День ГМа

А сегодня день Гейм/Данж Мастера. Так что всех причастных - с праздником.
Пусть идеи и вдохновение не иссякают, несмотря ни на что. Пусть рождаются удивительные миры, а приключения никогда не заканчиваются.
Сочинять сказку для себя и других - это труд и творчество. Сказка эта эфемерна, вырастает всего лишь из слов, листов бумаги и маленьких кубиков с цифрами, она исчезает, как только игроки встают из-за стола, но остается в сердце.
Поздравляю, коллеги и сочувствующие.

И пусть в инфополе будет что-то, кроме актуалочки

@темы: РИ, поздравлялки, дыбр, словески

---

И я выскажусь...

Трейлер "Колец Власти" глобально не удивил. К счастью, промо-кадры немного подготовили к тому, что придется увидеть.
Галадриэль со звездами Феанора на погонах плечах и в доспехе и латных перчатках на льду. Видимо, решила отморозиться окончательно.
Афроэльф с особым магическим даром жонглировать стрелами в слоумо.
Гил-Галад явно переел пончиков в солярии.
Элронд - простой паренек с рабочего раёна.
Финрод просто без комментариев. Если бы лентой не принесло объяснение, я бы ни в жисть не догадалась, что это за стремный мужик.
Бравые охотники стырили рога у лося Трандуила, ух, молодцы!
Города и пейзажи, конечно, прекрасны. Почти так же прекрасны, как у Джексона. Я бы посмотрела на них отдельно, но, к сожалению, там будет развиваться действие этого сериала.

Хочется посыпать голову пеплом и повиниться, что зря я когда-то ругала фильмы Джексона. Ну да, неканон местами, но кино снимают и не затем, чтобы в точности повторить книгу. Зато ни на секунду не возникало сомнений, что это фильм о Средиземье. Средиземье выглядит, живет, дышит именно так. И в это веришь.
С "Кольцами Власти" ровно наоборот. Совершенно непонятно, зачем в этом, возможно, даже неплохом фентези-сеттинге имена и названия из Толкина.
В общем, грустно. Смотреть буду, но платочек для слез заготовлю. И пакетик на всякий случай тоже.

@темы: толкин, размышления

---

Внезапная мысль

Надо будет как-нибудь отводить словеску (ибо кабинетку/полигонку мне сделать слабО и влом) по Арде, как ее представляют ярые фанаты. С Пресвятым Феанором и Еще-Более-Пресвятым Финродом. Ну а остальные - сущие ничтожества, либо просто на подтацовке. А, ну еще Фингон нормальный, потому что любит Первый Дом и ищет прощения за бунт против него. И угорать нещадно.

@темы: творчество, смешное, дыбр

---

...и опять)

Вынужденное решение

Приглушенный свет пасмурного дня озарял зал совета рассеянным серым и золотистыми отблесками редких солнечных лучей. Просторный зал, высокие окна, шелковые знамена — Имладрис походил на привычные жилища нолдор на все же от него отличался. Элронда не назвать плохим воином, но он не любил брать в руки оружие, и творение отражало черты создателя.

Гил-Галад отметил про себя, что даже в грозные, отчаянные времена здесь слишком мирно. Слишком спокойно для слов, что должны прозвучать, для решений, что должны быть приняты. Буквально на миг он почувствовал себя чужеродным элементом здесь — словно меч, лежащий рядом с арфами и флейтами. Но эта неуверенность развеялась, как только он взял слово. Война не могла ждать, и ей плевать, как кто себя чувствует.

— Мы должны выдвинуться против Саурона немедленно, всеми имеющимися силами. Выступим двумя путями: через Изенские броды и перевал Карадраса. Вторая дорога трудна, поэтому враг вряд ли наблюдает за ней пристально. К тому же, так силам галадрим не придется идти кружным путем, чтобы присоединиться к нам.

Озвучив предложение, Гил-Галад сделал паузу, чтобы остальные собравшиеся на совет могли высказаться.

— Почему мы должны выступить против Саурона именно сейчас? — спросил Орофер, не скрывая раздражения в голосе, — Я вижу в твоих словах поспешность, свойственную нолдор. Скажи, Эрейнион, сколь многих твоих родичей она погубила?

— Мы могли бы подождать, — осторожно добавил Элронд. — Нашему другу и союзнику Элендилу стоит дать больше времени на сбор войск, а пока прислать подкрепление к Осгилиату.

Сам Элендил пока молчал и не просил больше времени на сборы.

