С ЗФБ, нерейтинг

[elenrel]

Название: Спасите наши души
Автор: Narwen Elenrel, - lightning -
Размер: миди, 4027 слов
Пейринг/Персонажи: навы, асуры
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: навы редко брали в плен своих извечных врагов, но некоторым, полезным, все же сохраняли жизнь. А где жизнь — там и надежда на спасение.


День начался с ящиков. Тяжёлые деревянные «гробы» доставили во внутренний двор ранним утром, и требовалось перетаскать их на все уровни здания, что перестраивали под очередную навскую базу. Четыре этажа наверх и три — под землю. Обычная данность в жизни голема, но если ты не голем, дело принимает иной оборот.

Один из ящиков Ильмайрен уронил. Мокрый, пронизывающий холод ранней осени пробирал до самых костей, заставляя пальцы плохо гнуться, а морось делала скользкими все поверхности. Проклятая деревянная махина покатилась по лестнице, ведущей на подземные уровни, и как на зло, в это же самое время по ней поднимался тёмный. Минга — так, кажется, его зовут. Нав нёс стопку бумаг и изучал их прямо на ходу, а потому среагировал чуть-чуть позднее, чем требовалось... Но раньше, чем хотелось бы Ильмайрену. Плохо будет при любом раскладе, но размазанная туша тёмного скрасит жизнь, даже если тебя самого разбирают по жилке. Но тёмный надежд не оправдал. Он подпрыгнул прямо с места, как кузнечик, и, оттолкнувшись ногами от ящика, встал на ступени как ни в чём не бывало. Ни одной бумажки он тоже не уронил. Лишь встрёпанные волосы да слегка посеревшие щеки говорили о том, что нав пережил несколько неприятных мгновений. Ну и взгляд тоже не сулил ничего хорошего. Минга, или кто он там, подошёл почти вплотную и некоторое время молча смотрел Ильмайрену в глаза.

— Если бы не Дахага, ты не собрал бы костей, — бросил он наконец.

И в несколько точных движений разбил пленному лицо — так, чтобы тот относительно быстро пришёл в себя и мог снова заниматься делом. Ильмайрен не сопротивлялся, но очень этого хотел. Почти уже поднял руку, чтобы заслониться, но как и раньше, татуировка на спине вспыхнула парализующей болью, от которой потемнело в глазах, зазвенело в ушах, а сердце забилось с перебоями. Если сильно постараться, наверное, так можно умереть, но умирать Ильмайрен не планировал. Всё его существо стремилось выжить и отомстить, благо, поводов для мести с каждым днём становилось всё больше. А вот возможностей — нет. Как и во многие разы до этого, он регенерировал в луже крови и упорно пытался определить, насколько быстро сработало заклятье подчинения. Позже, чем в предыдущий раз, или так же?

В самом начале, едва поднявшись со стола мастера эскизов, он хотел ударить тёмного, что стоял ближе всего — того самого, что вскоре станет «хозяином» — но едва занесённая рука безвольно упала, а мир разорвался на множество частиц, каждая из которых причиняла боль. Потом он определил, что между намерением и «ответом» прошло не более одного удара сердца. Слишком мало для действенного сопротивления, и сопротивляться Ильмайрен прекратил. Не сразу, конечно же. Раз тёмным нравится смотреть на зверя в клетке — пусть полюбуются. А он стал ощупывать свою клетку: где у неё стены, где потолок и можно ли расшатать прутья.

Оказалось — нельзя. По крайней мере пока. Навский мастер знал своё дело и работу выполнил на совесть, как это ни печально. Сколько не тренируй дух, не ускоряй реакцию, а дистанция между намерением и «ответом» оставалась прежней. Ильмайрен не мог даже толком огрызнуться, не говоря уж о том, чтобы дать сдачи или не выполнить приказ. Линии эскизов ощущались постоянно, как лёгкое, но неприятное покалывание, кожа в тех местах стала более чувствительной... Но всё это и даже боль имело один неоспоримый плюс, потому что отвлекало от действительности. От участи голема или ручной твари, как любил называть его Дахага, на манер специалистов уничтоженной Лаборатории. Говорили, такой тварью стал какой-то его друг, и он в ответ решил сделать нечто подобное из светлого. Вот только пленные навы не помнили себя за редким исключением, а он, Ильмайрен, очень даже всё осознавал. И прекрасно видел, что для спасения нужно не только расшатывать прутья, но и вести работу с тюремщиком. С «хозяином», как тот велел себя называть, и это оказалось самым сложным. Но зато появились первые успехи...

