможным.
Поглощённый своими опасениями и подозрениями, Римман сам не заметил, как почти добрался до своих апартаментов. Из дверей кают-компании, мимо которых он проходил, вышли под руку Вейл и Эния. Оба они закончили со своими служебными обязанностями и намеревались приятно провести время.
— Ммм… нет, может, лучше пойдём в твою каюту, милый? В моей меня не покидает… какое-то странное чувство…
Эрик случайно уловил обрывок разговора. Ерунда, конечно. После такого кошмара "странное чувство" может быть по любому поводу. Но интонация, с которой эта невинная фраза была сказана, настораживала. Эния, обычно храбрая до безрассудства, явно чего-то боялась. А ещё к Вейлу, как раньше было заметно, она не питала особого интереса. Не сошлась ли она с ним лишь затем, чтобы не оставаться в одиночестве?
В конце следующей смены всех, кто не был занят на работах, собрали на богослужение. Проповедник Илиан выжил и выглядел помятым, но бодрым и полным энергии. Взамен золотого посоха ему сделали другой, с аквилой из обычного отполированного железа, но священный символ Императора от того взмывал ввысь не менее гордо.
Всех собрали в большом пустующем ангаре, и оставалось только поразиться, как мало уцелело матросов — они не только уместились, но и свободного пространства осталось довольно много. Впрочем, эта удручающая картина мало занимала умы собравшихся. Илиан говорил о чудесном спасении от тварей варпа, о защите Императора и о бесконечном милосердии Его, о надежде, которая Его волей есть у каждого пустоходца… Он говорил и говорил, и лица людей светлели. Ужас пережитого постепенно, по капле покидал их, оставляя место восторженной радостной вере. Тех, кто не проникся проповедью, пожалуй, вовсе не нашлось. Шенг тоже слушал раскрыв рот, Роза, не скрываясь, плакала от радости, да и у половины бойцов банды глаза были на мокром месте. От молитвы и вдохновенной проповеди Шенг успокоился настолько, чтобы вернуться к своим тёмным, но весьма доходным делам. Святые слова — это ещё не всё, и чтобы успокоить нервишки, матросы точно захотят кайфануть.
И той же ночью Шенг пошёл проверить, что стало с запасами обскуры. В одном из бесконечных технических проходов, между толстыми электрическими кабелями были спрятаны ящики с дурью, и они, как ни странно, неплохо сохранились. На изоляции остались следы когтей, пара ящиков оказались разломаны и содержимое рассыпалось по полу, но остальные были в порядке. Но и то, что рассыпалось, не пропало - порошок стоил дорого, его можно было и с пола пособирать. Шенг присел на корточки, взял пальцами щепотку обскуры, рассмотрел. Порошок вроде был белым, как обычно, но при определённом наклоне фонаря переливался всеми возможными и невозможными цветами, и запах имел другой — пряный и приторный. Проверив ящики, Шенг обнаружил то же самое. С товаром явно было что-то не так. Впрочем, какая разница? Это были деньги, а сам Шенг очень редко баловался наркотой, так что легко мог отказаться от неё вовсе. Роза будет рыдать и умолять, но ей он тоже такую не даст, и ещё отвесит оплеух, чтобы слушалась. И парни тоже потерпят. А остальные матросы пусть берут, что есть.
Ссыпав хорошую порцию в мешочек, Шенг выбрался из схрона и вернулся в кубрик.
— Завтра снова продаём товар, — воодушевлённо заявил он.
— Ше-енг, — елейным голосом протянула Роза, для большей убедительности призывно выгнувшись и заглядывая ему в глаза. — А можно мне немножечко?
— Нет, — отрезал главарь.
— Но Ше-енг, — Роза как бы невзначай потянула молнию рабочего комбинезона и нагнулась вперёд, — у нас полно товара. Ты же знаешь, как мне нужно.
Вместо ответа главарь резко, но без замаха залепил ей ладонью по лицу.
— Шлюз захлопни.
Роза взвизгнула и плюхнулась задом на койку, а Шенг обвёл взглядом остальных.
— Товар порченый, никто из вас его не вдолбит. Ясно?
— А как мы порченый товар толкать будем? — осторожно спросил Келл.
— Как-как? За деньги! — фыркнул главарь. — Не захотят — не возьмут.
Он и сам почувствовал укол совести, но благополучие его собственной банды было важнее, чем если кто-то потравится порченой обскурой. Да и вообще, потравится ли? Может, всё и обойдётся.
Обскура странного цвета и со странным запахом расходилась даже лучше, чем обычная. Может быть, она почему-то казалась с виду более забористой, а может, после пережитого ужаса матросы были готовы на всё, чтобы хоть ненадолго расслабиться и забыться. В первый же вечер желающих оказалось немногим меньше, чем до катастрофы, пришли даже те, кто раньше не сидел на обскуре. Шенг снова восседал на ящиках, у него на коленях примостилась расфуфыренная Роза, которая, жадным взглядом провожала каждую отмеренную дозу — но главарь был неумолим и не позволил ей взять ни крупинки. Остальные ребята тоже косились на дурь с завистью, но авторитет главаря и страх перед его тяжёлыми кулаками пока перевешивали желание всё-таки попробовать обскуру.
Ночью Эрик не спал. Он не любил вычурную мебель и захламлённые помещения, поэтому его каюта была обставлена строго и просто. Кровать, шкаф, письменный стол, стул, когитатор, зеркало на стене. Иллюминатор, в котором опять маячило чьё-то замёрзшее лицо. Труп прилип к стеклу с противоположной стороны, а руки его замёрзли в таком положении, будто он отталкивал от себя что-то. И теперь казалось, что мёртвый матрос упёрся в стекло и ломился внутрь. Лицо его было наполовину обожжено и застыло в уродливой гримасе, напоминающей болезненный оскал.
Некоторое время Эрик наблюдал за этой неаппетитной картиной, раздумывая, закрыть иллюминатор шторой или оставить так, но в итоге просто отвернулся к стене. Но стоило ему закрыть глаза и погрузиться в чуткую полудрёму, предшествующую сну, в иллюминатор постучали.
Эрик вскинулся и сел на постели, ещё сонным, непонимающим взглядом вперившись в иллюминатор. Труп всё так же упирался ладонями в стекло, только вместо изуродованного, но вполне человеческого лица на капитана смотрела демоническая морда одержимца, которого он убил на мостике. Но мгновение — и всё исчезло. Эрик только успел вскочить, слепо нашаривая пистолет. Он помотал головой и тихо выругался. Конечно, это просто нервы шалят, мертвец в окне просто оказался последней каплей…
Однако спать уже не хотелось, и капитан, одевшись и взяв с собой оружие, вышел из каюты и поплёлся на мостик. Во всём теле была жуткая слабость, ноги ещё слушались — организм посчитал, что кошмар закончился, и теперь ему можно расслабиться. Но усилием воли Эрик заставил себя собраться и шагать твёрдо.
Где-то на полпути он услышал крик. Дикий, яростный, полный какой-то безумной, первобытной злобы. Эрик замер, пытаясь определить, откуда кричали, а затем вопль повторился уже ближе. И за ним последовал другой — полный отчаяния и ужаса, переходящий в истошный визг. Теперь уже сомневаться не приходилось, и Эрик побежал на звук, на ходу выхватив пистолет.
Первый всё ещё орал что-то нечленораздельное, но невероятно злобное, другой взвизгивал короче и тише, а потом и вовсе затих.
За очередным поворотом коридора он увидел сержанта абордажной команды, склонившегося над распростёртым на полу офицером мостика. Тот уже не подавал признаков жизни, но абордажник раз за разом вонзал в него широкий боевой нож. Его лицо, руки и форма были густо перемазаны кровью, кровавые струйки текли по подбородку, как будто он только что грыз свою жертву зубами. Глаза его тоже налились кровью и были совершенно пусты и безумны. В перерывах между воплями он что-то неразборчиво бормотал, и теперь, вблизи, Эрик смог разобрать.
— Кровь… черепа… кровь… черепа… костяной трон… кровь… черепа…
Сержант повторял и повторял, пока наконец не обнаружил, что он здесь не один. Завидев капитана, он резко развернулся на корточках, а затем резко прыгнул вперёд с тем же безумным воем, занеся нож для удара.
Но у Эрика было в запасе время, и он не преминул его использовать. Пистолет он уже держал наизготовку, и теперь отступил на полшага вбок и сделал выстрел. Лазерный заряд прошил живот сержанта, но тот как будто не заметил. Он развернулся, снова силясь достать капитана ножом, но следующий выстрел был удачнее — точно промеж глаз, после чего абордажник мешком свалился на пол.
Вспоминая все известные ему ругательства, Эрик на всякий случай прострелил ему ещё и затылок, а затем добрался до офицера и попытался нащупать пульс на его шее. Это последнее он сделал тоже на всякий случай, ни на что особо не надеясь, потому что несчастного уже искромсали в кровавые ошмётки. Разумеется, тот был мёртв.
Единичные случаи безумия среди экипажа были вполне ожидаемы, так что капитан снова не дал волю излишней подозрительности. Но бойцы абордажной команды обладали, как он надеялся, достаточно устойчивой психикой. Оказалось, и у них нашлось слабое звено.
Спать теперь тем более не хотелось, и Эрик развернулся и продолжил свой путь к мостику, на ходу отдавая распоряжения — избавиться от тел и устроить наутро смотр и проверку абордажников.
