Поздравления псто)))

[Narwen Elenrel]

 Айлэмэ, с днем рождения! Желаю, чтобы вдохновение тебя не покидало, а подлый зверь неписец забыл к тебе дорогу. Чтобы всегда находилось много хорошей и годной травы на самые разные темы. А еще, чтобы в жизни у тебя всегда находилось место для тепла, няшности и милоты)))

По поводу подарка... В общем, ты дала мне такую тему, что я размахнулась на очень многа букваф, но по некоторым причинам, потом простыню писать стало нереально. Так что я решила интригующе прерваться на самом интересном месте))) Но продолжение будет как только, так сразу.
Детеныш получился не ахэрский, а кое-какой другой, но все равно, имхо, прикольно.
Твердыня по траве, но с точки зрения эльфа, поэтому все равно жутенькая. Но есть няшные северяне)))
Блохи не ловлены вообще. Я честно-честно их всех выловлю, но чуть позже. Upd. Вот, более-менее отловила.
Начало нагло совпадает с предыдущим куском,и это не баг, а фича)))

И да, на всякий случай, предупреждение.
Под морем - гремучая смесь канона с апокрифами. Там есть персонажи, ситуации и идеи, которых в каноне не было и быть не могло. Всем, кроме адресата и тех, кто в теме, читать с осторожностью)))

(Читать.)