За всеми этими размышлениями лицо постепенно регенерировало. Глаза уже получалось открыть, а значит, пора было браться за распроклятый ящик. От удара о каменную лестницу крышка сдвинулась, и внутри оказался обычный песок. Почему-то от этого на сердце стало ещё гаже.

Но от песка была и польза, особенно на нижних уровнях. В глубине коридора, совсем неподалёку от склада строительных материалов находилась маленькая комнатушка, большую часть которой занимал стол, заваленный чертежами и документами. Разумеется, на языке светлых и требующими перевода.

Энэль постучала по столу, привлекая к себе внимание. Она не решилась встать со своего места и уж тем более не могла заговорить, но способы общения они придумали. Ильмайрен запустил руку в ящик и достал горсть песка. Как и в строительной пыли, на нём удобно было рисовать иероглифы, но Энэль покачала головой. Для верности она сложила пальцы так, чтобы тень от них напоминала слово «нет», но Ильмайрен не послушал. У них было слишком мало возможностей пообщаться, чтобы так просто ими разбрасываться. Нечто подобное он и написал, когда зашёл в коморку и насыпал песок на один из чистых листов. Энэль ответила единственным словом: «Уходи». Чуть подумав, она всё же добавила: «Опасно».

Ильмайрен тихо вздохнул.

«Опять убили кого-то?»

«Из малого убежища. Я виновата». Она потёрла пальцы правой руки — те не согревались, потому что всё время находились в напряжении. «В оригинале была ошибка. Я не стала исправлять».

«Правильно. А их бы всё равно убили.»

«Не так», — она спрятала лицо в ладонях.

«Побольше верь.»

Он осторожно погладил её по рукаву. Именно по рукаву, а не по руке, потому что если думать иначе, активируется аркан-татуировка. Такая маленькая победа, но с каким же трудом она далась...

«Что там? — Энэль показала пальцем в потолок. — Дождь? Снег?»

«Солнце, — Ильмайрен улыбнулся. — И очень красиво.»

«Врешь ведь. Ты весь мокрый».

«Какая разница?»

Энэль впервые скупо улыбнулась. Ильмайрен не знал о ней ничего и впервые увидел на соседнем столе, когда им обоим делали татуировки. Тогда она мелко дрожала и звала кого-то по имени. Потом оказалась здесь и уже не говорила без приказа. Не видела солнца. Почти не ела и не спала. Весь её день составляли переводы и пояснения к ним, а за малейшую ошибку, вольную или невольную, убивали кого-то из пленных. После захвата Лаборатории тёмные не испытывали недостатка в «живом материале», но таких, как они, с навскими эскизами на спине, на базе больше не было, а остальные надолго не задерживались. Энэль считала это своим проклятием, Ильмайрен — надеждой. Она хотела умереть, а он — выжить. Именно поэтому Энэли могли пригрозить только чужой смертью, а Ильмайрен стал «ручной тварью». Поэтому, но не только.

«Я слышала, он вернулся». Вот это «он» Энэль написала быстро и неразборчиво, как будто боялась, что слово обожжёт её пальцы или даже заставит «его» здесь появиться.

«Вернулся, — Ильмайрен кивнул, а на деле просто хотел отвести взгляд. — Но тебя не тронет».

Ну, не должен, во всяком случае. Но лучше его занять, чтоб даже не вспоминал о ней. И привык к нему. Тихая и спокойная Энэль не занимала хозяина, когда был Ильмайрен, всё время норовивший испытать крепость своего поводка и бдительность навов.

От этого стало так тошно, что мысли отразились на лице.