Обскура разошлась на ура, и в заготовленном мешке не осталось ни крупицы. Роза даже не стала это проверять, ведь если Шенг застукает её за этим, то вместо нежностей ночью у неё будет знакомство с его тяжёлыми кулаками. И всё же ей хотелось разжиться дозой. Где хранится остальной запас, знали только Шенг и Келл, и у последнего выспрашивать тоже было бесполезно. Значит, оставалось только одно: попытаться перекупить обскуру у кого-нибудь. Пока шла бойкая торговля, Роза запоминала, кто брал больше, чем на один раз, про запас — и приметила целую компанию таких. Конечно, платить придётся втридорога, но деньги у неё водились.
Вечером, после смены и очередной проповеди, Роза тихо выскользнула из кубрика. Ей надо было спуститься на палубу ниже, в кубрик, который находился почти точно под логовом их банды, так что путь предстоял не такой уж долгий. Всего-то спуститься по узкой, местами проржавевшей лестнице, обойти по нечасто используемому коридору и заглянуть за вожделенным наркотиком. Если повезёт, никто и не заметит её недолгую отлучку.
По дороге всё было спокойно. Коридоры и так казались пустынными, а теперь усталые люди устраивались спать, и по дороге ей совсем никто не встретился. И только подходя к нужному кубрику, Роза услышала нечто необычное.
Переборка скосилась, и образовалась щель, через которую было слышно, что происходит. Люди пели нестройными пьяными голосами, и слова песни было не разобрать, а может быть, это просто была нечленораздельная имитация слов. Но кроме того, в песню очень органично вплетались другие звуки — крики и стоны то ли боли, то ли наслаждения. И это сочетание манило, притягивало внимание, заставляя Розу, как во сне, подходить всё ближе и ближе. Из-за двери чувствовался тот же запах, что и от обскуры — приторный и пряный, а ещё отдающий металлом запах крови. Инстинкт самосохранения сперва подсказывал, а потом просто кричал, что надо убираться отсюда, но девушка просто не могла уйти, не увидев, что же там происходит.
Так она добралась до образованной переборкой щели и приникла к ней. От открывшегося ей зрелища её чуть было не вывернуло в ту же минуту, ноги ослабели и стали ватными, ладони вспотели, и Роза зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть.
Матросы собрались в круг и курили порченую обскуру, между затяжками выводя свою странную песню. Они ритмично покачивались в такт, качали головами, выделывали руками плавные жесты, как в танце. И время от времени они отвлекались на своего товарища, лежащего на полу. Тот был обнажён и жутко изуродован, а остальные резали его ножами. Вскрыли ему живот и извлекали внутренности, обмазывали кровью себе руки и лица, срывали с себя одежду и рисовали на телах узоры. Несчастный матрос кричал и стонал, но в наркотическом дурмане, похоже, не осознавал, что его потрошат заживо, и страдание на его лице мешалось с безумным экстазом. Время от времени, распалённые этим жутким ритуалом — почему-то в Розе на ум пришло именно это слово — они набрасывались друг на друга и непристойно ласкали.
Наконец один из матросов нагнулся к искалеченному товарищу, запустил руки ему в рану и стал вытаскивать и разматывать кишки, а другие накинули влажно блестящие от крови внутренности ему на шею и стали душить. На лице второй жертвы, покрасневшем от удушья, застыло то же самое безумно-сладострастное выражение.
Это было последней каплей, и в голове Розы словно сорвало какой-то предохранитель, и она с отчаянным визгом бросилась прочь. На лестнице, до середины которой она не вскарабкалась, а буквально взлетела, её всё-таки стошнило, а потом ещё и ещё раз, пока вместо скудной пайки из неё не стала выплёскиваться желчь.
Едва живая от ужаса, дрожа всем телом, она прокралась в свой кубрик и забралась под бок к Шенгу, который, к счастью, уже мирно спал. Рассказывать кому-либо она всё равно боялась, потому что тогда ей пришлось бы признаться, где она была… но обскуру надо было уничтожить, и она не знала, как убедить в этом главаря.
Утро началось с доклада об участившихся случаях безумия на корабле. Настолько, что это явление уже можно было назвать массовым. На смену не явилось больше двух сотен матросов, и всех их обнаружили в своих кубриках — либо растерзанными, буквально разрезанными или разорванными на куски, либо совершенно невменяемыми рядом с теми самыми изуродованными телами. Многих ликвидировали сразу, других пытались привести в чувства, но безуспешно.
Ещё на повестке дня был отчёт о проверке среди абордажной команды. А также сведения о состоянии корабля и многое другое. По этому поводу Эрик с утра решил собрать брифинг и теперь ждал своих офицеров в кают-компании. По привычке он пришёл первым и теперь наслаждался несколькими минутами тишины перед обсуждением, которое явно не будет приятным. Всё это время капитан плохо спал и теперь прикрыл глаза, сам не заметив, как скользнул в чуткую полудрёму.
Как ни странно, он даже увидел сон.
Он стоял посреди пустыни красноватого песка, усеянной чёрными обломками. Песок был сухим, мелким и подвижным, небольшие дюны всё время перемещались под ветром. Но стоило Эрику сделать пару шагов, как он увидел, что в углублениях его следов проступает влага. Алая, горячая влага. Кипящая кровь. Небо было подёрнуто пыльной дымкой, но за ней переливалось всеми возможными и невозможными цветами, немыслимыми сочетаниями, болезненно яркими вспышками и чернотой настолько абсолютной, что казалось, она способна поглотить всё живое даже на огромном расстоянии. Извращённые, нездоровые краски Имматериума.
Вскоре Эрик заметил и другое: пыльная дымка была неоднородна, и более плотные участки принимали странные и жуткие очертания. Перед капитаном проплывали призрачные лица, искажённые гримасой боли и ужаса, застывшие в безмолвном крике, скрюченные уродливые фигуры с непропорционально длинными конечностями, слишком большим количеством суставов, с глазами по всему телу, с непропорционально большими или наоборот крошечными головами, тощие и непомерно раздутые.
Эрик попробовал зажмуриться, но порождения кошмара словно просачивались через его закрытые веки и проплывали перед его внутренним взором. Бесполезно было пытаться отрешиться от этого. Хотелось кричать, но звуки застревали в горле, так и не выходя наружу, скапливались там липким холодным комком страха, который готов был разлиться по всему существу капитана, затопить его сознание, выплеснуться наружу волной паники.
Чтобы хоть как-то справиться с собой, он пошёл к ближайшим чёрным обломкам, и походка вышла неуклюжей, какой-то деревянной. Но от движения становилось немного легче, и Эрик шёл и шёл, пока не понял, что обломки — это занесённые песком остовы погибших кораблей самых разных эпох: от первых выдолбленных лодок, на которых древний человек отправлялся рыбачить в море, до гигантских многокилометровых линкоров, бороздивших просторы космоса. Все они были собраны здесь и перемешаны с кровавым песком.
Вскоре Эрик добрался до гигантского неправильного конуса, вытянутого и вздымающегося вверх на десятки метров — и узнал таранный нос имперского крейсера. Даже оббитые крылья аквилы ещё были различимы. Рядом с ним, словно скелет неведомой морской рептилии, зияя пустотой между почерневшими деревянными рёбрами, покоился остов драккара.
И вдруг оказалось, что на нём сидит птица. Именно так: Эрик готов был поклясться, что секунду назад никакой птицы не было, но она появилась и как будто всегда здесь сидела. Она была размером с крупного орла, но перья её переливались такими же безумными переходами цвета, как небеса, гребень на затылке, казалось, шевелился сам по себе, а чёрные глаза-бусинки казались удивительно разумными. В них светился беспощадный ум и мудрость существа, что живёт столько же, сколько живут звёзды.
Некоторое время птица буравила Эрика своим удивительным взглядом, а потом заговорила:
— Ты попал в беду, вольный торговец Эрик Римман, не так ли?
Тот не ответил, но птицу это совершенно не смутило.
— Да-да, ты попал в беду и стоишь на пороге гибели, — продолжила она. — Мучительной и бесславной гибели. Ты умрёшь в пустоте, и никто не вспомнит о тебе. Один со своим кораблём. Безумие поглотит тебя, плоть и сталь будут против тебя. У тебя нет шансов противостоять неизбежному… но я могу помочь. Одно маленькое соглашение, Эрик, и я спасу твою жизнь и твою душу.
На этот раз капитан снова молчал, поскольку не знал, что ответить. Говорящая птица посреди этого безумия уже не казалась чем-то немыслимым, но её слова были странными. После того, как на "Золотом Вестнике" едва не отказало поле Геллера, случаи безумия были неприятным, но нормальным последствием. Ремонт шёл своим чередом, команда была занята делом. Ничего, с чем не получилось бы справиться. Эрик просто не собирался верить отродью варпа.
— Убирайся, тварь! — воскликнул он и сложил руки в знамение аквилы. — Ты ничего от меня не получишь!
Птица, не отрывая от него взгляда, склонила голову на бок.
— Подумай, смертный. Ещё не поздно переменить решение.
— Могущественный Император, ниспошли свой чудодейственный свет, и да выведет он меня из тьмы…
Эрик начал читать Литанию Защиты… и проснулся.
В кают-компании собирались офицеры.
И получился первый самостоятельный макси.
Результат мне реально нравится, хотя теперь свежим взглядом я вижу немало косяков. Но этот первый блин все-таки не комом.
