ТГ, текст, рейтинг

[elenrel]

Это был спецквест, мы изворачивались как могли)
Темой была мелисса. Я обещала, что даже про мелиссу трэш напишу. И написала.

Название: Прощальный подарок
Бета: chorgorr
Задание: Цветы: Мелисса
Размер: драббл, 801 слово
Пейринг/Персонажи: чуд, люда
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: нелюди в подвалах Инквизиции


Запах мелиссы успокаивает и поднимает настроение. Это я с детства помню. Моя почтенная матушка любила благовония, и в её покоях вечно горели ароматные палочки или сухие травы. Она покупала их за большие деньги у людов или, ещё дороже, у каких-то заморских челов. Я не особенно интересовался её причудами, но в ароматах разбираться научился.
Мелисса. Не сказать, чтобы она как-то особенно поднимала мне настроение. Куда сильнее меня радовали охота, выпивка и женщины. Ну и хорошая драка — до тех пор, как я не потерпел неудачу.
Но сейчас я стараюсь ничего не слышать и не ощущать, весь концентрируюсь на обонянии. Хорошо.
Ещё вчера я закрыл бы глаза. Ещё вчера я мечтал снова увидеть привычный мне мир, лица родных и друзей, морду своего грифона... Теперь не увижу, даже если каким-то чудесным образом спасусь, ведь глаз у меня больше нет. Мозг ещё не смирился с этим, и в черноте, которую я теперь созерцаю, возникают образы, созданные памятью или воображением. Это так же хорошо, как и запах. Помогает отвлечься от боли, которая пронизывает все тело, и кажется, на мне просто нет такого места, которое не болело бы. От мысли, что я здесь сдохну, тоже помогает отвлечься.
Мелиссой пахнет от люды. Молодая фея, боевой маг. Что она смыслит в войне, не знаю, не наблюдал её в деле. Но миленькая. Золотые волосы до задницы, приятное лицо и точеная фигурка. Наверное, в жизни, а не в подвалах Инквизиции, она была той ещё вертихвосткой. Но это только моё воображение, равно как и её внешность. Я ещё повидал её избитой, с исхлёстанной, едва не до костей, спиной, с переломанными пальцами и вырванными из груди кусками плоти. А её лицо — один сплошной синяк с заплывшими глазами и отвратительно расплющенным носом.
Вчера она говорила, у неё есть кое-что. Кое-что для побега.
Я здесь уже неделю, она — три дня. Она ещё на что-то надеется. Я — уже нет. От Инквизиции не уйдешь. У меня нет магии, а сражаться я неспособен. Даже передвигаться могу только ползком, потому что ноги переломаны. Но этой люде я отчего-то поверил, наверное, потому, что отчаянно не хочу умирать.
Кроме нас двоих в камере ещё двое чудов из моего отряда, какой-то масан и люд. Двоих увели несколько часов назад. Не видел, кого, а прислушиваться не хотел. Все тоже верили обещаниям это люды.
— Это... всё? — спрашиваю я. Язык едва ворочается.
Нет ответа.
— Любима?
Её зовут Любима, она так назвалась. Это я точно помню.
— А тебе не нравится?
Голос у нее хриплый, сорванный от крика. Прямо как у меня. Наверное, сторонний слушатель, будь ему интересно, не отличил бы, кто говорит: закаленный боями рыцарь и юная фея.
— Но это просто... ароматные травы.
Она пытается смеяться.
— Не просто...
Этот запах успокаивает и поднимает настроение. Так считала моя матушка, и Любима, видимо, думает так же. Какая глупость.
— Ты протащила травы — и всё?
— Не просто травы.
Ей тоже тяжело говорить, и сейчас я мучаю её и себя, но мне всё равно.
— Особая смесь, — поясняет она. — Действует только на челов.
— Мелисса?
— Мой любимый аромат, и он скрывает остальное.
— Как у моей матушки, — я зачем-то говорю это вслух, но Любима не обращает внимания. Тогда мне в голову приходит другая мысль.
— Ты так свободно... об этом говоришь?
Она снова смеётся, потом хрипит и всхлипывает от боли. Ей требуется время, чтобы восстановить дыхание, и наконец она отвечает:
— Челы уже засыпают.
— Как ты использовала... магию?
— А это и не магия. То, что челы называют алхимией. Мы — наукой.
Позвякивают кандалы, Любима с трудом поднимается с холодного каменного пола. Дзинь-дзинь, тихие шлепки шагов. Затем запах становится сильнее. Она ставит скляночку с дымящимися благовониями рядом со мной. И как она смогла высечь искру? Наверное, оттого так долго ждала и трепела.
— Помоги... встать.
— Нет, Гийом, — теперь её голос звучит прямо надо мной. — Ты слеп и не можешь идти.
— Любима! — я не знал, что могу ещё кричать.
— Тшшш, — уверен, она сейчас приложила палец к губам. — Кричать не надо. Прости, Гийом. Пьер, Радослав — идемте.
Значит, забрали Жерома и того масана — вот и узнал. Только зачем мне теперь это?
— Пьер, прошу...
Хотя бы чуд, мой сородич и товарищ, должен мне помочь!
Тот молчит, а потом выдает малодушное:
— Мне жаль.
Если бы не меня, а кого-то другого обрекали сейчас на муки и смерть на костре, я бы понял. Сам я не пойду, они меня не дотащат, а жить хочется всем.
Они возятся, пытаясь стащить ключи у спящего стража, затем открыть кандалы и замок. А рядом со мной остаётся склянка с благовониями — прощальный подарок. Спустя время кто-то снова подходит ко мне, он шаркает, и его шаги тяжелее, чем у Любимы. Пьер.
— Прощай, Гийом.
Он наклоняется ко мне, и в мою ладонь ложится ненужный уже ключ с острой кромкой — возможность свести счеты с жизнью или последним отчаянным ударом утащить с собой кого-то из мучителей. Теперь совесть позволит Пьеру уйти — и пускай...
Я стараюсь отрешиться от боли и мыслей о неминуемом конце, втягиваю ароматный дымок полной грудью. Запах мелиссы успокаивает и поднимает настроение.
Спасибо и на этом...