«Тебя тронет». Энэль положила свою руку совсем рядом, чтобы удалось почувствовать тепло её кожи.

И что ей сказать? Ну, тронет. Он часто усталый, злой и здесь самый главный. Что же ему, на своих эмоции вымещать? А ещё у него страшная месть и богатая фантазия. Ильмайрен отмахнулся бы, но избежал слишком резкого жеста.

«Не самое страшное в жизни».

Он улыбнулся и повернул руку так, чтобы тени их ладоней соприкасались.

В этот момент на лестнице послышались шаги. Энэль вздрогнула и метнулась к своим записям.

«Ничего не бойся», — успел написать Ильмайрен и аккуратно ссыпал песок в проём между столом и стеной. Листок отправился туда же.

А по коридору, хромая и прижимаясь к стене, шёл самый настоящий светлый.

Незнакомый асур был потрёпан и изранен. Его серая, какую обычно носят разведчики, одежда была в пятнах и потёках серебристой крови. Нога, на которую он припадал, была наскоро перемотана какой-то тряпкой, тоже окровавленной. Лицо обожжено так сильно, что один глаз вовсе не открывался, а когда разведчик говорил или улыбался, поврежденные лицевые мышцы сводило странной, неестественной гримасой.

— Нашёл... — тяжело выдохнул он, сползая по стене на тот самый злополучный ящик.

Ильмайрен подбежал к незнакомцу, быстро и тихо, хотя натруженные мышцы приходили в себя медленно и дико болели. Он хотел спрятать разведчика на складе, подставить ему плечо и помочь дойти, но разговаривать со своими и касаться их мог только с разрешения тёмных.

Само собой, те никогда такого не разрешали. Достать песок из ящика он тоже не мог, а потому просто задрал на спине одежду — такую же серую, но от пыли и грязи — и показал иероглифы на спине. Татуированная надпись тут же вспыхнула резкой болью, как будто не стерпела фамильярности. Светлый охнул от неожиданности и опёрся о стену, но боль утихла так же быстро, как и пришла. Надеясь, что незнакомый асур рассмотрел всё, что нужно, Ильмайрен снова повернулся к нему лицом, после чего закрыл рот ладонью и покачал головой — не могу, мол, с тобой говорить.

Незнакомец внимательно оглядел татуировки на спине сородича и снова прижался к стене, запрокинув голову.

— Я могу... помочь, — тихо, почти шёпотом выдал он. — Только... отдохну немного... пару минут... можно?

Он не ждал ответа, понимая, что словами говорить пленные не могут, но один из них хотя бы имел возможность изъясняться жестами.

Энэль замерла, во все глаза глядя на нежданно явившийся хоть и призрачный, но шанс на спасение. Она вся напряглась, но не позволила себе ни единого лишнего жеста, даже дышать старалась ровно, чтобы не привлечь к себе внимание тёмных — мало ли, вдруг те поймут, что что-то не так?

Ильмайрен наклонил голову. Именно так — просто наклонил голову, а вовсе не кивнул. А потом показал на дверь склада. Сейчас туда вряд ли придёт кто-то из тёмных, а находиться в коридоре было опасно. А ещё ему самому уже пора было нести следующий ящик, иначе навы заподозрят неладное.

Он покосился на Энэль — та не шевельнулась. И правильно, пусть бережет силы. Скоро их потребуется много.

Но всё-таки как этот светлый сюда попал? У разведчиков есть свои способы, но и навы научились ставить неплохую защиту, которую до этого счастливчика никто не сумел преодолеть... Обо всём этом очень хотелось спросить. Но время для расспросов придёт потом, когда они все выберутся. О другом возможном исходе лучше было вовсе не думать.

Разведчик коротко кивнул, затем упёрся руками в ящик и спиной в стену и с явным трудом снова поднялся на ноги. Он поплёлся к двери, на ходу ища что-то в поясной сумке, но пальцы у него явно плохо слушались, и он всё никак не мог выудить нужную вещь. Наконец он удовлетворённо улыбнулся относительно целой частью лица и поманил за собой Ильмайрена.