А еще это закос под олдскульную Ваху, в духе Rogue Trader'а, старых книг 40к и первых книг Ереси. Нет, на подобное же качество нисколько не претендую, но в атмосферу, кажется, смогла)
В коментах - продолжение.
Название: Золотой Вестник
Автор: Narwen Elenrel
Бета: Арджи Линсе
Размер: миди, 15 926 слов
Пейринг/Персонажи: вольный торговец, его экипаж и его корабль
Категория: джен
Жанр: драма, экшн, хоррор
Рейтинг: R
Краткое содержание: Во время варп-перехода корабль чуть не погиб, но все закончилось, стоило выйти в реальное пространство... или самое страшное еще впереди?
I
Огромные иллюминаторы лёгкого крейсера "Золотой Вестник" были закрыты глухими непроницаемыми створками, и на мостике осталось только искусственное освещение. Вольный торговец Эрик Римман любил свет бесчисленных звёзд, дополняющий бездушные лампы. Но теперь приходилось мириться с этим неудобством, потому что бесконечная космическая ночь снаружи скоро должна была смениться губительным многоцветием Имматериума. Сейчас от Эрика не требовалось ничего, только ждать и надеяться, что отсутствие естественного освещения останется наибольшей из проблем во время перехода. Это было время, когда капитану следует просто отдать командование и предоставить Механикум, а затем навигатору делать своё дело. Эрик прикрыл глаза, вцепившись аугментическими пальцами обеих рук в подлокотники командного трона. Он, как и многие, кто путешествует через пустоту, ненавидел этот момент. Поле Геллера заработало, по всему корпусу корабля прошла мелкая противная дрожь. А затем корабль толкнулся вперёд, снова вздрогнул, и на этот раз было еще неприятнее. Секундное ощущение невесомости, неприятный привкус во рту и подкатывающая к горлу тошнота. Уши заложило, и Эрик невольно поморщился. Всё это было знакомым, за много лет странствий в космосе он уже давно мог бы привыкнуть — но так и не привык. Каждый раз его даже настигало минутное сомнение — а стоит ли путешествие добровольного погружения в противное самой человеческой природе пространство? Но он сам прекрасно знал ответ. Эрик любил космос, любил другие миры, любил опасность, без которой жизнь становилась пресной и скучной. И конечно же, он любил прибыль, которую получал вольный торговец, и какая не снилась верхушке многих планет. И это не говоря уже об особых привилегиях, закреплённых в его патенте.
Словом, ради такого можно было и потерпеть неудобства варп-перехода.
И всё же, помимо обычного отвратительного настроения по поводу этого необходимого зла, Эрика тревожило нечто другое: какое-то странное предчувствие, необъяснимое беспокойство. Необразованный матрос на этом месте вспомнил бы все известные ему суеверия но Эрик понимал, в чём дело. Он столько раз уже пересекал Море Душ, что хорошо запомнил, как должен ощущаться переход. И теперь чувствовал несоответствие, хотя ещё не понял, в чём именно. Впрочем, это еще ничего не значило. Варп непредсказуем и изменчив, одно путешествие может быть совершенно не похоже на другое. Этим маршрутом — к Поступи через Пасть — Эрик путешествовал впервые, и ему даже сравнивать было не с чем. Корабельный магос отчитался о полной исправности варп-двигателя и генератора поля Геллера и о нормальной работе всех систем. Навигатор сразу увидел свет Астрономикона, Имматериум вокруг был спокоен. Стало быть, волноваться было не о чем. Конечно, Пасть — это узкий проход между Вопящим Вихрем и Раздражением Пустотного Танцора, великими варп-штормами, и переход между ними всегда опасен. Но многие пустоходцы проходили этим путём, и для "Золотого Вестника" он не должен был оказаться труднее, чем для прочих.
Римман вздохнул и, сложив руки в знамение аквилы, шёпотом прочитал короткую молитву Императору — это придавало ему спокойствия и уверенности. Возникшие было малодушные мысли о том, чтобы вернуться, тут же оставили его.
Он подозвал Вейла Альтмана, своего старшего помощника и принялся отдавать распоряжения о рутинном обслуживании корабля во время перехода. Вейл был пустоходцем более опытным, чем капитан, он получил своё звание ещё при его отце, и Эрик привык прислушиваться к его мнению и следовать его примеру. В прежние годы Вейл даже обучал молодого вольного торговца, только унаследовавшего свой патент. И вот теперь старший помощник был собран и серьёзен, как и всегда, но совершенно ни о чём не волновался. Пока капитан не обратил на него внимание, он поглядывал на Энию Инк, недавно взятую на службу оператором бортовых орудий. Помимо профессиональных навыков и опыта космических сражений, она отличалась ещё и весьма привлекательной внешностью, так что у Альтмана был явно хороший вкус. И, похоже, отсутствие ответного внимания волновало его куда больше, чем опасения насчёт путешествия через Пасть. А Эрик в очередной раз уверился, что ему всего лишь нужно научиться лучше справляться со своей паранойей. Она неизбежно преследовала его во всех путешествиях, а теперь еще и нашлись поводы. Всё-таки новый маршрут, малознакомые партнёры, большие риски… есть, с чего расшататься нервам. Этот переход обещал быть лучше многих других.
***
— Всегда они не вовремя…
Большой Шенг, главарь одной из банд нижних палуб, скривился и вцепился могучими руками в края металлического ящика, на котором сидел. Корабль тряхнуло, кто-то из матросов качнулся вперёд, кто-то тоже успел найти себе твёрдую опору. Конструкция из ящиков, на которой восседал Шенг, слегка пошатнулась, но была достаточно хорошо закреплена и не могла обрушиться от лёгкого толчка. Тихонько взвизгнула сидевшая у него на коленях полуголая девица. Но она-то, впрочем, уже вогнала в себя слишком много отборной дури, и испуганный возглас тут же перешёл в хихиканье. Отцепившись от ящика, Шенг несильно хлопнул её по заднице — заткнись, мол.
Впрочем, в варпе или в реальном пространстве, но дело надо было делать.
— Что, хорошо тряхнуло? — опомнившись, заорал Келл, его зазывала. — У нас есть чем полечить нервишки! У старины Шенга всегда отборная шмаль! Кто со смены — скидка пятая часть! Эй, ты! — обратился он к одному из матросов, подобравшемуся ближе всех. — Чего там тебе? Обскуру? У нас лучшая, не пожалеешь!
Шенг довольно ухмыльнулся и огладил крутой бок своей избранницы. Он, как и все матросы, не любил варп-переходы, но наркотики всегда в это время расходились отлично. Уже можно было оставить с товаром нескольких крепких парней из подвластной ему банды и перебраться в более уединённое и приятное местечко. Да и Роза (Шенг отвлечённо подумал, что имечко уж больно стандартное для шлюхи, должно быть, ненастоящее) уже нетерпеливо ёрзала у него на коленях и то и дело прижималась к нему грудью, которую скрывала одна лишь сетчатая маечка. Такой намёк просто невозможно было не понять, но…
Вдруг, в очередной раз призывно изогнувшись, Роза посмотрела ему за спину и обмерла. Шенг почувствовал, как напряглось её тело, а потом по нему пробежала крупная дрожь. На это девушка получила ещё один шлепок, чтобы не отвлекалась, а главарь банды насторожился. Впрочем, несильно. Мало ли, что там может показаться в наркотическом бреду? Но его куда больше устраивала возбуждённая и на всё готовая Роза, чем испуганная, с деревянными движениями и то и дело замирающая, глядя непонятно на что.
— Чего отморозилась? — недовольно вопросил он.
Этот вопрос прозвучал в гробовой тишине. Остальные матросы, все, кто стоял лицом к Шенгу и мог видеть нечто у него за спиной, испуганно застыли. Он видел их побледневшие вытянувшиеся лица, раскрытые рты, широко распахнутые глаза и расширенные зрачки…
А через секунду наступила паника. Люди кричали, пытались бежать, натыкаясь друг на друга и толкаясь, кто-то уже упал другим под ноги и быстро оказался затоптан. Роза завизжала снова и вцепилась в плечи Шенга мёртвой хваткой, длинные ногти царапнули по потёртому кителю.
Теперь, обернувшись, Шенг тоже увидел, что всех повергло в такой ужас. Прямо из стены на него смотрело лицо. Вернее, огромная скалящаяся морда с несколькими изогнутыми рогами, искажёнными нечеловеческими чертами и неестественно широким ртом, полным острых, как у акулы, зубов. Шенг отшатнулся и соскочил с ящика, Роза упала спиной на пол — к её счастью, далеко от образовавшейся давки. Инстинкты сработали раньше мозга, и Шенг, прежде чем что-то сообразил, выхватил стабберный пистолет и высадил в появившееся чудовище весь магазин, один патрон за другим.
Пули оставили на морде и на стене рядом с ней глубокие выбоины, но морда только шире улыбнулась, словно насмехалась над этой жалкой попыткой к сопротивлению.
— Святые потроха Императора… — выдохнул Шенг. А потом морда исчезла, так же неожиданно, как и появилась. Паника и столпотворение в отсеке продолжались ещё некоторое время, но матросы довольно быстро успокоились. И всё же Шенг предусмотрительно поднял с пола Розу, чтобы её не затоптали — другую такую ладную девицу на нижних палубах не так-то просто найти. Она была помята и до дрожи перепугана, но цела. Шенг и сам дрожал от страха, просто ни за что не показал бы этого.