— Так же, как и Амдиру, — добавил Орофер. — Народ Линдоринанда рассеян, ему нужно больше времени на сборы.
Гил-Галад поднялся с кресла и поднял раскрытую ладонь, призывая к тишине. Он и не ожидал, что будет легко.

— Представьте, будто вы отправились в странствие и повстречали гаура, — начал он.
Ответом стало недоуменное молчание, ведь пока никто не понимал, к чему он клонит.

— Вы можете закрыть глаза и не видеть его, можете убеждать себя, что вы в безопасности, но гаур от этого не исчезнет и все равно разорвет вас. Мы можете затаиться и переждать, но гаур все равно останется на вашем пути. Рано или поздно он учует вас.

— Бессмыслица какая-то, — хмыкнул в длинную бороду гном, посланник Дурина. — Говори по делу, король.

— С Сауроном точно так же, — Эрейнион не стал спорить и перешел к главному. — Это враг, который не оставит нас в покое. Если мы будем медлить и избегать сражения, то лишь поможем ему своим бездействием. Твари множатся быстрее, чем мы копим силы. Еще немного — и мы снова окажемся загнаны в угол, только помощи ждать станет неоткуда.

— Верно, — поддержал Элендил. — Минас-Итиль уже пал, а долгая оборона Осгилиата обескровит нас.

— Все еще ничего нового, — Орофер поднялся со своего места, буравя Эрейниона взглядом. — Ты стремишься помчаться в бой сломя голову как можно скорее.

— Да, — Гил-Галад не стал отрицать. — Я жажду сражений. Сейчас, когда у нас есть возможность победить и покончить с Тьмой навсегда. Разве могу я спокойно жить, когда Тху, — он намеренно вспомнил это древнее имя, прекрасно отражающее суть врага, — отравляет все, что мне дорого? К миру и процветанию ведет лишь один путь, и он лежит через войну.

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

И еще про Феанора

Q: Подарите нам сцену экшена — опишите, каков ваш персонаж в бою!

Пламя бушует, оранжевые языки тянутся к ночному небу. Огонь и тьма окутывают массивные фигуры чудовищ, размывая очертания. От жаркого марева плывет перед глазами, раскаленный воздух обжигает легкие, искры острыми жалами впиваются в кожу.
Феанаро поднимает меч, клинок вспыхивает багровым.
Он один, и балроги отрезали все пути к отступлению. Но это не имеет значения.
Феанаро не думает, о том, что его ждет. Он не думает, сможет ли победить.
Нет ни прошлого, ни будущего, есть только ярость. Всепоглощающая, кипящая, заволакивающая взор алой пеленой.
Вот они — враги, демоны, чудовища. И меч находит бреши в их защите, разрубает каменно-твердую плоть, выпускает реки крови — раскаленной породы из огненного сердца Арды.
Балроги сжимают кольцо.
От жара горит одежда, деформируются, оплавляясь, доспехи, покрывается ожогами тело.
Феанаро не чувствует боли, не замечает полученных ран.
Ярко пылают чудовища Моргота, но Пламенный Дух пылает еще ярче.
Феанаро хохочет — громко, безумно, пока не сбивается дыхание, пока жар и дым не начинают раздирать его изнутри, лишая воздуха.
Он наносит удар за ударом, парирует и уворачивается.
Он танцует в огне, полностью отдается этому бешеному ритму, этому злому веселью.
Он подобен светочу среди Тьмы. Не весь свет, не всю силу своей души отдал он Сильмарилям — о нет! Еще осталось для сражения, для мести, для войны за утраченное сокровище.
Удар. Еще удар. Феанаро торжествует.
И вот — вперед выходит огромный демон. Крылья из тьмы и огня за его спиной, раскаленная черная секира в его руках.
Феанаро салютует ему без тени страха и сомнений. Он повергнет любого на своем пути.
Балрогам не остановить того, чей дух — суть пламя.