Морок хорош тем, что с его помощью можно заставить почувствовать такую боль, от которой, будь она настоящей, умер бы даже эльф. А еще можно наслать самый худший, самый глубокий и невозможный ужас, самое черное отчаяние. А потом можно дать надежду, за которую так трудно не ухватиться, даже когда знаешь, что все вокруг - ловушка, расставленная, чтобы затащить во Тьму. Боль. Страх. Отчаяние. Надежда. Иримэ видела тысячи мест и тысячи лиц. Тысячи голосов убеждали, просили, угрожали... Все было видениями и ложью. Иримэ привыкла ничему не верить и никого не слушать. Любой, кто представляется другом - враг. Любой, кто причиняет боль или угрожает - тем более враг. Ни на что не соглашаться. Ничего не принимать. Никого не слушать. Иногда были настоящие люди и настоящая боль - чтобы совсем запутать. Иримэ тогда уже плохо осознавала, кто она, почему она здесь, и чего от нее добиваются. Она помнила только одно: не открывать свой разум, ни на что не соглашаться, не верить ничьим увещеваниям. Она не знала, почему должна так делать, но эта убежденность была единственным якорем, удерживающим ее от безумия.
Время шло. Она не знала точно, сколько уже провела в Ангамандо - дни, годы, века? У нее не было никаких ориентиров, чтобы отсчитывать время. С ней было запрещено разговаривать тем людям в черном с серебром, которые приносили ей еду, чистую одежду и все прочее. Те, кому позволено было обмениваться с ней хоть какими-то словами, получили одобрение майа Лумрена, который был за нее "ответствен", или же лично Моргота, и никогда не сказали бы при ней лишнего.
Между бесконечными кошмарами и обманными видениями она на краткое время возвращалась в реальность. Тогда ее вели в маленькую темную камеру и приковывали к стене за руки, ноги и шею. Цепи были достаточно длинными, чтобы она могла спать - правда, только сидя. Здесь тоже невозможно было следить за временем. Кроме того, Ангбанд был высечен прямо в скальной породе, внутри гор или глубоко под землей, так что окон не было не только в камере, но и где-либо еще. Время суток тоже не было ей известно.
В камере она погружалась в тяжелый, беспокойный сон. В черную темноту без сновидений или же снова в те же кошмары - она не знала, виноват ли в этом Лумрен, или это всего лишь причуды ее истерзанного сознания. Получается, она вообще спала большую часть времени. Иногда спать не получалось, и она просто смотрела в стену. И вспоминала. Самый главным было почаще вспоминать, кто она, почему она здесь, и почему ей ни в коем случае нельзя сдаваться. А еще она клялась себе, что выберется из Ангамандо и поквитается с Лумреном, Сумрачной тварью, творцом ее безумия. А еще и с самим Морготом, который тоже приложил к этому руку.
В эти моменты она часто ощущала на себе взгляд. Но не со стороны маленького смотрового окошка в двери, а отовсюду, словно на нее смотрели стены и потолок. Словно на нее смотрела сама крепость. Со временем Иримэ все больше уверялась, что Ангбанд - живой. Твердыня разглядывала ее, очевидно, считая враждебным элементом, словно песчинку, попавшую в раковину моллюска. Сначала она пыталась раздавить ее, тоже сломать ее сознание и заставить впустить в свой вечно закрытый разум Тьму. Но ей, также как Мелькору и Лумрену, это не удалось, и она сдалась. Тьма давила теперь не так сильно, но постоянно и явственно. Твердыня формировала вокруг нее сгусток тьмы, пытаясь отгородиться - и от того аналогия с моллюском и раковиной становилась еще более верной. Но эта песчинка однажды разобьет свою жемчужину изнутри. Лалвендэ клялась себе и в этом.
В конце концов, эльда ко всему может привыкнуть, даже к боли, морокам, постоянно давящей на сознание Тьме и потере ориентации во времени и пространстве. И Иримэ привыкла. Настолько, что в одну из ночей (хотя совсем не обязательно, что это в действительности была ночь), когда к ней не шел сон, а мысли были поразительно ясными, она поняла, как сбежать.
Постепенно она стала все меньше и меньше реагировать на то, что происходило с ней в реальности. Не поднимала голову, когда охрана заходила в ее камеру, не пыталась заговорить. Если ей не хотелось спать, она все равно заставляла себя дышать медленней и глубже, чтобы выглядеть спящей. Вскоре она перестала сама брать еду и питье, но послушно ела, если их подносили ей ко рту. Голова ее была все время опущена, глаза закрыты. Она как будто не слышала, если к ней обращались, не сопротивлялась, если кто-то ее бил или слишком грубо вытаскивал из камеры. Иримэ была абсолютно беспомощна, словно маленький ребенок или аданский старик, выживший из ума. Изображать это все было трудно и неимоверно унизительно, но спустя долгое, невозможно долгое время, ее усилия были вознаграждены. Уверенные, что Лалвендэ их не слышит, охранники стали иногда переговариваться между собой, и из их слов она узнала, что битва Бессчетных Слез, окончившаяся для нее для нее пленом, была двадцать три года назад, а изображает беспомощность она уже несколько месяцев. Также из их разговоров иногда становилось ясно, день сейчас или ночь. Как оказалось, ее приводили в камеру в разное время суток, руководствуясь не световым днем, а только лишь планами Лумрена и Моргота. Впрочем, она заметила, что чаще это происходит днем, потому что для них обоих ночь была удобней.
Осознание времени стало еще одним якорем, который не давал ей окончательно сойти с ума или сломаться.
Постепенно при ней стали вести более содержательные беседы. Как оказалось, Лумрен нисколько не обеспокоен ее состоянием и уверен, что исцелит ее, как только добьется успеха. Более того, он считал, что теперь его победа близка.
Иримэ перестала вяло переставлять ноги, когда ее вели к майа для очередных мучений, и теперь ее несли туда на носилках. Через некоторое время с нее сняли оковы, а в камеру поставили узкую койку, на которой она теперь лежала. Также к ней приставили девушку-северянку, которая должна была за ней ухаживать. Эту девушку ей заранее было немного жалко. Она имела небольшой, судя по всему, недостаточный талант к тому, чтобы стать одной их тех, кого в Ангамандо называли "Видящими", но все же смотрела на нее не только физическим зрением. Северянка привязалась к ней и в какой-то мере восхищалась ее волей. Кажется, она немного жалела ее. Иногда она оставалась в камере дольше необходимого и что-то рассказывала Иримэ, не ожидая, конечно же, ответа, как разговаривают с больными, находящимися без сознания. Северяне, как и эдайн, верили, что такие односторонние беседы не дадут душе несчастного уйти. Из-за какого-то суеверия она не называла своего имени, но про себя Лалвендэ окрестила ее Ломэлоттэ, Цветок-в-тени.
Иримэ приходилось лучше контролировать себя, чтобы аданет не уловила изменение ее настроения и не поняла, что ее состояние на самом деле обман. Это было проблемой, при том, что эльфийке трудно было оставаться спокойной, осознавая, что она должна сделать с этим, пусть обманутым, но совсем не желающим ей зла существом.