А вот двоим парням из третьего отсека и четверым из шестого повезло меньше — их раздавили у дверей, содержимое черепной коробки одного из них было буквально размазано по полу. Остальные спешно выметались прочь.
— Так, братва, — объявил Шенг, когда его банда собралась в опустевшем отсеке. — Точку теперь меняем. Может, эта дрянь больше и не вылезет, но за товаром хрен кто сюда придёт.
При переходе в варп бывает всякое, и пустоходцы это знают. Поэтому все они боятся тварей варпа… но умеют сосуществовать с этим страхом.
***
— Беспорядки в восьмом отсеке четвёртой технической палубы, шестеро погибших, два десятка раненых, — голос Вейла, читавшего доклад, был спокойным и размеренным.
Капитан же снова мучился дурным предчувствием и ничего не мог с собой поделать.
— Причина? — резковато спросил Эрик.
— Матросы утверждают, что видели появившееся из стены демоническое лицо. Возникла паника, в давке пострадали люди.
Откинувшись в широком кресле, Эрик уставился в украшенный позолоченной лепниной потолок кают-компании и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он уже попытался успокоить себя, что это обычные разборки банд, и что ему придётся только решать, искать ли виновных или посчитать нынешний уровень преступности на нижних палубах неизбежным и приемлемым, — как его наивные предположения тут же разбились о реальность.
— А демоническое лицо?
— Исчезло через пару минут. До сего момента всё было споко…
Его ответ прервал срочный вызов по воксу, и теперь уже капитан не тешил себя напрасными надеждами. Вызывал навигатор.
— Слушаю.
— Капитан, приём… приём…
Навигатор говорила сдавленно, как человек, совершающий большое усилие. Её обычно звонкий голос звучал как будто через толщу воды. Помехи на заднем фоне слышались странные — не привычное шипение статики, а какой-то негромкий, но протяжный высокий вой.
— Капитан на связи, говорите.
— Нас утягивает в зону шторма… — снова завывание помех, — приготовьтесь…
После этого навигатор выключила связь, которая, судя по всему, слишком мешала её концентрации.
— Император, защити нас, — пробормотал Эрик, переключая канал вокса и отправляя вызов. — Магос Аргент, приём. Проверьте все системы, корабль скоро окажется в зоне шторма.
Дождавшись подтверждения, он снова обратил взгляд на первого помощника.
— Объявите повышенную готовность, приготовьте ремонтные и спасательные команды. Поддерживайте дисциплину, беспорядков больше быть не должно. Организуйте патрули по нижним палубам. Докладывать мне обо всех происшествиях. На этом всё, выполняйте.
Вейл козырнул.
— Есть, капитан.
Когда первый помощник удалился, Эрик думал уже отправиться на мостик, где ему и положено быть в такой момент, но буквально в дверях кают-компании столкнулся с одним из пассажиров. В порту Странствие они взяли на борт странствующего миссионера и о том не пожалели. Илиан, немолодой, но энергичный, искренне и истово верующий в Императора, немало поднимал боевой дух экипажа. На его проповеди охотно приходили и офицеры, и матросы — и уходили, будто окрылённые.
И теперь он остановился напротив капитала, сложив на груди аквилу.
— Да благословит вас Император.
— И вас, проповедник, — Эрик повторил тот же жест.
— Люди говорят, что видели тварь варпа на нижних палубах. Позволите ли вы мне отправиться в пострадавший отсек и, по мере скромных моих сил, попытаться освятить это место?
— Да, разумеется. И я, и команда будем вам благодарны, — капитан кивнул, огибая Илиана и шагая дальше по коридору. Слухи успели расползтись, и это было скверно, особенно перед предстоящим нелёгким испытанием. Но, может быть, вмешательство священника успокоит команду и не даст возникнуть опасным настроениям.
***
Явиться на внеочередную мессу Шенга неофициально обязывало положение главаря банды, и официально — должность начальника бригады. Впрочем, он и сам с радостью это сделал. Его парни чинно сгрудились у него за спиной в том самом отсеке, где из стены вылезла жуткая морда, Роза, на этот раз сменившая свой откровенный наряд на положенный младшему технику рабочий комбинезон, жалась к нему и, кажется, вовсе не хотела выпускать. Девка она была всё-таки что надо, и Шенг не возражал. И к тому же, не будучи под дозой, она порой могла шепнуть на ухо какой-нибудь умный совет, что главарь втайне от остальных ценил.
Илиан стоял напротив стены за ящиками, воздев увенчанный аквилой посох и нараспев читая охранные литании и литании изгнания варповых тварей. На миг Шенгу показалось, что он видит зыбкое золотистое сияние, исходящее от посоха, но потом видение исчезло, и он посчитал это всего лишь разыгравшимся воображением. Он, разумеется, верил в Императора, но никогда не был фанатиком, а чудес на своём веку ещё не наблюдал. Но что бы там ни было, от уверенного вдохновенного голоса проповедника, выводящего священные тексты, на душе становилось спокойнее. Сегодня меньше матросов придёт успокоить нервы обскурой, но это Шенга не особенно волновало. Пусть мерзость из Имматериума уберётся восвояси, если ещё этого не сделала, пусть её следы сотрутся, а о прибыли он ещё успеет позаботиться.
Тем временем Илиан возвысил голос, нараспев читая литанию изгнания, поднял посох особенно высоко — и корабль вздрогнул. Затрясся так, что все присутствующие попадали — кто на колени, а кто и ничком. Сам священник растянулся на полу, его посох отлетел в сторону.
Шенг попытался подняться на ноги, но корабль трясло, не переставая. Палуба накренилась, генераторы искусственной гравитации не успели отреагировать, и массивные ящики поехали вниз, прямо на собравшихся в отсеке матросов. Отталкиваясь от ходящего ходуном пола руками и ногами, главарь банды ринулся к боковой переборке, уходя в сторону от сползающих на него многотонных металлических контейнеров. Он почувствовал, что кто-то держится за ремень его комбинезона, и без труда догадался, что это была Роза. Впрочем, она шевелилась достаточно быстро, чтобы не мешать движению, так что он не стал сбрасывать с себя её руку.
Им обоим повезло: там, где ещё несколько минут назад люди внимали вдохновенной молитве, ящики почти упёрлись в противоположную стену — только смятая, передавленная масса плоти и костей не давала им достичь её. По полу растекалась огромная кровавая лужа, шедшая рябью от продолжающейся тряски. Отломанное золотое крыло аквилы с посоха Илиана, влажно поблёскивало в этой луже рядом с оторванной половиной лица, смотревшей в потолок выпученным карим глазом.
Те, кто выжил, успев прижаться к стенам или укрыться за переборкой, орали и бранились. Илиан, тоже успевший убраться от ящиков, пытался взывать к Императору, но теперь его голос тонул в общем гуле. Но хуже было другое, и Шенг, переживший не одно космическое путешествие, это заметил.
Звуки стали неестественно громкими и как будто распадались на составляющие, порождая причудливое многократное эхо. Цвета и освещение тоже поменялись. Всё сделалось ярче и каких-то кислотных оттенков, от которых начинала кружиться голова, а сфокусировать взгляд становилось трудно. Кровь переливалась всеми оттенками, от бордового до фиолетового и оранжевого, алые капли на золоте аквилы вдруг показались чёрными. Белые стандартные лампы теперь окрашивали стены в голубовато-зелёный, а лица матросов, и без того бледные и вытянутые, виделись то салатовыми, то бирюзовыми.
Случилось то, чего больше всего боятся все пустоходцы: губительные эманации Имматериума просачивались на корабль, и оставалось только молиться Императору, чтоб не повсеместно, и оставалась где-нибудь возможность спастись. Бегло оглядев выживших, Шенг окликнул тех своих людей, кто оказался достаточно близко, чтобы его услышать, и заспешил прочь по техническому коридору. Роза всё так же держалась сзади за его ремень, и ещё восемь бойцов его банды грохотали ботинками у него за спиной. Неплохо.
Коридор затрясся, затем их всех с силой ударило о стену, так что один парень приложился виском и упал на пол, неподвижный, как мешок. Пришлось его бросить и двигаться дальше — только Роза задержалась, чтобы снять с его пояса стабберный пистолет.
Они неслись вперёд, падали, поднимались и снова бежали. Из одного из отсеков раздавались истошные крики и какое-то странное шипение, от которого даже у самых крепких по коже пробегал холодок. Шенг свернул в сторону, но поздно — сперва оттуда побежали, толкая и давя друг друга, обезумевшие от ужаса люди, а потом показалось нечто. Быстрые чёрно-фиолетовые тени мелькали по полу, по стенам и потолку, что-то то ли невидимое, то ли такое быстрое, что невозможно заметить невооружённым глазом, металось среди бегущих людей, убивая их одного за другим. Некоторые падали разрубленные напополам, с рассечёнными черепами, отрубленными конечностями или вспоротыми животами, некоторых существа, на которых не получалось сфокусировать взгляд, утаскивали обратно в отсек. Коридор наполнился истошными воплями матросов, но почему-то в этом невообразимом шуме был отчётливо слышен влажный звук, с которым твари варпа раз за разом рассекали человеческую плоть.
Шенг помедлил, не в силах оторваться от этого жуткого, но завораживающего зрелища, инстинкты, призывающие убираться отсюда как можно дальше и как можно скорее, отчего-то замолчали. Ему казалось, что быстрые тени уже скоро придут за ним, и нет смысла уклоняться… Но Роза изо всех сил потянула его за ремень и оттащила назад и вбок, к повороту. Наваждение рассеялось, и они снова бежали в поисках хотя бы относительно безопасного места.