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

Про тенгвар и эту девочку

Украсить тенгвар

— Так-так, — раздается за спиной грозный голос. — И что это мы здесь делаем?
Иримэ вжимает голову в плечи. Но этого мало, поэтому она резко отодвигает от себя перо и чернильницу. Пожалуй, даже слишком резко. Черная лужица тут же растекается по драгоценным записям, белое перо заляпано бусинками брызг.
— Ничего особенного, — быстро тараторит она.
Но Феанаро так просто не обмануть. Он подходит ближе, мягко кладет ей ладонь на плечо. Вроде бы и не держит, а вырваться вряд ли получится. Брат не только лингвист, но и кузнец, так что руки у него сильные. Наверное, он способен поднять Иримэ одним пальцем, и ему не будет тяжело.
— Ты изрисовала мои записи, — констатирует Феанаро, оглядывая стол. — Разве тебе мало чистой бумаги?
Брат злится, и Иримэ чувствует это. А вдруг выгонит ее прочь из кабинета и больше никогда-никогда не пустит. Отступать некуда, скрыть преступление не получится. Остается только переходить в наступление.
Она резко вскакивает, все-таки вывернувшись из-под его руки, и смотрит дерзко, с вызовом. Иримэ не доросла Феанаро даже до груди, и приходится сильно запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо, но ее это не смущает.
— Твой тенгвар слишком скучный, я решила украсить его.
— Как это — украсить? — недоумевает Феанаро. Его гнев сменяется насмешливым любопытством, и это к лучшему.
— Вот, смотри! — Иримэ хватает со стола заляпанный чернилами лист и тычет его брату в лицо. — Вот, например, «Parma» — это же просто закорючка, она вовсе не похожа на книгу. А я добавила линии, как будто это страницы. Или «Calma» разве похожа на светильник? Я пририсовала ручку и огонек. Так же лучше! А «Lambe»...
— Довольно! — Феанаро отодвигает лист в сторону. — Эти таблицы я сейчас собирался показать Румилу, а теперь на них книжки, лампы, камни и рожицы.
— Так красивее и понятнее, — Иримэ насупилась и скрестила руки на груди. — Кому интересны закорючки?
— Тем, кто уже не помещается под столом, не пригнувшись, — авторитетно заявляет Феанаро.
Он стирает со стола чернила и кладет перед сестрой чистый, чудом уцелевший лист.
— Садись теперь и переписывай всю таблицу.
— Мою красивую или твою скучную? — уточняет Иримэ, недовольно плюхаясь на стул.
— Мой тенгвар, так, как я его составил.
Феанаро говорит таким тоном, что становилось ясно: еще одной шалости он не стерпит и точно выгонит.
— Ну и ладно, — ворчит эльфийка, зажав в пальцах перо и примериваясь к листу. — А потом перепишу свой красивый. И посмотрим еще, какой всем больше понравится!

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

Дата, однако

"Ведь если б Толкин не родился
Сто тридцать лет тому назад
То я могла бы быть нормальной
Но, слава Эру, обошлось!" (с)

Бессмертному Профессору сегодня исполняется 130 лет.
Даже не знаю, что было бы со мной, если бы я в нежном юном возрасте не наткнулась на ВК. Наверное, выросла бы отвратительно скучным человеком)

@темы: толкин

---

С Новым Годом!

Обычно я пишу итоги года о многих пунктах, но в этом году пунктов наберется что-то маловато. Писать особо не о чем и не хочется.
Я обалденно съездила в горы (отчет и фотки), аж два раза, но продолбала сезон, слившись по разным причинам аж с 5 игр.
И в целом год прошел не особенно продуктивно. Но фигли ныть-то. У меня как всегда есть клевые безмерно обожаемые мной люди. И куча волшебных словесок с великолепными и упоротыми концептами. И некоторое количество фичков все-таки было написано.
Кроме того, я мало-мало, но прокачалась в игре на гитаре, на пьянках песни орать могу и даже прилично по меркам пьянок.
А еще у меня есть шоколадная граната, серьезно)

Вот она.

Всех с наступающим!)))

@темы: картинки, поздравлялки, дыбр

---

Не опять, а снова...

Внезапно, новогоднее. Предсказуемо, про эту жэнщину)

Праздничные огоньки

Хронисты говорили, второй год путешествия подходит к концу. Удивительно, но в бесконечной ночи, среди метели, белой пеленой заслоняющей звезды, еще остались те, кто вел счет дням.

Иримэ не считала, но верила. Впрочем, ей не слишком хотелось вдумываться в эту цифру. Два года, два дня или две сотни лет — какая разница? В Хэлкараксэ время ощущалось иначе. Холодная изломанная пустошь, пересеченная разломами, трещинами и проливами, оскалившаяся торосами, ощетинившаяся полями битого льда, умела превращать каждый миг в вечность. Да и какой смысл имела здесь перемена звезд на небе? Не лучше ли считать пройденные лиги? А может, потерянных сородичей? От одной смерти до другой — получатся ли примерно равные промежутки?

Впрочем, отмерять время таким образом точно никому бы не понравилось. А слова хронистов произвели большое впечатление сперва на Финдэкано и Финдарато, а потом и на Нолофинвэ. Измученному народу нужна хоть какая-то отдушина, краткое время отдыха и радости — так почему бы не устроить праздник?

