Гондолин. Отчет. Часть 3

[elenrel]

Истории второго дня.

Отчет почему-то идет очень медленно, поэтому буду выкладывать по кусочкам и время от времени поднимать пост.

Второй день игры я, честно говоря, проспала на ходу. Три дня строяка все-таки сказались, поэтому толку от меня было примерно никакого, и я продолбала кучу времени и возможностей. Мне за это дико обидно, потому что обычно я на играх электровеник, который успевает везде и всюду, а тут вот не получилось. Но не будем о грустном.

Про нандо, разговоры в неподобающем месте и бабочек

Во время отступления мы подобрали нескольких эльдар, и одного из них приметили сразу. Лохмотья одежды, характерные шрамы на запястьях, следы от волчьих когтей и зубов по всему телу, истощен так, что едва не умирал от голода. Наша добыча, как говорит о таких Койрэ. Я же подумала еще и о другом: сам ли дошел, или отпустили. Слишком уж слабым выглядел этот эльф, и неясно, как пересек Анфауглит.
Койрэ и так собирался следить за ним и в ответ на высказанные подозрения меня и оставил сидеть в госпитале. Не при мне эльда говорил, что он нандо из народа Эола. Забавное вышло совпадение. Судьба любит злые шутки.
Этого нандо лечил лорд Глорфиндель, но он вскоре удалился, убедившись, что угрозы для жизни нет. Я осталась сидеть в тишине, и беглый нандо спал, и делать мне было решительно нечего.
И в тот день вокруг кружило много бабочек. В госпитале водились синие с серебром, и как-то раз, зайдя туда, Осока назвала их гербовыми. Если бы я верила в знаки, этот сочла бы хорошим. Бабочек Осока потом ловила для Тинвэ, и тот, кажется, был в восторге.
Тинвэ меня тогда и нашел. Все такой же тихий и ласковый, все так же боялся того, что недавно случилось. Похоже, если я оказываюсь рядом, он вовсе перестает видеть что-либо вокруг, кроме меня. Никогда не хотела стать для кого-то целым миром, осознавать, что кто-то живет ради меня и из-за меня. Это кажется диким и неправильным, а сделать с этим я ничего не могу. Но я думала, что если не буду больше заставлять Тинвэ ждать, станет легче.
Мы сидели около койки со спящим нандо, и было бы сложно найти менее подходящее место, но Тинвэ все равно меня из рук выпускать не хотел. И я сказала ему все, что должна была сказать.
Изящное кольцо работы Тинвэ на моем пальце смотрелось странно, но все равно красиво. Он сказал, что кольцу все те же четыре века, что он хранил его еще с Виньямара, но боялся показывать. А теперь он светился от счастья, и от этого на душе становилось тепло.
А нандо потом проснулся, хоть и не без посторонней помощи, и я рассказывала ему что-то про небо и про бабочек. Когда-то такие вещи мне помогали.

Про Дом и вести из дома.

К нам зашла эллет из тех, кого подобрали при отступлении с Пятой Битвы. Я смотрела на нее и не верила своим глазам: Мистанарэ, только отчего-то намного моложе. То же лицо, но манера двигаться и говорить другая.
- Как тебя зовут? - спросил Койрэ.
- Фиондис.
- Почему?
А я ничего не сказала. Выходит, не путались у меня воспоминания о той, прежней жизни, просто дочь похожа на мать - что тут такого? И все же нет-нет, да и хотелось назвать другим именем. А Мистанарэ пропала уже давно, и Фиондис не знала, что с ней.
Я собиралась ее расспросить ее как там дома, в Хитлуме. Отчего-то спрашивать до сих пор хотелось именно так. Я приросла к этому Городу настолько, что он неотделим от меня, а я - от него, здесь так много творений моих рук, столь многое в него вложено. Здесь у меня есть семья, что стала дороже кровной родни, здесь все, чем я живу уже пятый век. А тот холодный туманный край, где я провела чуть больше тридцати лет - все равно "дома", и это никогда не изменится.