***
Кошмар начался внезапно. Вихри варп-шторма закрутили "Золотой Вестник", на гололитическом экране, показывающем общую схему всех уровней и палуб, то и дело вспыхивали красным крупные обрасти.
Волны Имматериума бились о поле Геллера, бросая корабль из стороны в сторону. От одного из таких мощных ударов Эрик чуть было не слетел с командного трона, удержался только благодаря железной хватке аугментических рук, которыми по привычке цеплялся за подлокотники. Некоторым офицерам повезло меньше, пятеро ударились об аппаратуру и переборки, получили переломы и сильные ушибы. Вейл влетел спиной в кресло Энии Инк, и та от резкого толчка ударилась лицом о приборную панель. Оператор бортовых орудий поднялась не сразу. Её лицо было изрезано осколками стекла, из носа обильно текла кровь — зато глаза, к счастью, уцелели. Первый помощник же отскочил от кресла и растянулся на полу, но быстро встал, поднял свой планшет и заспешил к командному трону.
— Шестая и седьмая технические и вторая орудийная палубы правого борта разгерметизированы, капитан.
Вейл, как всегда, старался говорить спокойно, без лишних эмоций, даже сейчас, когда "Золотой Вестник" грозил развалиться на части прямо в варпе.
— Пожары в тринадцатом, четырнадцатом и пятнадцатом отсеках восьмой технической палубы, в третьем кормовом отсеке, в десятом отсеке первой орудийной палубы левого борта, есть риск детонации боезапаса…
— Разгерметизировать десятый орудийный отсек, немедленно.
— Есть, капитан.
Все оставшиеся там члены экипажа погибнут, но в случае взрыва погибнет намного больше, и корабль получит критические повреждения.
Обширные повреждения корпуса. Утечка плазмы в двадцатом кормовом отсеке. Отказ систем жизнеобеспечения на четвёртой технической палубе. Снова погибшие в восьмом отсеке… Эрик даже не смотрел на гололитический экран, просто слушал, и в его воображении возникала картина описанных разрушений. Корабль трещал по швам, но ещё жил. Ещё были шансы выбраться из варп-шторма, вернуться на правильный курс и пройти через Пасть. Конечно, потом потребуется основательный ремонт, но для него у Эрика были средства.
А затем "Золотой Вестник" ещё раз особенно резко вздрогнул, и поменялось всё. Свет сделался каким-то странным, неестественным, окрашивающим всё вокруг в безумные, невозможные цвета, от которых рябило в глазах, и моментально начинала кружиться голова. С тихим шипением отключилось несколько приборных панелей. Воздух вдруг сделался густым, словно ватным, и от него горчило на языке.
Молодой офицер вдруг истошно завопил, вскочив со своего места и стал в панике метаться по мостику, но его голос то казался оглушительным, невозможной для человека громкости, то пропадал вовсе, и тогда казалось, что несчастный только беззвучно открывает рот, как выброшенная на берег рыба. Кто-то пытался удержать его и успокоить — но без толку. А через пару минут офицер рухнул на пол и забился в конвульсиях, хватаясь обеими руками за лицо, и между пальцев у него струилась кровь. То ли она сама по себе текла из глаз, то ли он выдавил их себе.
Ещё через несколько мгновений командная частота взорвалась шквалом сообщений.
"В девятом техническом тени режут экипаж…"
"Щупальца из стен в трюме…"
"Массовое помешательство на второй технической палубе, матросы рвут друг друга на части…"
Эрику казалось, что сигналов тревоги даже больше, чем помещений на его корабле. И каждый требовал немедленной реакции, в каждом случае разрушались системы и погибали матросы.
По выделенному каналу вызывал корабельный астропат, но когда капитан переключился на него, услышал только крик, переходящий в сдавленный, булькающий хрип. Похоже, было уже поздно. Но самое страшное сообщение пришло от магоса Аргента:
"Поле Геллера нестабильно. Вероятность полного отключения пятьдесят пять процентов и продолжает расти. Аномалии в реакторном отсеке. Рекомендуется немедленно…"
— Выйти из варпа! — даже не дослушав, прокричал капитан. Его приказ прозвучал на всех частотах.
В этот момент всё ещё дёргающийся на решётчатом металлическом полу офицер стал подниматься. Он двигался неестественно, словно шарнирная кукла, а его тело менялось прямо на глазах. Конечности вытягивались, пальцы рук превращались в длинные изогнутые когти. Такие же прорастали на ногах, проткнув форменные сапоги. Кожа приобретала кроваво-красный оттенок, лицо искажалось, превращаясь в уродливую маску с растянутым до ушей ртом и острыми, выгнутыми наружу зубами. На черепе появились чёрные изогнутые рога.
Вейл и Эрик отреагировали мгновенно, выпустив в демоническое отродье заряды из лазерных пистолетов. Но две прожжёные в корпусе дыры лишь разозлили существо, и оно, издав дикий, полный невероятной злобы рык, кинулось к командному трону. Капитана спасло только расстояние — он успел вскочить и потянуть из ножен силовой меч. Оттолкнувшись от пола, одержимый изменил направление атаки и бросился на Эрика, выставив вперёд когти, длина которых уже стала почти с предплечье взрослого человека. Разминувшись с этими орудиями убийства буквально на полшага, капитан успел с поворотом отскочить вбок и коротко полоснуть мечом по руке существа. Искрящееся энергетическими разрядами лезвие прошло вскользь, оставив глубокий порез, но одержимый даже не замедлился. Развернувшись и снова зарычав, он ринулся в атаку, и Эрик опять вынужден был уворачиваться. На этот раз ему удалось нанести хороший рубящий удар, ранив противника в бок и живот, но и сам он пострадал: когти располосовали ему левое плечо и скользнули по груди, разорвав кожу и мышцы.
Не замечая боли, Эрик попытался достать одержимого ещё раз, пользуясь своим выгодным положением, но тот оказался быстрее. Он неминуемо повалил бы капитана на пол и разорвал в клочья, если бы Вейл не выстрелил ещё раз. Даже попадание точно в затылок не убило порождение варпа, но замедлило достаточно, чтобы Эрик успел с размаху опустить меч на рогатый череп. И одновременно с ним подбежавшая Эния рубанула саблей сзади по шее. Существо упало, пачкая пол пузырящейся, словно кипящей кровью, заскребло когтями по металлу, сминая мелкую решётку…
Корабль в очередной раз вздрогнул, его как будто подбросило вверх, словно мячик. Процедуры экстренного выхода в реальное пространство были запущены.
II
"Золотой Вестник" вышел из варпа в аварийном режиме, и вместо лёгкой дрожи его опять ждала мощная встряска. Настолько мощная, что даже на мостике снова были пострадавшие, но после случившегося кошмара такие потери казались более чем приемлемыми. Зато одержимый, пытавшийся, несмотря на раны, подняться с пола, обмяк и испустил дух.
В реальном пространстве Эрик вздохнул с облегчением. Конечно, корабль надо будет как-нибудь переосвятить — а это дело дорогое и долгое. Пока что нужно было просто залатать повреждения и искать способ вернуться к относительно безопасному проходу Пасти. Какую бы неприязнь ни питал капитан к варп-переходам, другого выхода просто не было.
Выпрямившись на командном троне и стараясь не замечать наскоро залитую синтеплотью рану, Эрик раздавал указания своим подчинённым. Доложить о состоянии корабля, доложить о потерях среди экипажа, доложить о том и об этом…
Новости хорошими было не назвать, но всё же они оказались лучше, чем Эрик опасался. При экстренном выходе из варпа ещё сильнее пострадал корпус, оказались повреждены двигательные системы, а стабильность поля Геллера корабельный магос всё ещё не мог гарантировать. Но плазменное ядро реактора и ядро варп-двигателя уцелели, так что прямо сейчас не было риска, что "Золотой Вестник" вдруг взорвется. Другое дело, что при попытке снова прыгнуть в варп он мог просто развалиться. И всё же они не застряли в пустоте насовсем, все повреждения оказались либо устранимы вне верфи, либо их можно было довести до состояния, в котором были бы хорошие шансы до верфи дотянуть. Ремонт предстоял долгий и сложный, но механикум могли справиться своими силами. И к тому же, корабль шёл по единственному проходу в пространство Коронус, и хоть и отклонился от курса, основной путь был ещё близко, сигнал бедствия мог кто-нибудь уловить.
Хуже было с экипажем. Потери составили более шестидесяти процентов, точную цифру выяснить пока не представлялось возможным. Палубы буквально опустели и погрузились в непривычную тишину. В иллюминаторах теперь было жуткое зрелище. Тела погибших обычно отдавали пустоте — просто выбрасывали в воздушный шлюз, но сейчас их оказалось слишком много. Поблизости не было массивных космических объектов, и тела кружили вокруг корабля, словно спутники вокруг планеты, никакое другое притяжение не могло убрать их прочь. И редко удавалось посмотреть в окно и не увидеть там очередное побледеневшее лицо мертвеца. При других обстоятельствах Эрик приказал бы поднять щиты и прекратить это неприятное соседство, но теперь перегружать из-за ерунды системы "Золотого Вестника" не стоило. Приходилось терпеть.