Наконец, когда охрана стала вести себя совершенно расслабленно, и с разрешения Лумрена ее количество сократилось до двух человек, Иримэ поняла, что пора действовать.
В очередной раз ее переложили на носилки и потащили в покои Лумрена. Двое северян несли их, еще двое, вооруженные, шли спереди и сзади. Ломэлоттэ шла рядом с ней и держала ее руку. Это последнее обстоятельство было хуже всего, но выбора не было. Когда маленькая процессия оказалась в пустом и безлюдном участке коридора, Иримэ резко встала и спрыгнула с носилок. Девушка оказалась к ней ближе всего, и от неожиданного удара в лицо она отлетела к стене и ударилась головой об камень. Ломэлоттэ потеряла сознание, но была жива, и это была единственная возможная благодарность за ее заботу.
Первый из охранников оглянулся и попытался вытащить меч, но не успел. Иримэ подскочила к нему, перехватила и вывернула его руку и вырвала клинок. Теперь, когда у нее было оружие, побег становился гораздо проще. Северяне были неплохими бойцами, но с ней они сравниться не могли, и спустя несколько мгновений все, кроме девушки, были мертвы. Никто не успел убежать, чтобы позвать подмогу.
Иримэ бросилась прочь.
Она не знала, где выход, у нее не было об этом даже самых приблизительных представлений, так что Лалвендэ просто неслась по коридорам куда глаза глядят. Иногда ей удавалось скрыться к в каком-нибудь боковом проходе от проходящих патрулей, а если нет - она яростно бросалась на них, и мало кто мог ей хоть что-нибудь противопоставить. За время, проведенное в неподвижности она немного потеряла навык, но тело быстро вспоминало привычные движения и приемы, к тому же, даже сейчас против людей ее умений вполне хватало.
В Ангбанде поднялась тревога. На пути Иримэ попадалось все больше вооруженных людей, и число их в каждом отряде тоже увеличивалось. Это становилось проблемой, поскольку каждый такой отряд теперь мог существенно задержать ее, а полученные в бою мелкие раны рано или поздно должны были начать сказываться. Но даже тогда, когда вокруг никого не было Иримэ не оставалась одна. Твердыня Тьмы следила за ней. Теперь она не пыталась отгородиться от нее, а снова стремилась раздавить и уничтожить. Пол и ступени лестниц неожиданно становились странно скользкими, либо на пути попадались отколовшиеся от стен мелкие камешки, о которые Иримэ спотыкалась. Через некоторые проходы было тяжело бежать, движения замедлялись, словно она пыталась двигаться сквозь толщу воды. Сначала Ангбанд выводил к ней побольше северян, облегчая им задачу. Но вскоре, судя по всему, крепость поняла, что это приводит только к большему количеству жертв, а Лалвендэ все равно удается через них прорваться. И в какой-то момент обходить патрули стало неожиданно легко. Как бы ее ни разыскивали, всегда попадался нужный поворот, за которым можно было скрыться.
Только вот все свободные коридоры и лестницы вели вниз, в самые глубокие подземелья. Туда, откуда не выбраться.
Иримэ понимала, что ее загоняют, но идти в одиночку сражаться со всеми войсками Моргота было бы самоубийством. Твердыня, словно тело больного адана, стремилась как можно скорее избавиться от вредоносной заразы. И Лалвендэ оставалось только надеяться, что такая "зараза" ей не по зубам.
Время снова остановилось, потому что в Ангбанде действительно не было дня и ночи. Иримэ пряталась, если врагов оказывалось слишком много, и принимала бой, если это было разумно. Постепенно она спускалась все глубже и глубже, много ниже уровня земли. Здесь ей реже встречались люди, но чаще орки или разного рода морготовы твари, некоторым из которых она не знала названий. Сама крепость тоже менялась. Если "наверху" каждый коридор, галерея или комната представляли собой произведение искусства, сочетание природной красоты камня и резьбы, подчеркивающей гармонию его структуры, то "внизу" были в основном грубо высеченные в скале проходы, многие очень сырые или нестерпимо жаркие, но главное, наполненные Тьмой настолько, что казалось, поглощают любую искорку неискаженной жизни, стоит ей там оказаться.
В Твердыне жили тысячи и тысячи людей и орков, а также множество майар и других странных существ, о чьем происхождении можно было узнать разве что от самого Врага Мира, но крепость была настолько огромна, что казалась довольно пустой, и всегда можно было найти коридор или залу, в которой годами никто не появлялся. Иримэ блуждала по Ангамандо много дней. Она не получила серьезных повреждений, которые вынудили бы ее остановиться, но крепость словно мешала ей раздобыть еду, воду или оружие взамен потерянного, если такое случалось. Она была так голодна, что порой живот сводило судорогой, а голова неприятно кружилась, и так страдала от жажды, что вынуждена была слизывать капли конденсата со стен. Однако она неизменно находила или забирала с боем то немногое, что было необходимо ей для выживания. Встреча с ней стоила жизни многим людям и оркам и даже некоторым из слабейших майар. Первый меч, который она забрала у северянина, превратился в кусок оплавленного металла, когда на своем пути она повстречала валарауко. Лалвендэ не стала вступать с ним в честный поединок - вместо того она упала на пол и, пользуясь разницей в росте, прокатилась к его ногам, а затем изо всех сил рубанула клинком по колену. Результатом стала потеря оружия, ожоги и необходимость искать новую одежду вместо почти сгоревшей - но и возможность бежать дальше.
Однако как бы отчаянно она ни сражалась и как бы ни боролась за жизнь, она спускалась все ниже, пока переходы и комнаты не стали более всего напоминать вырытые в камне огромные норы. Здесь она долгое время не встречала ни одного живого существа, но иногда из проходов тянуло запахом обгоревшей или гниющей плоти. А еще другим запахом - не поддающимся описанию, тяжелым и терпким, густым и напоминающим запах нагретого железа. А через многие тысячи ударов сердца - это был единственный временной ориентир, который у нее еще оставался - она оказалась в огромном, полностью лишенном света зале, гулком и, казалось бы, пустом. Но на самом деле пустым он не был. Прислушавшись, Иримэ уловила тихий, неразличимый поначалу шелест, почувствовала текучие движения гибкого змеиного тела неведомого существа. Хотя нет, она уже догадывалась, кто был здешним обитателем.
Шелест приближался, поскольку существо, видимо почуяло незваную пришелицу. Оно двигалось плавно, но довольно быстро, и очень скоро напротив Иримэ раскрылись два огромных глаза, круглых, с черными вертикальными зрачками и огненно-желтой радужкой, расцвеченной кроваво-красными искорками. Существо смотрело на нее с совершенно неожиданным для такого случая любопытством, незамутненным и детским...