Про Туора, Воронвэ, разные вести и сохранность деревьев

Мы с Тонвиром отправились в дозор и только успели занять удобное место, с которого хорошо видна тропа к городу, как увидели на этой тропе двоих. Разведчики обычно ходят другой дорогой, а здесь давно не видели мы путников. Издали еще оба показались знакомыми. И верно: Воронвэ, некогда отправленный государем к морю, чтобы отплыть на запад, и человек. Но что со мной случилось: снова знакомое лицо, которого не могло здесь быть. Хуор. Тот самый, что остался прикрывать наше отступление.
- Кто идет? - окликнула я.
- Уже ли забыли меня? - в голосе Воронвэ на миг промелькнула обида.
И зря. Конечно, мы его помнили. А вот человек представился Туором, сыном Хуора, и сказал, что у него послание к королю от самого Ульмо.
Мы быстро шли обратно, к городу, и я задала тот же вопрос: как дела в Хитлуме. Туор говорил коротко, скупыми, рублеными фразами, словно не хотел или не мог. Что эльдар и свободных эдайн осталось мало, что они прячутся по тайным убежищам, а на их землях поселились вастаки и держат народ в рабстве.
Я молча шагала к воротам, кивая на его слова. Послание и человек, сын того, кому мы обязаны жизнью, - это важно. А ярость, что поднималась в душе огненной волной могла и подождать. Глухая, бессильная ярость, что в пору пойти в шахту и головой об крепь побиться, чтобы глупостей не наделать.
А после Туор говорил с государем, и слова и голос его были совсем другими. Верно Владыка Вод говорил в тот час его устами. Он призывал не привязываться слишком к творению своих рук, покинуть Город и за его пределами обрести надежду. И Тургон сказал, что не может сейчас ответить, должен созвать совет и взвесить свое решение. Но почему-то уже тогда казалось, что он никуда не уйдет, и я надеялась, что так и будет.
Туора мы пригласили к себе в дом, и туда пришло еще множество жителей города, которые буквально осыпали человека вопросами. Некоторые же просто приходили на него посмотреть. Похоже, он порядком опешил от такого - и ведь не мудрено.
А спустя некоторое время Фиондис попросила отвести ее к кургану. Она хотела отыскать для этого Койрэ, но дорогу знала и я. К тому же, мне хотелось пройтись подальше от шумных улиц, ведь рассказанные Туором черные вести все не шли из головы.
Мы тихо поднялись по тропе, привычно, так что на дорогу можно было и не глядеть. Странно вышло. Живым старшего государя я видела лишь издали. Слишком высоко. А к кургану приходила часто. Зачем? За тишиной, наверное. И еще за многим, чего словами и не скажешь.
Фиондис долго смотрела на белые цветы, росшие у подножия, пробивающиеся сквозь серый камень. А после поклонилась до земли. Она говорила, что хотела весточку от матери передать государю - и хоть так передала.
Мы говорили еще о многом, а потом снова зашел разговор про Хитлум, и я повела Фиондис обратно. Не здесь рассказывать такие новости.
Где-то неподалеку от дороги я и пересказала ей то, что узнала от Туора. Она сокрушалась о том, что не может теперь покинуть Город, когда дома у нее беда - прямо как я в год Пламени. И я говорила ей то же, что некогда твердила самой себе: что теперь у нас есть общая тайна и общая ответственность.
Рядом стояло сухое дерево, а чувствам так нужно было дать хоть какой-то выход - вот я и ударила его со всей силы, так что оно даже затрещало. Мимо как раз шли несколько эльдар, и среди них Эленриль - кажется, это был ее голос, не разглядела. Она стала возмущаться, зачем кто-то ломает деревья, пусть даже уже сухие. Так хотелось сказать - хорошо, что деревья, а не первого попавшегося, но я смолчала. Напугала бы ее еще.