Впрочем, всё это было сущей мелочью по сравнению с главным: как только корабль вышел из варпа, ирреальный кошмар закончился. Резко и сразу, как будто ничего и не было. Даже часть матросов, поддавшихся безумию, пришла в себя. Ничто больше не скреблось в тёмных углах, не мелькали в коридорах смертоносные тени, не слышались потусторонние голоса, не выступали из стен демонические лица, когти и щупальца… Так спокойно, что даже не верилось. Но Эрик очень хотел поверить, что ему наконец повезло. Он проверял всё, но надеялся на лучшее и благодарил Императора за чудесное спасение.
***
На корабле теперь стало пусто, тихо и гулко. После клацанья когтей, рёва, завываний и шелестящего шёпота, что был страшнее рыка, тишина казалась оглушительной. Ещё недавно стенка была отвратительно влажной и склизкой, а вонь от неё шла такая, что кого-то из парней стошнило — и вдруг на её месте оказался самый обычный металл, шершавый от ржавчины и нагретый теплом человеческих тел.
Шенг и остатки его банды прятались в узких проходах технических коммуникаций, забились в тихую и тёмную щель в том месте, которое показалось им наиболее спокойным. У них не было еды и воды, но терпеть голод и жажду было лучше, чем попасться наводнившим корабль демонам. Сюда же никто так и не сунулся, только одна из стенок покрывалась мерзкой слизью — это тоже ещё можно было переносить. Потом "Золотой Вестник" дрогнул и как будто сжался от удара, переборки прогнулись, и троих раздавило вдруг вдавившейся внутрь металлической конструкцией, так что остальным пришлось сидеть рядом с трупами, а значит, скоро потребовалось бы менять убежище.
Но безумие на корабле прекратилось. Дыхание матросов в душном закутке сделалось шумным и гулким, где-то просачивалась вода, и звук падения капель порождал эхо. Кто-то изменил положение, вытягивая затёкшие ноги, и казалось, что это в грузовом отсеке ворочают огромные мешки. Шенг кашлянул — звук снова отразился эхом.
— Вы… выбираемся? — спросила Роза, в первый момент вздрогнув от звука собственного голоса. Она покосилась на застывшее, уже распухшее и посиневшее лицо с выпученными глазами, так и застрявшее между переборками неподалёку от неё. Стремление девушки поскорее убраться отсюда трудно было не понять.
— Заткнись, — одёрнул её главарь. — Выждать надо.
Они и выждали — ещё пару часов в тишине, нарушаемой только падением капель и их собственным дыханием. А потом раздался сигнал начала смены. Самый обычный, стандартный, он гудел на притихших палубах, как будто ничего и не случалось. Обычно под этот гудок матросы плелись на работы, и его мало кто любил, но теперь он показался таким родным и долгожданным. Среди разверзшегося вокруг кошмара хочется цепляться за любые нормальные и привычные вещи. Шенг поднялся и зашагал к узкому техническому люку, через которые они сюда и пролезли.
В коридорах царила разруха. Двери выломаны, на полу, стенах и потолке вмятины, кое-где металл разорван и перекручен. Ящики разломаны и опустошены, лампы штатного освещения разбиты, кое-где пострадали и аварийные, техника превращена в груды металлолома. Некоторые двери были герметично закрыты — наверняка за ними был вакуум. Повсюду было холодно и душно, поскольку системы жизнеобеспечения работали с минимальным расходом энергии. Но хуже были разбросанные повсюду тела. Разорванные на куски, выпотрошенные, обезглавленные, с отсечёнными конечностями, наполовину сожранные, изломанные и перекрученные в немыслимых позах. На одних лицах застыли гримасы животного ужаса, на других — невероятного извращённого наслаждения. Некоторые раздулись, как от какой-то страшной болезни, некоторые мутировали до неузнаваемости. И выживших, всех, кроме ремонтных команд, отправили таскать эти тела к воздушным шлюзам. Шенг и его банда тоже таскали и таскали, бесконечно, пока не падали от усталости. Только к больным и мутантам они не прикасались: с помощью стабберного пистолета всегда можно объяснить другим бригадам, что лучше им заниматься такой гадостью.
Вместо гудка, обозначающего конец смены, в положенное время раздался искажённый помехами механический голос, сообщающий, что длительность смен увеличена. Впрочем, никто и шёпотом не возмутился по этому поводу. Даже столь изнурительная и неприятная работа была лучше, чем недавнее вторжение тварей варпа. Матросы шатались от усталости, но офицерам почти не приходилось подгонять их.
А когда, спустя много часов, всё-таки прозвучал долгожданный сигнал отбоя, в уцелевшие кубрики поплелись вымотанные до предела, но очень счастливые люди. Из обломков и жёсткого матраса Шенгу соорудили подобие кровати — теперь единственное в разгромленном помещении, и он устроился там с Розой. Девушка вцепилась в него и провалилась в сон мгновенно, время от времени вздрагивала, но улыбалась. Засыпая, Шенг подумал, что даже с размазанной косметикой и перепачканная в фраг знает чем, она всё равно довольно милая.
***
— Двадцать погибших во время ремонта, триста пятьдесят погибших при тушении пожаров, две сотни задохнулись без подачи воздуха в замурованных отсеках. Сейчас экипаж составляет чуть меньше тысячи человек.
Далее первый помощник перечислял успехи ремонтных команд на всех участках. Они пока не впечатляли, но корабль хотя бы не разваливался дальше. Эрик привычно побарабанил стальными пальцами по подлокотнику трона.
— Происшествия?
— Несколько драк среди матросов, жертв нет, зачинщики уже понесли наказание.
— Я имею в виду аномалии, Вейл.
— Ни одной, — в обычно бесстрастном голосе первого помощника сквозило огромное облегчение. Такое же испытал и капитан.
— Случаи помешательства среди экипажа?
— Тоже нет.
— Слишком хорошо… — пробормотал себе под нос Эрик.
Перед ним на планшете были открыты сообщения от Механикум о состоянии важнейших систем корабля, и состояние это было всё ещё плачевным, но имело шансы исправиться. Одно только в этих отчётах настораживало: магос Аргент обычно утруждал себя общаться с капитаном так, чтобы его выкладки были понятны хотя бы в общих чертах, теперь же сыпал терминами, через которые продраться было крайне тяжело, а ещё ни разу не упомянул дух машины "Золотого Вестника", хотя раньше апеллировал к его состоянию и настроению постоянно. Это могло говорить только об одном: магос чего-то не понимал и не мог пока решить проблему, однако признаваться в собственной некомпетентности не хотел. Возможно, проблема и была с духом машины — но какая?
Спустя четверть часа Эрик уже шагал к залу генератора поля Геллера, которым сейчас занимался Аргент. Магос в окружении младших адептов и снующих вокруг сервиторов, ремонтировал сложнейшее устройство и был, очевидно, очень занят, так что даже капитану пришлось подождать, пока он закончит текущий этап работы и сможет отвлечься.
Наконец он отложил свои дела, раздал распоряжения адептам и неторопливо прошествовал к капитану, смерив его ничего не выражающим взглядом изумрудных глазных линз. Его массивная сгорбленная фигура была почти полностью скрыта алой мантией, а в том, что можно было разглядеть, вовсе не осталось плоти. За его спиной мерно гудел короб когитатора и пощёлкивали четыре многосуставных механодендрита, лицо представляло собой серебряную маску с тремя линзами и вокс-передатчиком, кисти рук, видневшиеся из-под широких рукавов тоже были аугментическими и имели по десять тонких пальцев.
Эти самые пальцы он сложил в сложную конструкцию — сжал кулаки — как только услышал вопрос.
— Я изъясняюсь максимально упрощённым языком, капитан, — механический голос был лишён интонаций, но раздражение Аргента нетрудно было угадать. — Отвечаю на вопрос номер один. Лингвистический анализ с целью более понятного для экипажа изложения данных о состоянии корабля не входит в мои обязанности и сферу интересов. Отвечаю на вопрос номер два. Дух машины пребывает в состоянии отдохновения, и его не следует беспокоить на данной стадии ремонта корабля, которая продлится ещё от пятнадцати до тридцати двух дней. Вы удовлетворены ответами, капитан?
— Вполне. Не смею больше задерживать.
С этими словами Эрик развернулся и удалился, гулко ступая по металлическому полу. На корабле стало очень пусто, повсюду гуляло эхо. В действительности ответы его не удовлетворили. У него не было весомых аргументов, но внутреннее беспокойство росло и росло, и на сей раз Эрик решил довериться своим чувствам. Правда, никакие активные действия предпринять всё равно не представлялось возможным.
Поглощённый своими опасениями и подозрениями, Римман сам не заметил, как почти добрался до своих апартаментов. Из дверей кают-компании, мимо которых он проходил, вышли под руку Вейл и Эния. Оба они закончили со своими служебными обязанностями и намеревались приятно провести время.
— Ммм… нет, может, лучше пойдём в твою каюту, милый? В моей меня не покидает… какое-то странное чувство…
Эрик случайно уловил обрывок разговора. Ерунда, конечно. После такого кошмара "странное чувство" может быть по любому поводу. Но интонация, с которой эта невинная фраза была сказана, настораживала. Эния, обычно храбрая до безрассудства, явно чего-то боялась. А ещё к Вейлу, как раньше было заметно, она не питала особого интереса. Не сошлась ли она с ним лишь затем, чтобы не оставаться в одиночестве?
***
В конце следующей смены всех, кто не был занят на работах, собрали на богослужение. Проповедник Илиан выжил и выглядел помятым, но бодрым и полным энергии. Взамен золотого посоха ему сделали другой, с аквилой из обычного отполированного железа, но священный символ Императора от того взмывал ввысь не менее гордо.