Тот пошёл за ним следом. Кроме того, он снова показал на дверь склада, надеясь, что Энэль последует за ними. Та и последовала. Ей было страшно, но она всё-таки покинула своё место и юркнула на склад. На удивление, эскизы на спине её не отозвались болью, словно ей впервые за долгое, казавшееся вечностью время повезло, и новые хозяева так кстати потеряли бдительность.

Как и на любом складе, внутри оказались высокие стеллажи, уставленные ящиками и мешками. Освещение было слабым, если не сказать больше, но разглядеть несколько пустых широких полок вдали от двери вполне удавалось. На одной из них вполне мог разместиться разведчик, и его даже никто не заметит.

Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что место и впрямь пустое и безопасное, разведчик поднял руку, и в его сжатом кулаке что-то сверкнуло мягким белым светом. Асуры почувствовали ласковое прикосновение родной светлой энергии, а к их спинам как будто прижали что-то холодное.

— Теперь мы можем говорить и действовать, — объявил разведчик. — Эффект продержится не больше часа, но этого хватит, чтобы вытащить вас отсюда.

Ильмайрен едва не зажмурился, как кот, от близости родной энергии. Его как будто укутали в мягкое тёплое одеяло, и даже на душе стало легче. Хотя ничего ещё не кончено.

— Спасибо, — осторожно произнёс он, как бы снова привыкая к своему голосу.

Когда тот самый «хозяин» отправился с докладом к вышестоящему начальству, двое подчинённых как-то сорвали на его ручной твари гнев, но что-то говорить, а также кричать и

стонать от боли не разрешили. И вот теперь, спустя довольно долгое время, он наконец смог заговорить.

— Мы можем уйти тем же путем, которым ты сюда добрался? Или... — он посмотрел на Энэль. Раньше она работала здесь и знала это место гораздо лучше.

— Нет, — разведчик покачал головой и развел руками, как бы привлекая внимание к своему состоянию. — Я едва сумел пробраться, и на обратном пути меня могут ждать. Наверное, меня сейчас ищут по базе. Но есть другие способы? — спросил он. — Должны быть...

Энэль неуверенно кивнула. Риск был слишком велик, но она решилась.

— Я знаю их, — проговорила она, и её голос после долгого молчания оказался ужасно хриплым для асуры. — Может, они что-то и нашли, но не все. Нам может ещё повезти.

— Значит, попробуем, — резюмировал Ильмайрен. Он снова оглядел разведчика и с печалью признал, что выглядит тот скверно. Лежать бы и лежать. — Сейчас я таскаю ящики сверху сюда, и у меня их ещё много. У Энэли совсем недавно забирали документы, так что к ней придут тоже нескоро. Что будет потом, не знаю, но это время у нас пока есть.

— Значит, надо идти сейчас, — выдохнул разведчик, явно пытаясь собраться с силами, но он все ещё еле стоял на ногах.

Энэль нервно кивнула, по привычке выразив свою мысль жестом, а не словами.

— Отсюда есть ход? Тот, о котором они не знают? — то ли нетерпеливо спросил, то ли простонал новый знакомый.

Асура кивнула ещё раз, медленно и вдумчиво. Она уже позволила себе надеяться, и глаза её сияли счастьем, столь огромным и неожиданным, что оно будто не помещалось в душе и светом изливалось наружу.

Ильмайрен никогда ещё не видел Энэль такой, и сам невольно улыбнулся — неуверенно и неумело с отвычки. Хотелось обнять её за плечи, как сестру, но он не решился. Да и дело ещё не сделано.

— Я слышал, отсюда уже пытались бежать, — заметил он. — Подробностей не знаю, но мне тогда сломали ребра, так что вряд ли у тёмных тогда всё было хорошо. У нас есть шанс.

— Шанс всегда есть, — философски заметил разведчик. — А нам надо поторопиться.

Энэль в очередной раз кивнула — как будто клюнула — и наконец заговорила:

— Я про... — она запнулась, — я проведу.