Про кота

Раньше, чем Гондолин настиг рок, его захватило совсем другое создание.
В ворота города поскребся крупный лесной кот, и его пустили. Кот оказался не слишком учтив и исцарапал лорда Эгалмота так, что тому потребовался целитель. Не видела, а потому не скажу, пытался лорд кота поймать или погладить, но итог оказался на лицо.
От ворот наглый зверь начал свое победное шествие по городу. Обшипев всех прохожих, он зашел в наш дом, оказавшийся ближайшим. Там его пытались погладить, а затем покормили - но кот снова всех обшипел.
Кто-то пошутил, что он такой же полосатый, как мы. И верно, на его морде красовались живописные шрамы от чьих-то когтей, да и вообще вид у кота был очень боевой. Тирвен еще удачно напомнила мне про моего Котика - волчонка, которого я приручила в первый вечер в долине Тумладен, когда этот край был еще дик. А Котиком его прозвала за то, что он был и правда мил и ласков, как котенок. Настоящий кот оказался полной противоположностью и готов был порвать любого, кто ему не понравится, но меня это не остановило. А почему бы нам кота не завести, подумала я.
Кот, впрочем, был свободолюбив и имел свое мнение. Изучив наше жилище, он направился к выходу, а я - за ним, и столкнулась нос к носу с государем Тургоном. Тот высказал сомнения, что не тварь ли это Врага, раз лесных котов здесь раньше не водилось.
- Это кот, - невозмутимо заметила я.
- Он сам тебе это сказал? - спросил государь.
А что на такое остается ответить? Мяукнуть разве что...
Далее король постановил, что раз мы завели себе кота, то нам за него и отвечать, и мы с Тирвен еще довольно долго за котом бегали. Впрочем, пушистый захватчик имел свое мнение о происходящем и не ведал, что его кто-то себе завел.
Он повалялся на коленях к Туора, помурчал под песню лорда Глорфинделя и позволил лорду Эктелиону почесать себе пузо. Разнежившись под песню, подпустил к себе и остальных, но на тех, кто не нравился, все равно шипел.
Наконец кот удобно устроился в зале совета на королевском троне, слушая песню и подставляя живот под почесывание. Если прекращалось то или другое - недовольно шипел.
Когда коту надоело и это, он стал красть у эльдар пояса и обустроил для награбленного укромное местечко у нас дома, в кабинете леди Тирвен. Хуже того, свою добычу он еще и метил.
Кроме поясов, он крал еще ножи и стрелы, но нож отнес Туору.
А незадолго до всей этой истории, я пришла к Койрэ и сказала, что хочу на следующий совет пойти с ним, ведь мне тоже есть, что сказать. Тот меня услышал. И вот я шла по своим делам мимо зала совета, и брат махнул мне рукой - зайди мол. Я и зашла.
Но на совете обсуждали... кота. При личном его присутствии прямо на коленях у государя. Я тихонько вздохнула о том, что могла бы заняться чем-нибудь полезным, но было уж интересно, чем закончится.
А Тургон нашел тех, кто умеет говорить с животными, и выяснилось, что кот сбежал от вастаков, которые обращались с ним жестоко, и проделал долгий путь, пока не нашел безопасное место. Пояса он крал потому, что думал, будто это ошейники, а свободным существам ошейники носить не следует. Не скажу, удалось ли переубедить кота, но со временем это свое занятие он бросил.
Совет закончился, а государь еще некоторое время не мог встать, потому что кот слезать с его колен не хотел.
Словом, зверь оказался неплохим, хоть и изрядно битым жизнью. Посясам, правда, от того не стало легче. Говорят, кто-то даже отстирывал их в фонтане...

Про то, как побили Лису

Как-то раз Ингор, младший и теперь единственный сын Койрэ, попросил меня поучить его обращаться с мечом. Сказано - сделано. Мы вышли на небольшое пространство перед воротами, где я и стала его гонять. Учиться мелкому еще надо было долго и основательно, но схватывал он быстро и в конце концов достал меня целый один раз. Наконец, довольные и немного уставшие (учить - труд порой тяжелее, чем драться), мы вернулись в наш дом. Но не тут-то было! Рядом тут же образовался Воронвэ, а затем Мэлет, а за ними еще многие эльдар, и все хотели тоже потренироваться. Я смеялась этому и в шутку жаловалась, что все хотят побить Лису.
Учить я люблю, но уже порядком утомилась, а желающих все не убавлялось. Побить меня оказалось не так-то просто, однако мне все равно пришлось несладко: ведь я не только билась, но и объясняла удары и приемы, медленно показывая их раз за разом.
И так продолжалось не один час, и в этот день и в следующий.
А побил Лису только король Тургон - так ведь на то он и король. Впрочем, в свое оправдание могу сказать, что тогда уже сильно устала и еще решила для интереса взять меч брата, который мне совсем не по руке - тяжеловат и длина непривычная. Но факт есть факт - Лису долго пытались побить и все-таки побили.