Всех собрали в большом пустующем ангаре, и оставалось только поразиться, как мало уцелело матросов — они не только уместились, но и свободного пространства осталось довольно много. Впрочем, эта удручающая картина мало занимала умы собравшихся. Илиан говорил о чудесном спасении от тварей варпа, о защите Императора и о бесконечном милосердии Его, о надежде, которая Его волей есть у каждого пустоходца… Он говорил и говорил, и лица людей светлели. Ужас пережитого постепенно, по капле покидал их, оставляя место восторженной радостной вере. Тех, кто не проникся проповедью, пожалуй, вовсе не нашлось. Шенг тоже слушал раскрыв рот, Роза, не скрываясь, плакала от радости, да и у половины бойцов банды глаза были на мокром месте. От молитвы и вдохновенной проповеди Шенг успокоился настолько, чтобы вернуться к своим тёмным, но весьма доходным делам. Святые слова — это ещё не всё, и чтобы успокоить нервишки, матросы точно захотят кайфануть.
И той же ночью Шенг пошёл проверить, что стало с запасами обскуры. В одном из бесконечных технических проходов, между толстыми электрическими кабелями были спрятаны ящики с дурью, и они, как ни странно, неплохо сохранились. На изоляции остались следы когтей, пара ящиков оказались разломаны и содержимое рассыпалось по полу, но остальные были в порядке. Но и то, что рассыпалось, не пропало - порошок стоил дорого, его можно было и с пола пособирать. Шенг присел на корточки, взял пальцами щепотку обскуры, рассмотрел. Порошок вроде был белым, как обычно, но при определённом наклоне фонаря переливался всеми возможными и невозможными цветами, и запах имел другой — пряный и приторный. Проверив ящики, Шенг обнаружил то же самое. С товаром явно было что-то не так. Впрочем, какая разница? Это были деньги, а сам Шенг очень редко баловался наркотой, так что легко мог отказаться от неё вовсе. Роза будет рыдать и умолять, но ей он тоже такую не даст, и ещё отвесит оплеух, чтобы слушалась. И парни тоже потерпят. А остальные матросы пусть берут, что есть.
Ссыпав хорошую порцию в мешочек, Шенг выбрался из схрона и вернулся в кубрик.
— Завтра снова продаём товар, — воодушевлённо заявил он.
— Ше-енг, — елейным голосом протянула Роза, для большей убедительности призывно выгнувшись и заглядывая ему в глаза. — А можно мне немножечко?
— Нет, — отрезал главарь.
— Но Ше-енг, — Роза как бы невзначай потянула молнию рабочего комбинезона и нагнулась вперёд, — у нас полно товара. Ты же знаешь, как мне нужно.
Вместо ответа главарь резко, но без замаха залепил ей ладонью по лицу.
— Шлюз захлопни.
Роза взвизгнула и плюхнулась задом на койку, а Шенг обвёл взглядом остальных.
— Товар порченый, никто из вас его не вдолбит. Ясно?
— А как мы порченый товар толкать будем? — осторожно спросил Келл.
— Как-как? За деньги! — фыркнул главарь. — Не захотят — не возьмут.
Он и сам почувствовал укол совести, но благополучие его собственной банды было важнее, чем если кто-то потравится порченой обскурой. Да и вообще, потравится ли? Может, всё и обойдётся.
Обскура странного цвета и со странным запахом расходилась даже лучше, чем обычная. Может быть, она почему-то казалась с виду более забористой, а может, после пережитого ужаса матросы были готовы на всё, чтобы хоть ненадолго расслабиться и забыться. В первый же вечер желающих оказалось немногим меньше, чем до катастрофы, пришли даже те, кто раньше не сидел на обскуре. Шенг снова восседал на ящиках, у него на коленях примостилась расфуфыренная Роза, которая, жадным взглядом провожала каждую отмеренную дозу — но главарь был неумолим и не позволил ей взять ни крупинки. Остальные ребята тоже косились на дурь с завистью, но авторитет главаря и страх перед его тяжёлыми кулаками пока перевешивали желание всё-таки попробовать обскуру.
***
Ночью Эрик не спал. Он не любил вычурную мебель и захламлённые помещения, поэтому его каюта была обставлена строго и просто. Кровать, шкаф, письменный стол, стул, когитатор, зеркало на стене. Иллюминатор, в котором опять маячило чьё-то замёрзшее лицо. Труп прилип к стеклу с противоположной стороны, а руки его замёрзли в таком положении, будто он отталкивал от себя что-то. И теперь казалось, что мёртвый матрос упёрся в стекло и ломился внутрь. Лицо его было наполовину обожжено и застыло в уродливой гримасе, напоминающей болезненный оскал.
Некоторое время Эрик наблюдал за этой неаппетитной картиной, раздумывая, закрыть иллюминатор шторой или оставить так, но в итоге просто отвернулся к стене. Но стоило ему закрыть глаза и погрузиться в чуткую полудрёму, предшествующую сну, в иллюминатор постучали.
Эрик вскинулся и сел на постели, ещё сонным, непонимающим взглядом вперившись в иллюминатор. Труп всё так же упирался ладонями в стекло, только вместо изуродованного, но вполне человеческого лица на капитана смотрела демоническая морда одержимца, которого он убил на мостике. Но мгновение — и всё исчезло. Эрик только успел вскочить, слепо нашаривая пистолет. Он помотал головой и тихо выругался. Конечно, это просто нервы шалят, мертвец в окне просто оказался последней каплей…
Однако спать уже не хотелось, и капитан, одевшись и взяв с собой оружие, вышел из каюты и поплёлся на мостик. Во всём теле была жуткая слабость, ноги ещё слушались — организм посчитал, что кошмар закончился, и теперь ему можно расслабиться. Но усилием воли Эрик заставил себя собраться и шагать твёрдо.
Где-то на полпути он услышал крик. Дикий, яростный, полный какой-то безумной, первобытной злобы. Эрик замер, пытаясь определить, откуда кричали, а затем вопль повторился уже ближе. И за ним последовал другой — полный отчаяния и ужаса, переходящий в истошный визг. Теперь уже сомневаться не приходилось, и Эрик побежал на звук, на ходу выхватив пистолет.
Первый всё ещё орал что-то нечленораздельное, но невероятно злобное, другой взвизгивал короче и тише, а потом и вовсе затих.
За очередным поворотом коридора он увидел сержанта абордажной команды, склонившегося над распростёртым на полу офицером мостика. Тот уже не подавал признаков жизни, но абордажник раз за разом вонзал в него широкий боевой нож. Его лицо, руки и форма были густо перемазаны кровью, кровавые струйки текли по подбородку, как будто он только что грыз свою жертву зубами. Глаза его тоже налились кровью и были совершенно пусты и безумны. В перерывах между воплями он что-то неразборчиво бормотал, и теперь, вблизи, Эрик смог разобрать.
— Кровь… черепа… кровь… черепа… костяной трон… кровь… черепа…
Сержант повторял и повторял, пока наконец не обнаружил, что он здесь не один. Завидев капитана, он резко развернулся на корточках, а затем резко прыгнул вперёд с тем же безумным воем, занеся нож для удара.
Но у Эрика было в запасе время, и он не преминул его использовать. Пистолет он уже держал наизготовку, и теперь отступил на полшага вбок и сделал выстрел. Лазерный заряд прошил живот сержанта, но тот как будто не заметил. Он развернулся, снова силясь достать капитана ножом, но следующий выстрел был удачнее — точно промеж глаз, после чего абордажник мешком свалился на пол.
Вспоминая все известные ему ругательства, Эрик на всякий случай прострелил ему ещё и затылок, а затем добрался до офицера и попытался нащупать пульс на его шее. Это последнее он сделал тоже на всякий случай, ни на что особо не надеясь, потому что несчастного уже искромсали в кровавые ошмётки. Разумеется, тот был мёртв.
Единичные случаи безумия среди экипажа были вполне ожидаемы, так что капитан снова не дал волю излишней подозрительности. Но бойцы абордажной команды обладали, как он надеялся, достаточно устойчивой психикой. Оказалось, и у них нашлось слабое звено.
Спать теперь тем более не хотелось, и Эрик развернулся и продолжил свой путь к мостику, на ходу отдавая распоряжения — избавиться от тел и устроить наутро смотр и проверку абордажников.
***
Обскура разошлась на ура, и в заготовленном мешке не осталось ни крупицы. Роза даже не стала это проверять, ведь если Шенг застукает её за этим, то вместо нежностей ночью у неё будет знакомство с его тяжёлыми кулаками. И всё же ей хотелось разжиться дозой. Где хранится остальной запас, знали только Шенг и Келл, и у последнего выспрашивать тоже было бесполезно. Значит, оставалось только одно: попытаться перекупить обскуру у кого-нибудь. Пока шла бойкая торговля, Роза запоминала, кто брал больше, чем на один раз, про запас — и приметила целую компанию таких. Конечно, платить придётся втридорога, но деньги у неё водились.
Вечером, после смены и очередной проповеди, Роза тихо выскользнула из кубрика. Ей надо было спуститься на палубу ниже, в кубрик, который находился почти точно под логовом их банды, так что путь предстоял не такой уж долгий. Всего-то спуститься по узкой, местами проржавевшей лестнице, обойти по нечасто используемому коридору и заглянуть за вожделенным наркотиком. Если повезёт, никто и не заметит её недолгую отлучку.
