Давно здесь не было...

[elenrel]

...очередных опусов про Гил-Галада. А вот.

Подарок на будущее

Эрейнион перешагнул порог королевского кабинета и уставился в пол, не поднимая глаз на отца. Раньше он очень любил здесь бывать, знал наперечет все аккуратно расставленные на полках книги, даже те, которые в силу возраста еще не мог понять. Он обожал перебирать и изучать карты и документы, даже гордо восседать в дедушкином кресле, болтая ногами в воздухе и воображая себя настоящим лордом. Он любовался картинами и гобеленами, украшавшими кабинет, и восхищенно рассматривал висящие на стене трофеи. Теперь ему хотелось уйти как можно скорее и больше не возвращаться.
Отец ничего здесь не трогал, даже на столе не навел другой порядок, и все лежало ровно так же, как у деда. От этого неуютное, щемящее ощущение неправильности становилось невыносимым, почти физически болезненным. На миг Эрейниону показалось, что это все дурной сон, и стоит только изо всех сил зажмуриться — и в кресле снова окажется Финголфин, а отец будет стоять справа от него и, как обычно, о чем-нибудь спорить. А может, дед сейчас выйдет из-за книжного стеллажа и посмеется над легковерным мальчишкой. Тогда Эрейнион ужасно обидится и станет дуться целый месяц за слишком жестокий розыгрыш.
Конечно, никому бы в голову не пришло так шутить. Но Гил-Галад с радостью поверил даже в подобные глупости. Даже не так. Он бы и на шутку обиделся только для виду, а на самом деле плакал бы от счастья.
— Эрейнион, подойди ко мне.
Голос отца выдернул мальчика из мечтаний. Нельзя вот так застывать, потупившись, это недостойно юного принца. Вместо этого Гил-Галад предпочел сосредоточиться на количестве шагов от двери до стола. Выйдет столько же, или он немного вырос за последние дни? Семь его маленьких детских шагов, как и раньше. Не вырос.
— Нам нужно поговорить, сынок.
На этот раз Эрейнион все-таки поднял взгляд на отца, но глаза предательски защипало. А плакать нельзя. Если расплачешься — то так и не остановишься, станешь реветь дни напролет. Будь Гил-Галад ребенком, он бы лил слезы, не стесняясь. Однако детство закончилось. Он едва доставал взрослому эльда до пояса, но уже ощущал себя взрослым. Раз лорд Фингон надел корону, то Эрейнион должен занять место лорда и полководца. Именно этого он и ждал.
— Что я могу сделать для тебя, отец?
Он сам поразился торжественности собственного тона, но слезы не наворачивались на глаза. Только вот назвать отца королем все еще не получалось. Но на этом официальная часть закончилась: Фингон поманил его к себе и обнял одной рукой.
— Тебе и матери придется уехать, — он говорил мягко, даже ласково, но от его слов в сердце Эрейниона стремительно нарастала ледяная глыба.
— Что? — переспросил Гил-Галад, пораженно воззрившись на отца. Слезы мигом высохли, а кулачки инстинктивно сжались.
— Война не окончена, и наше положение все еще опасно, — спокойно пояснил Фингон. — Поэтому ты отправишься в Эгларест на попечение лорда Кирдана. Ты отсанешься там до тех пор, пока я не призову тебя обратно. Мне жаль, что я не увижу, как ты растешь и взрослеешь, Реньо, но буду навешать тебя так часто, как смогу.
— Нет! — Эрейнион вывернулся из объятий и отшатнулся. Внезапное решение отца поразило его, словно гром, и он еще не до конца осознал эту новость. Но не зря его с ранних лет воспитывали как будущего лорда. «Что бы ни случилось, не будь слабым и нерешительным. Говори и действуй и никогда не теряйся», — эти уроки Гил-Галад не просто усвоил, они въелись в кровь и кости.
— Ты не можешь отправить меня в Эгларест! — воскликнул мальчик.
— Это необходимость, — уронил Фингон.
— Отец, — Эрейнион заставил себя говорить спокойным, но твердым тоном. — На тризне по нолдорану Финголфину ты велел мне прекратить громко плакать. Ты велел мне сопровождать тебя, когда ты говорил с воинами. Ты сказал, что я принц и твой наследник, и у меня есть обязанности, я должен вести себя достойно и подавать пример другим. Но у того, кто имеет обязанности, есть также и права! — он все-таки снова сорвался на крик. — И не только теперь! Я всю жизнь только и делаю, что выполняю чужие требования! Я не хочу!
— Я тоже не хочу, — отозвался отец. Он не повысил голос, но и не спешил успокаивать Гил-Галада. — Часто нам приходится делать то, что не по сердцу. Я люблю тебя, и мне горько от того, что я не смогу быть рядом с тобой. Но ты — наследник и должен расти в безопасности.
— Это моя земля! — Эрейнион ничуть не успокоился, а закричал еще громче и даже взмахнул руками, сжатыми в кулаки. — Мой дом! Я имею право защищать его. Я имею право сражаться рядом с тобой. Я ненавижу Моргота ничуть не меньше, чем ты. И люблю свой дом тоже!
Фингон встал с кресла и присел перед сыном на корточки, положил руки ему на плечи.
— Знаю, Реньо. Но если ты хочешь отомстить Врагу и защитить свой дом, ты должен меня послушаться. Это война, и на ней никто не живет вечно. Не только люди, чей срок конечен, но и мы.
— Ты говорил, что мы все еще можем победить, — Эрейнион уже не кричал, а тихо всхлипывал. — А теперь выходит, что ты боишься проиграть и погибнуть?
— Не боюсь, — Фингон осторожно погладил сына по волосам. — И ни на секунду не сомневаюсь в нашей победе. Но я смертен, как и всякий эрухини. У этой земли должен быть правитель, и у меня нет иной замены, кроме тебя. Я не имею права рисковать твоей жизнью, поэтому ты вырастешь и возмужаешь в безопасности. А после ты вернешься, и мы встанем плечом к плечу в битве против Врага.
Эрейнион вытер все-таки выступившие слезы расшитым рукавом рубахи и неуверенно кивнул.
— Я буду очень скучать по тебе, отец.
— Я тоже. Но мы встретимся снова, Реньо. Обещаю, — отозвался Фингон, заключая его в объятия.
Затем он отпустил сына и выпрямился. Пока Эрейнион стоял, понурив голову, Фингон снял со стены копье с лезвием, сверкающим, словно лед на горных вершинах. Широкое и острое, оно равно подходило, чтобы рубить и колоть, для пешего и для конного боя.
— Его имя Аэглос, — объявил король, вкладывая в маленькие ручки сына пока что слишком длинное и тяжелое для него оружие. — И он скован из той же стали, что и Рингил. Когда он станет тебе по руке и по росту, ты сможешь вернуться.
Эрейнион изо всех сил вцепился в копье, стараясь не уронить и его и не показать, как от напряжения дрожат руки.
— Благодарю, — очень серьезно и торжественно ответил он. — Вот увидишь, этот день настанет много раньше, чем ты думаешь.
— Буду надеяться, — улыбнулся в ответ Фингон. — А теперь собирайся в дорогу. Завтра ты уезжаешь.