Про печеньки, дрова и ворота

Приближался праздник Сбора Дров, и Осока задумала сделать его еще веселее. Она напекла печенек, простых и ничем не украшенных. А после созвала весь город их разрисовывать специальными съедобными красками. Сперва, конечно, прибежали дети. Потом подтянулись все остальные, даже государь. Я краем уха слышала, как он долго отказывался, но потом осока нашлась: сказала, что призывает всякого расписаться на печеньке, что он житель Гондолина.
Так, скоро печеньками были заняты все подносы и еще два щита, которые мы приспособили, чтобы носить угощение. Но даже этого не хватило, и на праздник приносили еще вторую порцию.
Я изобразила на одной печеньке огонь, а на другой россыпь ягод черники и листики. То и другое получилось так себе - ну что поделать, если не годятся мои руки для тонкой работы?
А дольше всех печеньки раскрашивал Воронвэ, изобразив гербы всех Домов и еще что-то. Это вроде бы несущественная деталь (кроме как для Воронвэ и для тех, кто ел его чудесные печеньки), но постепенно выходило, что у нас он гостит куда чаще, чем появляется в собственном доме. И мы были ему рады, что впоследствии определило его судьбу... но всему свое время.
С печеньем закончили, и эльдар отправились собственно собирать дрова для огромного костра. Я наломала охапку хвороста, донесла ее до общей кучи и хотела было отправиться за следующей, но не тут-то было. В стороне от всех лорд Маэглин мастерил новые ворота, и ему в том помогала Тирвен. К Маэглину я никогда не питала теплых чувств, но и большой нелюбви не питала тоже. Он казался мне из тех, с кем можно вместе работать, а вот говорить - не тянет. Но конструкция ворот показалась мне интересной, и я подошла полюбопытствовать, а потом как-то само собой получилось помочь. Ворота получились конструкции действительно странной, но прочной.
Так вместо подготовки к празднику я опять нашла, где поработать.
А сам праздник был теплым и радостным. Свет огня, темнеющее небо, смех и разговоры, песни, музыка, танцы, счастливые лица эльдар.
И мне было хорошо еще и потому, что со мной был Тинвэ. Он снова, кажется, собрался меня никогда не выпускать из рук, и мне в кое-то веки не хотелось спросить, чего это он.

Про королевский совет

Это был второй совет, на который я пришла, считая тот, на котором говорили про кота. Только на этот раз без кота и без шуток, потому что пора было королю принять решение, что же нам делать: уходить из города или оставаться.
Сначала государь сказал, что уходить не намерен, но готов отпустить тех, кто того желает. Против этого говорили многие, а Койрэ сказал: "ты хочешь и не промолчать, и чтоб больно не было."
И действительно, слишком уж много крови пролилось ради нашей тайны. Слишком долго мы хранили ее, а она хранила нас. И как теперь взять и выпустить много эльдар из города? А поскольку наглости у меня достаточно, чтобы влезть вперед лордов, я об этом и сказала. А еще о том, что Гондолин рано или поздно найдут, но мы можем еще выиграть время. И о том, что куда бы мы ни шли, Враг все равно до нас доберется, а лучшего места для обороны у нас нет и не будет.
Кто-то из лордов хотел уходить, особенно решению Тургона огорчился Эктелион. Огорчилась и Идриль, но отцу явно перечить не стала. Глорфиндель вовсе ушел, не желая слушать в очередной раз то, что уже слышал. Туор призывал поверить совету Ульмо. Другие говорили о том, что остаться и правда разумнее. Маэглин сказал лишь то, что новые ворота уже почти готовы, и больше ничего. Тогда он казался мудрее многих.
Обсуждали еще второй ход из города, по которому можно будет уйти, но любой выход - это еще и вход, который враг может найти.
И наконец король Тургон окончательно утвердился в решении оставаться всем и до конца. "Тем яростнее мы будем сражаться," - сказал он.
Я надеялась, что так и будет, и мои надежды оправдались.

Про свадьбу и неожиданные новости

Еще днем мы с Тинвэ окончательно решили, что поженимся этим вечером.
И вот весь Дом и еще некоторые гости собрались у нас. И мы стояли друг напротив друга и вдруг поняли, что не знаем, что говорить. Слова как-то внезапно исчезли, выветрились из головы, и остались только радостное удивление и недоумение. Хотелось то ли рассмеяться, то ли стоять и глупо улыбаться. Поэтому я просто повторила за Тинвэ все, что пришло ему тогда на ум.
Когда мы обменялись кольцами, весь наш Дом смеялся. И тут-то мы узнали, что над нами посмеивались все те четыре века, что я заставила Тинвэ ждать. Да и не только наши смеялись, а многие, кто знал. Вот так новость спустя годы! Впрочем, не обижаться же на своих... и я тоже смеялась, уткнувшись в Тинвэ, которого я никогда еще не видела таким счастливым.