Собственный голос звучал непривычно, язык плохо слушался с непривычки, но всё же говорить, а тем более, говорить с сородичем на родном языке, и ей, и Ильмайрену казалось невероятным наслаждением. Что ещё нужно для счастья? Разве что свобода.

— Тогда надо идти сейчас! — выдал Ильмайрен и закрыл рот рукой, потому что получилось гораздо громче, чем надо. — Это далеко отсюда?

Если они дойдут, он всё-таки обнимет Энэль. Просто за всё то, что она перенесла. И за то, что знает ход. И за то, что они живы.

— Нам нужно немного подняться наверх, — стала объяснять Энэль. Она немного растягивала вздохи и паузы между словами, что выдавало её волнение, но при этом смотрела растерянно, будто всё ещё не до конца верила, что это всё на самом деле, а не бред от тоски и усталости. — На повороте под лестницу ведёт замаскированный ход. Он реагирует на генокод, так что навы никогда его не найдут.

Она встала со своего места и пошла к лестнице, но ноги, то ли от волнения, то ли с непривычки были как ватные, так что разведчик поддержал её под локоть. Его самого мотнуло, но они оба устояли. Свобода, внезапно показавшаяся такой близкой, придавала сил.

— Прекрасно, — улыбнулся он. — Я бы и сам не догадался.

Ильмайрен не сказал ничего, но при первых же словах Энэли подался вперёд, сожалея что идти не получается совсем бесшумно. Поскольку из них троих только он мог появиться в коридоре, то он и пошёл впереди. И это было правильно, потому что дальше по коридору явственно слышались шаги. Кто-то стоял у одной из дверей, не доходя до лестницы, слышались голоса. Ильмайрен замер, вжавшись в стену, и готовый дать знак своим спутникам при первых же признаках опасности. Однако навы не собирались идти в их

сторону, а вскоре и вовсе ушли. Асур выждал некоторое время, а потом вернулся назад и позвал Энэль и разведчика за собой, помахав им.

— Всё тихо, — произнёс он одними губами.

Энэль вся напряглась, когда Ильмайрен пошёл разведать дорогу. А вдруг навам что-то понадобится здесь прямо в этот момент? Тогда они все погибнут, и смерть их будет ужасной. Но, к счастью, путь был свободен, и асура, дрожа то ли от страха, то ли от радости, скользнула вверх по лестнице в одной ей известному месту, где с виду была только глухая стена.

Но Энэль приложила руку к нужному камню, отключив искусно сделанный морок и пару ловушек, которые должны были испепелить на месте всякого не-асура, кто полез бы сюда.

И вот перед тремя светлыми открылась небольшая, в рост асура, ниша, а в глубине её — узкая дверь из светлого металла, украшенная замысловатыми выпуклыми узорами, без видимого замка или ручки.

Ильмайрен поймал себя на том, что глупо улыбается. Не верилось, что вся боль и унижения скоро останутся в прошлом. Интересно, как отреагирует на это «хозяин»? Жаль, нельзя будет посмотреть на его лицо! Однако вслух асур проговорил совсем другое.

— Как в сказке... — произнёс он, когда восторг при виде двери удалось облечь в слова. — Она открыта? Или здесь ещё один замок?

— Ещё один, — Энэль кивнула.

Она приложила руку к ещё одной, тоже сразу не заметной выемке на двери, и та легко подалась, открывая узкий каменный тоннель, ведущий куда-то в темноту. Освещения здесь не было: асуры сэкономили энергию, чтобы сделать спасительный лаз ещё более незаметным. Камень здесь был гладким, будто отполированным, и отражал даже слабый огонёк. Кажется, даже немного умножал свечение. Всё-таки Дети Света не любили оставаться в полной темноте и искали способы её скрасить. Но увы, никакого светильника у трёх беглецов не было.

— Вот и всё, — заявила Энэль и сама себе зажала рот обеими руками, чтобы не вскрикнуть от восторга.

Разведчик же пропустил вперед её и Ильмайрена, а сам пошёл последним, прикрыв за собой дверь.

— Когда мы уйдем, проход не заметят? — обеспокоено уточнил он.

