Фандом: Арда
Задание: Нолофинвэ плюс кто угодно из его семьи в неограниченных количествах, темы: Похороны, Похожесть, Вина
Рейтинг: PG-13 (осторожно, неаппетитные подробности)
Примечание: честно признаю - квест провален. Заказывали про родню, а получилось про страдашки и на самом деле про одиночество. Зато ключи соблюдены. Надеюсь, не слишком много соплей
947 слов"Не плачь - глаза обморозишь."
Эта присказка вспомнилась сама по себе, колким, злым звоном падающих льдинок. Горькая присказка, а звучала она весело. Кто ее придумал? Сестра или старший сын? Нолофинвэ этого не знал, потому что услышал ее лишь тогда, когда она прижилась и звучала из многих уст. Но кто-то из них двоих, точно.
И правда - от слез в холоде Хэлкараксэ глаза в самом деле могли пострадать, а еще рыдания отнимали силы. Во Льдах силы уходили и так слишком быстро, а от усталости очень легко было замерзнуть насмерть. Белая холодная пустота убивала беспощадно, забирала всех, кто являл малейшую слабость. Так эльдар приучились оплакивать своих родных и друзей молча, без слез - чтобы потом так же не оплакивали их. На берегах Эндорэ было теплее, но за годы привычка въелась в плоть и кровь, и слезы, кажется, давно вымерзли до льда или навсегда высушены жестоким ветром.
В голову лезла всякая ерунда, за которой разум прятался, как за щитом. Нолофинвэ видел это у других. Некоторые, похоронив родичей, погружались в свое горе, некоторые же вызывались разведывать дорогу, брали на себя больше работы по лагерю или просто заводили ничего не значащие разговоры. Редко, но бывали и такие, кто в первое время шутил и казался веселым, просто не осознавая, что случилось. Он не думал, что такое будет и с ним. Теперь он гадал, кто же придумал присказку. Хотелось даже пойти и спросить.
"Не плачь - глаза обморозишь."
Мысль блуждала загадочными путями, цепляясь за отдельные слова.
Глаза. Глаза мертвых, твердые, покрытые инеем, не так-то просто закрыть, сперва нужно немного отогреть примерзшие веки. Он старался делать это сам, когда успевал и когда погибших не было слишком много. Теперь было проще, одно движение - и готово. Только сложно оказалось поверить, что эта теплая податливая плоть не принадлежит уже живому.
Он привык держать свою боль при себе. Король - так его стали называть во Льдах - должен оставаться тверд, должен внушать уверенность, должен вдохновлять своих подданных. Одним взглядом своим развеивать страх и отчаяние. Давать надежду, что бы ни было у него на душе. Он был таким королем. Он оставался таким королем.
Вот и сейчас он не искал утешения, позволяя себе думать о чем угодно, лишь бы оставаться тем, кем его привыкли видеть. Сильным, несгибаемым, способным достойно встретить любую беду.
А там, за всей мишурой вроде присказок, не только горе резало душу на части раскаленным ножом. Было кое-что страшнее боли, беспощаднее рока и неумолимей смерти. Вина, которой вовек не избыть. Он знал, что случившегося никогда себе не простит.
Нолдор ступили на берег в серебряном сиянии Исиль, и цветы расцветали под их шагающими ногами. Далеко разносились звуки рогов и труб над землями, замершими в немом восхищении перед новым светилом. Не было предела этому счастью - снова чувствовать под ногой твердую почву, поросшую высокой травой, чувствовать на лице прикосновение теплого ветра, вдыхать аромат цветов... Кто-то падал на колени и целовал землю, кто-то пел, кто-то, вопреки привычке, все-таки плакал.
Но было и другое. Измученное воинство не могло защитить себя. Едва ли половина бойцов была способна поднять меч, а многих, совсем обессилевших, несли на носилках. Льды истощили их, выжали все до капли, оставив лишь едва колеблющиеся искорки жизни. И в этот самый час, привеченные незнакомыми звуками, явились гламхот.
Уродливые создания были не чета воинам нолдор, а оружие их было куда хуже эльфийской стали. Но они были полны сил и черной волной ринулись c гор. Хуже того, они застали эльдар врасплох, и этот внезапный натиск заставил их дрогнуть и отступить, оставляя за собой тела убитых.
В тот день их могли сбросить в море. Если бы не Аракано. Пока Нолофинвэ собирал рассыпавшийся строй, пока ставил заслон из самых сильных и стойких, пока выстраивал боевой порядок, его сын бросился вперед. Раскидывал врагов, пробиваясь к их предводителю, и орки устрашились его ярости. Израненный, перемазанный в черной и алой крови, пробился он к своей цели, и противоборство это было недолгим. Орки бежали, лишившись командира, и нолдор нагоняли их, разя одного за другим.
Нолофинвэ видел, как упал его сын, и ринулся к нему на помощь - но лишь для того, чтобы поднять бездыханное тело с десятками колотых и рубленых ран. Чтобы закрыть ему глаза.
Разве не мог он выслать разведку дальше, чтобы нападение не стало внезапным? Разве не знал он порывистый нрав Аракано и не понимал его стремление доказать свою доблесть и отвагу, такое естественное для младшего? Разве не мог удержать его?
Мог бы. Но не удержал. Допустил ошибку, которую уже не исправить.
И вот ее цена. Аракано лежал на земле, и Нолофинвэ чудилось, что он видит собственное лицо, настолько они были похожи. И в тот миг он отдал бы что угодно, чтобы все так и было. Его лицо, его имя... отчего же старший жив, а младший ушел к Намо?
И теперь одно лишь он мог дать своему сыну - память, что будет жить, пока жив последний эльда из его народа. А боль и вина пусть останутся отцу, не сумевшему уберечь свое дитя.
"Не плачь - глаза обморозишь," - звучала в ушах присказка.
- Пусть же славится сын мой Аракано, - Нолофинвэ встал, поднимая кубок, и голос его не дрогнул. - Воитель, отдавший свою жизнь ради множества. Пусть будет легок его путь с Чертоги Мандоса, а имя и деяния его не забудет никто из эльдар по эту сторону Моря.
Он обвел взглядом своих родичей и подданных. Финдэкано неотрывно смотрел на него, словно чувствовал, каких усилий стоят ему эти слова. Турукано застыл, как изваяние, а Арэльдэ держала его за руку. Финдарато опустил голову, Артанис закрыла лицо руками.
Скоро скорбь станет светлой печалью, а горечь долгой разлуки уступит место восхищению подвигом. Так и должно быть. Лишь с одним навсегда останется это воспоминание - такое похожее лицо с алой струйкой изо рта и та легкость, с которой подаются веки. Он это заслужил.
А раньше, чем на свежем кургане прорастут белые, как ледяное поле, цветы, воинство нолдор достигнет стен Ангбанда. За тех, кого не вернешь, можно хотя бы отомстить.