Еще с БПВ

[elenrel]

И еще один.
Надо сказать, что в самом начале на меня напал страшный неписец, и все тексты я мучительно выдавливала из себя по слову и все равно ими недовольна. Но пусть уж будут.

Название: Надежды и сомнения
Задание: период: "За секунду до"
Размер: около 1000 слов
Жанр/категория: джен, ангст, POV
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Гил-Галад
Примечание: активное участие Эрейниона в жизни Гаваней можно считать хэдканоном автора

Ветер пахнет морем и солью. Он слабый и теплый, он нежно касается лица и слегка треплет волосы. Где-то вдалеке кричат чайки, волны с шелестом накатываются на берег, вороша усеянный ракушками песок. А вокруг меня — тишина. Она живая, осязаемая и очень хрупкая. Многие и многие эльдар и эдайн затаили дыхание, боясь нарушить ее. Это продлится всего несколько мгновений, а затем тысячи голосов разорвут ее, развеют, так что и не поверить, как секунду назад могло быть так тихо. Но сколько мыслей может вместить одно мгновение! Я прикрываю глаза и тоже боюсь дышать.
Это самая важная минута в моей жизни. По крайней мере, пока что. Моя жизнь станет совсем иной, и хотя я много думал об этом, порой мне кажется, будто я совершенно не представляю, что же мне делать дальше. Лорд Кирдан мудр, он готовил меня к этому дню, а я не желал и не ждал его. Да и разве мог я желать гибели своего родича? Но судьба редко спрашивает, чего мы хотим, и сегодня я стану королем. Я не испытываю от этого радости и, в чем не признаюсь никому в целом мире, не чувствую себя готовым нести это бремя. Однако я должен. Не скажу — вынужден, но это почти правда. Я мог бы отречься от короны, но это тот выбор, которого на самом деле не существует. Даже нет смысла такое обдумывать.
Через мгновение я не буду вправе сказать даже самому себе, что я не уверен, я сомневаюсь и я боюсь. А сейчас — самое время.
Я родился в Барад-Эйтель, и одним из первых вопросов, который я задал, едва научившись говорить, был: «А что это за три горы на севере?» Эльфы и люди с оружием на боевых постах, эльфы и люди, отправляющиеся к пограничным фортам на Ард-Гален или еще дальше — в разведку — это было настолько привычной и естественной частью моей жизни, что я не представлял, как может быть иначе. Конечно же, о славе воина и полководца я начал мечтать раньше, чем о чем-либо другом. Мать считала, что это неправильно, отец лишь улыбался и давал мне подержать настоящий меч, следил, чтобы я не поранился. А с отцом моего отца разговоры были совсем другими. Если я спрашивал его о мечах, то непременно узнавал, какой формы и баланса они бывают, и в чем различия, из какой стали их куют, и как делать такую сталь. А потом я спрашивал обо всем на свете, и мне казалось, от земных недр до небесного свода не было ничего такого, в чем бы он не разбирался. О том, как править страной он тоже рассказывал, очень просто, чтобы я мог понять, но я все равно думал, будто главное — это побеждать врагов, а остальное неважно. И мне даже в голову не могло прийти, что кто-нибудь займет место моего деда. Так смотришь на скалу или на крепостную стену, высокую и прочную, сложенную из огромных каменных блоков, и не веришь, что в целом мире найдется сила, способная ее сокрушить. И тогда я ничего не боялся.
А потом была ночь, наполненная огнем и черным дымом, когда мне впервые было страшно. А отцу и деду страшно не было — и я уже не узнаю, правда то была или видимость. Но я тоже научился не показывать страх и делать то, что должно.
Рядом с отцом я чувствовал себя по-другому. Он был не скалой, встающей навстречу любой буре, а стрелой, летящей в цель. И он был тем, кто никогда не сдается и не теряет надежды. Но все же отец отправил меня в Эгларест, потому что в другой раз Эйтель Сирион могла не устоять. Он не говорил этого прямо, а я был еще мал, но все понял. И я боялся, что так случится. Шло время, и я жадно впитывал все знания, какие мог получить от лорда Кирдана и других наставников. Я предчувствовал, что они мне пригодятся. Но вовсе не для того, чтобы достойно носить тот венец, который я так скоро надену. А потом была битва, от которой столь многого ждали, и я так рвался стоять в ней рядом с отцом — да только едва успел дорасти ему до плеча.
А после битвы враги пришли раньше, чем вести - и мы все поняли безо всяких вестей. Я не хотел отдавать им Эгларест, и в тот день, когда стало ясно, что город не удержать, я был бы не прочь погибнуть на его стенах, но Кирдан увел меня на корабль. Он был, конечно же прав, и я благодарен ему, как и за все остальное. Я строил город на Баларе и первые укрепления Арверниена, я принимал беженцев из Хитлума, из Нарготронда, из Бретиля, из Дориата, я помогал им найти здесь новый дом, заботился об их защите. И из обломков и осколков постепенно собирался этот приют на самом краю земли, значение которого трудно переоценить. Но все же я не думал и не хотел думать об этом дне.
Я никогда не видел брата моего отца и знаю о нем лишь по рассказам, и даже не все их еще успел услышать. Но известие о его гибели от того не становится менее горьким, а хуже того, мне страшно. Страшно осознавать, что теперь остались только мы — и Феанариони на северо-востоке, но о них ничего неизвестно.
Мой дед и мой отец могли выиграть эту войну. Мой дядя имел куда больше, чем имею я. Если посмотреть правде в глаза, то я загнан в угол, и убегать и прятаться дальше некуда. Да я и не хочу. Я всю свою жизнь убегал и отступал. Теперь хватит. И это вопрос времени — когда Враг придет к стенам Гаваней, а потом найдет способ добраться и до Балара, и тогда от нас ничего не останется.
И все же это последняя минута, когда я могу думать подобным образом. Не знаю, на что здесь можно надеяться, но я дам им столько лет мира, сколько возможно. И когда придет враг, он, быть может, и победит, но заплатит такую цену, что победа не принесет ему радости. Но чего я никогда не сделаю — это не сброшу с головы корону, не отложу оружие и не смирюсь с поражением, пока я жив. И самое худшее, что может со мной быть — это не успеть, не спасти, остаться в стороне, когда я нужен.
Я сделаю все возможное и даже больше того, если потребуется.
И довольно на том.

***
Эрейнион Гил-Галад обводит взглядом своих подданных, собравшихся на площади, и королевский венец сверкает на его челе. Король видит надежду в их глазах и улыбки на их лицах. И он улыбается в ответ.