— Нет, — Энэль покачала головой. — Маскировка должна снова включиться.

— А куда он ведёт? — спросил Ильмайрен, когда все трое оказались в полной темноте и безопасности. — Нас могут хватиться довольно скоро, и было бы хорошо, если б мы вылезли подальше отсюда.

И если у их спасителя найдётся энергия на портал.

От мысли, что скоро они все окажутся в каком-нибудь убежище или даже в замке, хотелось взлететь без всякой левитации. Но даже если и нет — всё лучше, чем на ненавистной захваченной базе.

— Не знаю, — честно призналась Энэль. — Не пользовалась этим ходом, просто знала, что он есть.

Она быстро шагала вперёд, и если бы ход не был таким узким, она пританцовывала бы от счастья.

— А примерно? — спросил разведчик.

— Вроде бы далеко, — немного растерянно ответила асура. — Достаточно далеко, чтобы построить портал и уйти. Это точно.

В действительности она не была столь уверена, но не позволяла себе даже мысли о том, что побег может не удаться.

Ильмайрен на это ничего не сказал. Когда первый восторг прошёл, он попытался рассмотреть тёмные каменные стены, что смыкались над головой в низкий сводчатый потолок, но не смог этого сделать. Однако вместо этого заметил, что ход плавно идёт под уклон, а спереди доносится едва заметный запах сырости. Там выход? Подземная река? Это

было пока непонятно, но стоило приготовиться... Если что, надо уходить экстренным порталом.

Ход казался совсем недлинным, и скоро показался выход: узкий хорошо замаскированный люк. Но проделав этот короткий путь, трое асуров оказались на довольно большом расстоянии, в тихой и спокойной рощице у реки, откуда место их заточения было видно лишь издали.

— Ничего себе! — радостно воскликнул разведчик. — Знал бы я раньше об этом проходе, не подставился бы так. А теперь, — он сдёрнул с шеи маленькую подвеску — артефакт с Дверью, — идемте, я отправлю вас в убежище.

Выбравшись наружу, Ильмайрен на мгновение зажмурился, привыкая к свету. Он вдохнул воздух — чистый и свежий и отчего-то совершенно не похожий на тот, что во дворе базы. Должно быть, всё дело в свободе: когда её нет, и дышится по-иному.

Он сделал шаг по направлению к разведчику.

— А ты не пойдёшь с нами? Тебе явно надо прийти в себя.

— Я... — разведчик заговорил рассеянно, и теперь стало явственно видно, что за время пути не очень-то полегчало, но он держался и никак не показывал своего состояния. А теперь, на свободе, тоже расслабился. — да... пожалуй, провожу вас, а там посмотрим. Может, к медикам зайду, а потом вернусь.

— Да, — закивала Энэль. — Тебе бы правда отдохнуть и в себя прийти.

— Разберёмся, — отмахнулся разведчик. — Ну что, в убежище?

Он открыл перед асурами Дверь.

— Мы могли бы и раньше построить портал, — заметил Ильмайрен. — Но кто же знал, что ход так быстро приведёт нас сюда...

Всё было спокойно, но он всё равно прошёл через Дверь после Энэли, как будто ей могла угрожать опасность.

Портал вёл вовсе не в убежище, и Энэль поняла это, как только зашла в него. Но было поздно: за ней шагнул Ильмайрен, а следом и разведчик.

Асура коротко вскрикнула и тут же зажала руками рот — сказалась привычка не издавать громких звуков, даже когда больно и страшно. А ей было страшно, и скоро непременно станет очень больно. Теперь все трое стояли в полутёмном кабинете нового хозяина базы. Аскетично обставленное помещение казалось не просторным, а пустым, а выкрашенные темно-серой, почти чёрной краской стены как будто поглощали не только свет, но и всякую надежду на спасение. А ещё здесь было холодно, как в склепе. Сам Дахага сидел за массивным столом, расслабленно откинувшись на спинку кресла, но его внимательный и холодный, как эта комната, взгляд был прикован именно к центру кабинета. Конечно же, он ждал.