@темы: картинки, поздравлялки, творчество, толкин, фанфики, упртст

Comments

[- lightning -]

Narwen Elenrel, круто! Спасибо тебе большое!!!))) Оно прекрасно чуть более, чем полностью! И описание Твердыни, и северяне (таки надеюсь, что Ломэлоттэ виновной не признали) и сама Иримэ. Только что же, там совсем не было окон, ни одного? Или Иримэ отчего-то их не видела?
А, еще же дракотенок) Он чудесен и няшен)

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, я думаю, там были световые колодцы и еще какая-нибудь хитрая система зеркал, так что свет всегда почти одинаковый. Опять-таки, они не самом верху, а Иримэ там не была.)
Увы, на этой северянке Лумрен будет срываться за большой облом...
Спасибо! Очень рада, что тебе понравилось)))

[- lightning -]

там были световые колодцы и еще какая-нибудь хитрая система зеркал, так что свет всегда почти одинаковый.

Narwen Elenrel, а-а, ну, может быть, внизу-то...

Увы, на этой северянке Лумрен будет срываться за большой облом...

Но она хоть жива-то останется?

Спасибо! Очень рада, что тебе понравилось)))

Правда здорово) И мне кажется, что у тебя получается все лучше и лучше)
И продолжение охота)

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ,

Но она хоть жива-то останется?

По изначальной задумке дракоша как раз будет ее доедать...

Я очень боялась, потому что пыталась впихнуть в один кусок то, что планировала как несколько, и очень круто, если вышло)))
Продолжение будет по-любому. у меня как раз в больничке ноут появился, так что малость отойду от творящегося звездеца и буду дальше писать)))

[- lightning -]

Narwen Elenrel, ыыы, ну вот(( А уползти совсем никак?

Да вообще круто, что в такой ситуации хоть что-то написалось. У меня бы, наверное, все вдохновение как ветром сдуло.

