Вот все пишут про Хелькараксэ как про ужас, холод, кошмар и страдания. Никто не спорит, что так и есть. Но я уверена, что и там выдавались иногда не такие уж мрачные моменты...
Мечтатели.Стоянка выдалась долгой. Охотники, вооружившись острогами и копьями, ушли к краю огромного ледяного поля и еще не вернулись. К тому же, во время прошлого перехода неожиданно разошлись льдины, и несколько эльфов упали в воду - их насилу вытащили. А кому-то пришлось по своей воле промокнуть, помогая перебраться тем, кто остался отделен от своих расширяющейся пропастью черной воды. Если из кусков льда сделать что-то вроде домика, внутри становится тепло, и там можно отогреть замерзающих. Но на все это нужно время - и вот стоянка затянулась.
Близнецы Тирмо и Линдэ не пострадали. А еще им, как самым маленьким участникам похода, выдали сегодня вдоволь еды, так что сил у них было предостаточно. И этим точно стоило воспользоваться.
(Читать.) На счастье, ветер сейчас практически утих, а еще ледовое поле было поистине огромным, и воздух здесь был чуть более сухим, чем обычно. Словом, холод, обычно пробирающий до костей и вынуждающий прижиматься друг к другу как можно плотнее, не очень донимал. Может быть, в другие времена мороз не позволил бы детям и носа высунуть из дома, но Тирмо и Линдэ давно привыкли. Когда начался переход через Хелькараксэ, они были еще так малы, что часть времени родители несли их на руках, и во Льдах прошла ровно половина их жизни.
Но главная удача была не в погоде, а в том, что на такую чудесную погоду выпало чудесное же явление. На огромной, какую трудно даже представить, высоте поднимались столбы света. И между этими столбами колыхалось и переливалось всеми мыслимыми красками дивное сияющее полотно. Край его колебался - должно быть, на такой высоте все же гулял ветер, столбы тоже медленно перемещались, величаво и плавно, слегка дрожали в морозном воздухе. Основание столбов было отмечено ясной синевой, словно небо во время свечения Тельпериона, а верх их сиял холодным желтовато-зеленым, как отблеск сияния Лаурелина на ледниках гор Пелори. Полотно было расцвечено изумрудно-зеленым с пронзительно-алыми полосами, и краски непрестанно перетекали друг в друга, меняя взаимное расположение и оттенки. Огромные торосы сбоку от стоянки казались гигантскими рукотворными камнями - творениями нолдорских мастеров. Они вбирали в себя сияние неба и возвращали его волшебным зеленоватым свечением. Их углы и острые кромки смотрели вверх, словно наконечники копий, сделанные из неведомого кристалла.
И Тирмо не сдержался. Осторожно, чтобы не привлечь внимания старших, он кликнул Линдэ, и вместе они направились к торосам. Там, где смерзлись намертво две льдины, торчали зубцы. созданные ледяной водой и отполированные ветром. В одном месте они были не выше, чем по пояс двум маленьким нолдор, но дальше поднимались на огромную высоту, словно хотели дотянуться до самого неба и раскинувшегося над ними полотна света.
Убедившись, что в лагере каждый занят своим делом, и никто на них не смотрит, дети начали взбираться. Лезть в толстых рукавицах было неудобно, но приходилось терпеть - если на таком холоде хвататься за лед голыми руками, можно очень быстро обморозиться. Линдэ и Тирмо помогали себе локтями и коленями, отталкивались ногами и наваливались всем весом на каждый новый уступ, чтобы перевести дух. От напряжения они совсем согрелись, так что стало даже немного жарко, и это ощущение было просто невероятно приятным.
Дети поднимались все выше и выше и забрались уже так высоко, что если бы пятеро таких, как они, встали друг другу на плечи, и то не смогли бы их достать. Они взбирались друг за другом, молча и сосредоточенно, потому что лед был скользким, а падение представлялось все более и более опасным. Наконец кромка тороса перестала подниматься, и близнецы остановились. Они уселись на лед, свесив ноги над многометровой пропастью и болтая ими в воздухе. Под ними раскинулся лагерь - муравейник темных фигур на фоне белизны и волшебного сияния. А в небе колыхалось полотно, натянутое между столбами... Нет, это были уже не столбы и полотно, а высокие сияющие башни и крепостная стена между ними.
Стоило детям посидеть неподвижно, как холод снова начал чувствоваться, и они обнялись и прижались плотнее друг к другу.
- Когда мы доберемся до Эндорэ, я построю такие же башни, - прошептал Тирмо, глядя в небо.
- А я буду петь песни чар, чтобы они засияли так же ярко, как эти, - подхватила Линдэ.
- Найду самый белый камень на свете, чтобы был совсем как лед, - продолжил мальчик.
- А если в Эндорэ так же холодно, как здесь? - маленькая нолдэ поежилась и нарочито серьезно спросила: - Тогда прямо изо льда и построишь?
- А почему бы и не изо льда? - кивнул Тирмо. - Тогда даже песен не надо - башни сами по себе будут сиять, хоть под звездным светом, хоть... - он снова поднял взгляд на созданную из света крепость.
- Я тоже надеюсь, что и там будет... - девочка, как и ее брат, не могла придумать подходящего названия для чуда, на которое сейчас смотрела во все глаза, - будет... такое.
Тем временем в лагере началось шевеление, раздались оклики. Кто-то заметил две маленькие фигурки на отражающем невероятное сияние неба ледяном гребне. Несколько эльфов, размахивая руками, уже направлялись к ним, самые сильные и ловкие бежали к краю огромного тороса, чтобы лезть их снимать. Близнецам, по-видимому, должно было здорово попасть, но прогулка все равно того стоила.