По дороге всё было спокойно. Коридоры и так казались пустынными, а теперь усталые люди устраивались спать, и по дороге ей совсем никто не встретился. И только подходя к нужному кубрику, Роза услышала нечто необычное.
Переборка скосилась, и образовалась щель, через которую было слышно, что происходит. Люди пели нестройными пьяными голосами, и слова песни было не разобрать, а может быть, это просто была нечленораздельная имитация слов. Но кроме того, в песню очень органично вплетались другие звуки — крики и стоны то ли боли, то ли наслаждения. И это сочетание манило, притягивало внимание, заставляя Розу, как во сне, подходить всё ближе и ближе. Из-за двери чувствовался тот же запах, что и от обскуры — приторный и пряный, а ещё отдающий металлом запах крови. Инстинкт самосохранения сперва подсказывал, а потом просто кричал, что надо убираться отсюда, но девушка просто не могла уйти, не увидев, что же там происходит.
Так она добралась до образованной переборкой щели и приникла к ней. От открывшегося ей зрелища её чуть было не вывернуло в ту же минуту, ноги ослабели и стали ватными, ладони вспотели, и Роза зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть.
Матросы собрались в круг и курили порченую обскуру, между затяжками выводя свою странную песню. Они ритмично покачивались в такт, качали головами, выделывали руками плавные жесты, как в танце. И время от времени они отвлекались на своего товарища, лежащего на полу. Тот был обнажён и жутко изуродован, а остальные резали его ножами. Вскрыли ему живот и извлекали внутренности, обмазывали кровью себе руки и лица, срывали с себя одежду и рисовали на телах узоры. Несчастный матрос кричал и стонал, но в наркотическом дурмане, похоже, не осознавал, что его потрошат заживо, и страдание на его лице мешалось с безумным экстазом. Время от времени, распалённые этим жутким ритуалом — почему-то в Розе на ум пришло именно это слово — они набрасывались друг на друга и непристойно ласкали.
Наконец один из матросов нагнулся к искалеченному товарищу, запустил руки ему в рану и стал вытаскивать и разматывать кишки, а другие накинули влажно блестящие от крови внутренности ему на шею и стали душить. На лице второй жертвы, покрасневшем от удушья, застыло то же самое безумно-сладострастное выражение.
Это было последней каплей, и в голове Розы словно сорвало какой-то предохранитель, и она с отчаянным визгом бросилась прочь. На лестнице, до середины которой она не вскарабкалась, а буквально взлетела, её всё-таки стошнило, а потом ещё и ещё раз, пока вместо скудной пайки из неё не стала выплёскиваться желчь.
Едва живая от ужаса, дрожа всем телом, она прокралась в свой кубрик и забралась под бок к Шенгу, который, к счастью, уже мирно спал. Рассказывать кому-либо она всё равно боялась, потому что тогда ей пришлось бы признаться, где она была… но обскуру надо было уничтожить, и она не знала, как убедить в этом главаря.
III
Утро началось с доклада об участившихся случаях безумия на корабле. Настолько, что это явление уже можно было назвать массовым. На смену не явилось больше двух сотен матросов, и всех их обнаружили в своих кубриках — либо растерзанными, буквально разрезанными или разорванными на куски, либо совершенно невменяемыми рядом с теми самыми изуродованными телами. Многих ликвидировали сразу, других пытались привести в чувства, но безуспешно.
Ещё на повестке дня был отчёт о проверке среди абордажной команды. А также сведения о состоянии корабля и многое другое. По этому поводу Эрик с утра решил собрать брифинг и теперь ждал своих офицеров в кают-компании. По привычке он пришёл первым и теперь наслаждался несколькими минутами тишины перед обсуждением, которое явно не будет приятным. Всё это время капитан плохо спал и теперь прикрыл глаза, сам не заметив, как скользнул в чуткую полудрёму.
Как ни странно, он даже увидел сон.
Он стоял посреди пустыни красноватого песка, усеянной чёрными обломками. Песок был сухим, мелким и подвижным, небольшие дюны всё время перемещались под ветром. Но стоило Эрику сделать пару шагов, как он увидел, что в углублениях его следов проступает влага. Алая, горячая влага. Кипящая кровь. Небо было подёрнуто пыльной дымкой, но за ней переливалось всеми возможными и невозможными цветами, немыслимыми сочетаниями, болезненно яркими вспышками и чернотой настолько абсолютной, что казалось, она способна поглотить всё живое даже на огромном расстоянии. Извращённые, нездоровые краски Имматериума.
Вскоре Эрик заметил и другое: пыльная дымка была неоднородна, и более плотные участки принимали странные и жуткие очертания. Перед капитаном проплывали призрачные лица, искажённые гримасой боли и ужаса, застывшие в безмолвном крике, скрюченные уродливые фигуры с непропорционально длинными конечностями, слишком большим количеством суставов, с глазами по всему телу, с непропорционально большими или наоборот крошечными головами, тощие и непомерно раздутые.
Эрик попробовал зажмуриться, но порождения кошмара словно просачивались через его закрытые веки и проплывали перед его внутренним взором. Бесполезно было пытаться отрешиться от этого. Хотелось кричать, но звуки застревали в горле, так и не выходя наружу, скапливались там липким холодным комком страха, который готов был разлиться по всему существу капитана, затопить его сознание, выплеснуться наружу волной паники.
Чтобы хоть как-то справиться с собой, он пошёл к ближайшим чёрным обломкам, и походка вышла неуклюжей, какой-то деревянной. Но от движения становилось немного легче, и Эрик шёл и шёл, пока не понял, что обломки — это занесённые песком остовы погибших кораблей самых разных эпох: от первых выдолбленных лодок, на которых древний человек отправлялся рыбачить в море, до гигантских многокилометровых линкоров, бороздивших просторы космоса. Все они были собраны здесь и перемешаны с кровавым песком.
Вскоре Эрик добрался до гигантского неправильного конуса, вытянутого и вздымающегося вверх на десятки метров — и узнал таранный нос имперского крейсера. Даже оббитые крылья аквилы ещё были различимы. Рядом с ним, словно скелет неведомой морской рептилии, зияя пустотой между почерневшими деревянными рёбрами, покоился остов драккара.
И вдруг оказалось, что на нём сидит птица. Именно так: Эрик готов был поклясться, что секунду назад никакой птицы не было, но она появилась и как будто всегда здесь сидела. Она была размером с крупного орла, но перья её переливались такими же безумными переходами цвета, как небеса, гребень на затылке, казалось, шевелился сам по себе, а чёрные глаза-бусинки казались удивительно разумными. В них светился беспощадный ум и мудрость существа, что живёт столько же, сколько живут звёзды.
Некоторое время птица буравила Эрика своим удивительным взглядом, а потом заговорила:
— Ты попал в беду, вольный торговец Эрик Римман, не так ли?
Тот не ответил, но птицу это совершенно не смутило.
— Да-да, ты попал в беду и стоишь на пороге гибели, — продолжила она. — Мучительной и бесславной гибели. Ты умрёшь в пустоте, и никто не вспомнит о тебе. Один со своим кораблём. Безумие поглотит тебя, плоть и сталь будут против тебя. У тебя нет шансов противостоять неизбежному… но я могу помочь. Одно маленькое соглашение, Эрик, и я спасу твою жизнь и твою душу.
На этот раз капитан снова молчал, поскольку не знал, что ответить. Говорящая птица посреди этого безумия уже не казалась чем-то немыслимым, но её слова были странными. После того, как на "Золотом Вестнике" едва не отказало поле Геллера, случаи безумия были неприятным, но нормальным последствием. Ремонт шёл своим чередом, команда была занята делом. Ничего, с чем не получилось бы справиться. Эрик просто не собирался верить отродью варпа.
— Убирайся, тварь! — воскликнул он и сложил руки в знамение аквилы. — Ты ничего от меня не получишь!
Птица, не отрывая от него взгляда, склонила голову на бок.
— Подумай, смертный. Ещё не поздно переменить решение.
— Могущественный Император, ниспошли свой чудодейственный свет, и да выведет он меня из тьмы…
Эрик начал читать Литанию Защиты… и проснулся.
В кают-компании собирались офицеры.
@темы: творчество, фанфики, Wh40k
-
-
24.03.2018 в 22:13-
-
24.03.2018 в 22:14-
-
24.03.2018 в 22:15-
-
24.03.2018 в 22:16-
-
24.03.2018 в 22:17-
-
24.03.2018 в 22:18-
-
24.03.2018 в 22:19-
-
24.03.2018 в 22:20-
-
24.03.2018 в 22:21-
-
24.03.2018 в 22:29-
-
24.03.2018 в 22:33-
-
24.03.2018 в 22:35-
-
24.03.2018 в 22:38-
-
24.03.2018 в 23:04Госпидя, я на бартере там думала, что кончусь как личность.)) Оно прекрасно нечеловечески просто.
-
-
24.03.2018 в 23:11Ыыы спасибо))) Запилила - сама офигела)))
и мне казалось, я палюсь по полной-
-
24.03.2018 в 23:19Не, не знаю, я не спалила по стилю.) Но охрененное же оно!
-
-
24.03.2018 в 23:44Я безумно за него рада) ибо реально редкий случай, когда мне нравятся собственные тексты
-
-
28.03.2018 в 01:07В некотором смысле даже хэппиэнд. Эрик поставил себе задачу не сдаться Хаосу - и не сдался, молодец :>
-
-
28.03.2018 в 01:41