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, уползти-то можно всех... но замут же хорош)))

Я начала писать еще до этого, и только конец превозмогала в больничке с телефона. Оно, наверное, и заметно)))

[- lightning -]

Narwen Elenrel, замут очень хорош) Это я тут... Кого отыграешь, от того и наберешься - всех хочу заняшить)
Если что, у мну есть вариант уползания, при котором замут сохранится. В ассортименте страдашки, экшн, общение на целую словеску и обоснуй для хэппиэнда Иримэ. Оно надо?

В смысле, начало менее скомкано, чем конец? Нет, не заметно, конец просто оборван на самом интересном месте)

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, очень надо!!! излагай)))

ну тогда тем более хорошо))) как меня немного отпустит, еще сваяю)))

[- lightning -]

Narwen Elenrel, Иримэ увидит дракошу и еще живую Ломэлоттэ. Девушка не то дар речи от страха потеряла, не то в обмороке (ударилась обо что-то или тоже со страху). Дракоша переключает внимание на Иримэ - ну она же интереснее) Они могу помахаться и Иримэ либо убивает ее, либо убегает. Ломэлоттэ может либо чуток оклематься и вылезти из логова сама, либо с помощью Иримэ. Дальше они идут вдвоем и северянка показывает ей выход ( задатки дара Видящей у нее же есть), уговаривая при этом Твердыню их выпустить. Выбравшись, они могут двинуть на юга, и Ломэлоттэ в итоге осядет в Гаванях. Ты же читала про наши "травяные" Гавани? Они прекрасны)

Здорово)

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, о, кстати, вариант, мне нравится))) Особенно идея, что Ломэлоттэ найдет выход, а потом Иримэ отведет ее в Гавани. Жаль только, что она не доживет до событий нашей словески(
Правда, тогда травяная и вканонная версии совсем разойдутся... ну и ладно, это будет даже интересней. Во-первых, не переделывать одно и то же, а во-вторых, интересно, насколько разным будет один и тот же персонаж в разных версиях)))

[- lightning -]

Narwen Elenrel, здорово))
Да, до словески не доживет. Йа, конечно, ради Моринсулов лет 10 выкинуло, но это уже слишком. Зато она может встретиться с Моринсулами встретиться)

А в чем там основная проблема? Я имею в виду, что-то с чем-то чисто технически не стыкуется или дело в том, что астахэйцы - неканон? Ну так они и так неканон.

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, может))) мда, история все разрастается и ширится...

Ну понимаешь, если бы про них была одна глава, то в общем-то пофиг, были ли в Твердыне северяне. Для вканонной версии пошли бы эдайн-предатели, которые тоже имелись. Или еще кто-нибудь в этом роде. А если есть такой некислый кусок сюжета с ними, то на него много что завяжется,и история пойдет пусть не кардинально, но по-другому)))

[- lightning -]

Narwen Elenrel, да у них там разговоров на целую словеску.) С одной стороны, Иримэ понимает, что сама ее во все это впутала и просто так бросить не может, а с другой Ломэлоттэ навсегда рассталась со своей Твердыней, но понимает, что Иримэ-то не виновата... Короче, интересно.

может)))

А там как раз матушка Раэнет)

А во вкононной версии можно акценты по-другому расставить и не заострять внимание на происхождении. Если Ломэлоттэ какая-нибудь Молния или Лиса, или еще кто-то с более менее похожей на аданскую внешностью, то эдайн могли принять ее за свою. А к эльфам Иримэ ее, скорее всего, не поведет. Она еще не прошла посвящение и не доучилась, но лучше не рисковать.

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, да дело не в том, что впутала. Она решила, что Ломэлоттэ из-за нее не погибнет, а тут такое... ну, и придется спасать. Эльфячья упертость она такая))) А если уж спасла, надо пристроить хоть куда-то.

А во вкононной версии можно акценты по-другому расставить и не заострять внимание на происхождении.

Ну тоже верно)))

Да с Иримэ станется и правду сказать, если что. Ну то есть она не станет это рассказывать всем встречным и поперечным, но врать тоже не будет. Впрочем, к ней самой, конечно, отношение настороженное, но вряд ли кто-то тронет Ломэлоттэ, если Иримэ лично скажет кому надо, что ее нельзя трогать и надо няшить)))
И тут, кстати, логичней тащить к эльфам, потому что хадоринги-то поймут (хоть и с тихим матом), а вот горцы упоротые. А эльфам на нее пофиг, потому что талант у нее есть, но небольшой, и ее только начали учить, но быстро бросили это дело. По сути у нее кроме "зрения" ничего и нет...