Асурам было некуда бежать, и Дахага не торопился. Медленно, будто лениво, но с какой-то змеиной грацией, он поднялся им навстречу, а его тонкие губы растянулись в торжествующей и хищной улыбке, навевающей мысли о том, что навы, конечно, сменили облик, но чудовищами всё же остались.

— Прекрасная работа, — сказал он и даже два раза сдержанно хлопнул в ладоши.

— Как и всегда, — отозвался на навском разведчик, и... сбросил маскировку, оказавшись таким же тёмным. Не существовало никакого раненого асура — был полный сил и готовый к бою гарка в боевом комбинезоне. — Теперь мы знаем и ход отсюда, и что эти двое ещё не до конца усвоили правила.

— Тварь... — беззвучно, одними губами произнес Ильмайрен.

Он едва инстинктивно не загородил собой Энэль, но вовремя сдержался. Это ей не поможет, скорее наоборот. А вот если вызвать огонь на себя, как и раньше...

Недолго думая, он с разворота ударил нава, что притворялся разведчиком, метя тому в челюсть. Что будет — то будет. Нав, разумеется, ждал это безнадежной атаки и легко уклонился. Он был сильнее, опытнее, его не избивали и не изматывали тяжёлой работой. Пропустив кулак асура сбоку от себя, он ударил в ответ, но Ильмайрен уже не в состоянии

был сопротивляться. Эскизы на спине вспыхнули дикой болью, такой, будто всё тело одновременно горело и разрывалось на мелкие ошметки. Ильмайрен корчился на полу, беззвучно хватая ртом воздух — не потому, что приучился молчать, а потому, что сил кричать просто не было. Он захлёбывался болью, боль поглощала его, наполняла каждую клетку его тела, терзала каждый нерв. И сыпавшиеся на него точные, сильные удары «разведчика» были наименьшей из бед.

Ильмайрен мало, что осознавал. В такие минуты он не хотел ничего, кроме милосердной и быстрой смерти, но знал, что она не придёт, а если попросить о ней — станет только хуже. И если его не убивали прямо здесь и сейчас, то и за побег не убьют. После нескольких часов, а может быть, дней страданий, о которых даже страшно думать, снова отправят работать. Таскать ящики, убирать нечистоты, копать ямы — или прислуживать ненавистному хозяину. И неизвестно ещё, какая работа хуже: тяжёлая или унизительная.

Зрение мутилось, но помимо собственного ужасного положения, мысли обращались к ещё одному существу. Энэль. Что будет с ней? Возможно, спровоцировав тёмных, он хоть немного защитил её. Тихая, забитая, как оказалось, всё ещё храбрая и несломленная асура точно не заслужила страданий. Только вот страдания других причиняли ей как бы не больше боли, чем собственные. Энэль было жаль. Усилием воли Ильмайрен всё-таки сумел сфокусировать взгляд на ней. Один взгляд — большего и не требовалось. Теперь надо было действовать, чего бы это ни стоило.

— Мразь... — прохрипел Ильмайрен, сплюнув кровью из разбитой губы на сапоги своего мучителя. На чёрном носке осталось яркое серебристое пятно. — Ненавижу, сволочь... кишки бы тебе выпустил...

Он обернулся на Дахагу и, внутренне содрогнувшись, добавил:

— Из твоего дружка... наверное... получилась хорошая тварь... Да только из меня... не выйдет... силёнок не хватит...

Последовавшая за этими словами боль была просто ослепительной. Ильмайрен на своём веку натерпелся много, но так плохо ему ещё не было никогда. Он уже не знал, что именно у него болит, а весь целиком превратился в один обнажённый нерв, в который мириадами жалящих игл вонзались чуждые арканы. Хозяин редко по-настоящему терял самообладание, но если такое случалось, то жизнь асура превращалась в беспросветный кошмар. Теперь же Дахага был в ярости.

Но если бы боль не вытеснила из головы все сторонние мысли, Ильмайрен внутренне улыбнулся бы. Он ничего не видел и не слышал, но знал, что пока навы развлекаются с ним, Энэль стянула со стола боевой артефакт.

И активировала...