[- lightning -]

Narwen Elenrel, ну, может, притащит к эльфам, а там дальше уже она уже к людям сама пойдет, как язык получше узнает. Полагаю, северяне из Твердыни знали талиска от местных горцев и хитлумцев, но не сказать, чтоб очень хорошо.

потому что талант у нее есть, но небольшой, и ее только начали учить, но быстро бросили это дело

Тогда у нее еще и из-за этого печалька. Хотя, по идее, у нее какой-то другой дар, получается... Или, что вернее, тот же самый, но она только учится, и он еще не до конца раскрылся. Сдается мне, Твердыня помогает выявить дар.

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, ну да, с эльфами ей все-таки некомфортно как-то. Но к людям она уже сама пойдет, потому что Иримэ, посчитав, что она вполне устроена, соберет хороший годный народ и пойдет в северный Белерианд партизанить. Хотя она, конечно, милая няша, но довольно смелая. Так что, думаю, решится и даже не спалится.

Я тут подумала и решила добавить немного трагизЬма. Ее вообще не учили, сочтя, что оно того не стоит. Так что тот дар, который у нее был, раскрылся только благодаря тому, что она жила в Твердыне. То есть она с ней очень некисло связана, чем объясняется и то, что она смогла ее уговорить позволить ей и Иримэ выйти. При том, что Твердыня, во-первых, была сильно раздосадована и очень хотела Иримэ добить, а во-вторых, Мелькор не вели выпускать.
Так что потом грустно ей будет...

[- lightning -]

Narwen Elenrel, эльфы могут даже сами рассказать про Моринсулов, потому как Раэнет уже спалилась, а Гэлмор эпично послал всех излишне любопытных)

М-да, печалька. А ее дар, может, как раз и был в том, что она понимала живую крепость и была с ней связана. Ну, мало ли... Тут ведь какая засада: даров же не какое-то ограниченное количество, а хрен знает, сколько. Чаще всего это что-то понятное и уже знакомое, или хотя бы что-то такое, что можно увязать с чем-то знакомым. Целительница Гвирит-Лауниллэ и ее ученица Айлиэ - две очень разные целительницы. но может быть что-то совсем новое.

И вообще, я полагаю, они после дракоши будут покоцаны, потому что мелкой дракоше поиграццо хочется. Полагаю, это Ломэлоттэ и спасло - ее не сразу решили загрызть.

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, да запросто могут. И к людям пойдет, и не к тем, кто сильно докопается.

Я думаю, даров в принципе столько же, сколько людей, просто что-то выделяется в более-менее осмысленную группу, а что-то вот такое странное.
Тогда получается, у нее вдали от Твердыни и "зрение" пропадет.

Лумрен - та еще сволочь, он специально распорядился скормить ее не взрослому дракону, а мелкому - чтобы поигрался еще. На том и погорел)))
Ну да, люлей они получат. У Ломэлоттэ уже шок, ожоги, и, возможно, что-то сильно отдавлено. А насчет Иримэ подумаем-с)

Кстати, как "Ломэлоттэ" перевести на ах'энн или на северное наречие? Пусть Иримэ опять угадает)))

[- lightning -]

Я думаю, даров в принципе столько же, сколько людей, просто что-то выделяется в более-менее осмысленную группу, а что-то вот такое странное.

Narwen Elenrel, ну вот да, как-то так. Кстати, сейчас полазила по матчасти в поисках имен и узнала, что Твердыня, выявляющая дар, это канон)))

огда получается, у нее вдали от Твердыни и "зрение" пропадет.

Смотря, что ты под ним понимаешь. Просто Видящие "смотрят" вперед, Помнящие - назад, и от Твердыни это уже не зависит. А что было у Ломэлоттэ?

На том и погорел)))

Да ему-то что... Мне кажется, он скорее на ней отыгрывался, чем считал, что она действительно виновата.

А насчет Иримэ подумаем-с)

Кстати, чисто технический момент. Если Иримэ туда так просто зашла, значит, оттуда можно было и выйти. Чего ж Ломэлоттэ не вышла? Ее дракоша сразу в охапку? А то проходной двор получается, а не логово.)

Кстати, как "Ломэлоттэ" перевести на ах'энн или на северное наречие? Пусть Иримэ опять угадает)))

Охохо... Тяжело у меня с образованием имен(( Но вот пока прикидывала так и этак, подумала, что, в общем-то, подходит и Айолли - сон-трава. А поскольку с даром у нее не складывалось, ее могли часто звать Тайоллэ - "молчание души".

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ,

Твердыня, выявляющая дар, это канон)))

ну вот и хорошо)))

Смотря, что ты под ним понимаешь. Просто Видящие "смотрят" вперед, Помнящие - назад, и от Твердыни это уже не зависит. А что было у Ломэлоттэ?

Она ощущает "тонкий" мир, как эльфы, только намного более смутно. Еще она общается с Твердыней, а еще она могла бы, собственно, стать Видящей, если бы училась. Все это проявлялось у нее только в Твердыне, и непонятно, что будет вдали от нее.
Иримэ называет ее Видящей просто потому, что она нифига не разбирается в этих тонкостях, и просто знает, что так называют каких-то магуев в Ангбанде.

Мне кажется, он скорее на ней отыгрывался, чем считал, что она действительно виновата.

Ну естественно, отыгрывается, потому что понятно, что от Ломэлоттэ ничего не зависело. Но остальные мертвы, и осталась только она.

Если Иримэ туда так просто зашла, значит, оттуда можно было и выйти. Чего ж Ломэлоттэ не вышла? Ее дракоша сразу в охапку? А то проходной двор получается, а не логово.)

Иримэ зашла через какой-то боковой ход, который, может быть, проделали сами драконы. Ломэлоттэ его просто не заметила. Да и не успела она убежать.

О, Айолли мне нравится)))

[- lightning -]

Все это проявлялось у нее только в Твердыне, и непонятно, что будет вдали от нее.

Narwen Elenrel, да, тогда у нее точно будет печаль. И по Твердыне она будет скучать. И мне кажется, что Иримэ не будет к ней лезть с тем, что "на самом деле все совсем не так". То есть может, она и попробует, но после какой-нибудь фразы типа "не мучай меня, как мучил тебя он", имхо, оставит ее в покое.

О, Айолли мне нравится)))

Как-то сразу поняла, что это ее имя)

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, она попробует помочь, но если будет становиться хуже, отстанет. Может еще припрячь эльфов из Гаваней, а если они нияего не придумают, то упс.
И она скорее попытается заставить ее дар вообще уснуть. Может, ее так меньше колбасить будет

[- lightning -]

Narwen Elenrel, мне кажется, ее лучше просто заняшить и оставить в покое. Потому что заставить дар уснуть, наверное, можно, но...как она будет себя ощущать? Совсем бездарной?

Кстати, надо обоснуй придумать, почему Иримэ не почувствовала фэа живого существа. По первоначальной версии-то она и не могла его почувствовать.

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, но зато ей будет легче. Но все это, конечно, если она сама захочет.

Ну у нее сознание закрыто по самое не могу, и от этого ощущения притуплены. Она чувствует Твердыню, потому что та к ней намеренно лезет.

[- lightning -]

Narwen Elenrel, йа бы прям поотыгрывала эти разговоры и вообще)

А, ну да. Она же еще в глубине души не верит, что все на самом деле.

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, оффтоп: а кстати, что у нас со словеской? )))

[- lightning -]

Narwen Elenrel, там дальше Гэллиан, но ему, видимо, пока некогда.

[- lightning -]

Narwen Elenrel, пока у нас там слегка подвисло, можно было бы попробовать поотыгрывать эту ветку. Ну, после того, как Иримэ героически превозможет дракотенка. Но если ты хочешь именно фиком, то и ладно. Это мне тут идея внезапно в голову пришла)

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, словеской даже лучше будет.
Я тогда допишу и поиграем. У меня, правда, инет на ноуте сдох, так что писать я буду небыстро(

[Narwen Elenrel]

Айлэмэ, словеской даже лучше будет.
Я тогда допишу и поиграем. У меня, правда, инет на ноуте сдох, так что писать я буду небыстро(