Вопреки обыкновению, предстоящее торжество совсем не вдохновляло Иримэ. Недавно три десятка из ее немногочисленных верных потерялись в метели. Найти удалось лишь нескольких — занесенные снегом застывшие тела.

— Мы почтим память каждого погибшего, когда дойдем. Но не сейчас, — брат каждый раз говорил одно и то же.
Как правило, это казалось справедливым, ведь каждый день кто-нибудь терялся, проваливался под лед или не просыпался после стоянки. Случалось даже так, что эльдар падали замертво во время перехода. Невозможно справлять тризну непрерывно. Но как же бесчестно веселиться и праздновать именно теперь!

Поэтому Иримэ предпочла отправиться к краю ледяного поля вместе с охотниками и не смотреть, как украшают лагерь. В конце концов, праздничное угощение нужно еще поймать.

Во Льдах всякое мясо пригодно в пищу, и никогда не знаешь, где ее найдешь. Поэтому охотники взяли с собой и сети, и гарпуны, и остроги, даже копья, рогатины и луки. Рыба и морские животные, тюлени, даже белые медведи — все могло стать добычей. Как оказалось, не взяли они с собой только запас удачи.

Стоило отойти на полсуток пути от стоянки, как ветер усилился. Закрутилась белая круговерть, колючая крошка ударила в лицо, словно пытаясь выцарапать глаза. Дышать стало тяжело даже через плотно намотанные шарфы. Где-то там, в вышине, звезды совершали большой круг по небу, отмеряя еще один год путешествия через Вздыбленные Льды. Но метель закрыла звезды, холодные и равнодушные. Они видели смерть многих, не сойдут со своего пути и из-за еще одного маленького отряда.

В вое ветра терялось направление, снег летел отовсюду, стирая границы между ледяным полем и небом. В этой выглаженной ветрами пустоши не найти укрытия, а рубить лед — поздно.

— Сядем на лед и прижмемся друг к другу, — предложил Варнион. Ему не с первого раза удалось докричаться до остальных.

— Нет, так мы замерзнем! — отозвался Эккайро, другой охотник. — Надо идти!

— Куда? — вопросили сразу несколько голосов.

— К лагерю! — громко прокричала Иримэ.

От мыслей о том, что ее верные тоже, должно быть, решили идти и искать своих, стало еще холоднее. Но и пережидать, надеясь, что метель скоро уляжется, — это сдаться и умереть, даже не попытавшись выбраться. Дорога, несомненно, отнимет много сил — но и холод тоже.

— А если промахнемся? — возразил Варнион.
— Тогда найдем укрытие, — заверила Иримэ.
Когда нечего терять, отказываться от риска просто глупо.

Руки мерзли даже в теплых рукавицах, но эльдар все равно размотали длинную веревку и обвязались ею, закрепив у каждого на поясе. И снова лучше не думать о том моменте, когда придется резать обледеневшие волокна, чтобы освободиться от лишнего груза, которому уже не помочь. Этого может и не случиться.

Каждый шаг против ветра стоил усилий, потоки воздуха стремились свалить с ног, замести, похоронить — так, что и не найдут потом. В белой пелене совершенно не за что зацепиться взгляду, и Иримэ хотелось просто зажмуриться и двигаться куда-то вперед. Но так нельзя. Шанс высмотреть лагерь или хоть какое-то убежище и без того невелик. Иногда ей казалось, что среди однородной белой пелены встают темные силуэты, но всякий раз то ли зрение подводило, то ли просто закручивался снег, создавая тень. Руки и ноги деревенели от мороза, на открытых частях лица боль от хлещущего колкого снега сменялась онемением. Это скверно.

Иногда Иримэ казалось, будто она толкает перед собой тяжеленную груженую телегу, у которой заклинило колеса. Иногда — наоборот, что она раз за разом падает, но каждый раз в последний момент успевает удержать равновесие. Время шло, и она не знала, насколько еще ее хватит. Это уже не геройство, а глупость — идти первой, просто потому, что не хочется тратить силы на перемену места. Да и велика ли разница?

Эккайро, шедший вторым, начал отставать, веревка натянулась. Стиснув зубы, Иримэ налегла на нее, не позволяя замедлить движение. От усталости и подступающего отчаяния хотелось кричать, но кричать нельзя. С криком уходят силы и тепло, а значит — сама жизнь. И не хватало еще сорвать голос, когда, возможно, придется звать на помощь. Если они смогут добраться достаточно близко.

Спустя несколько тысяч шагов Эккайро все-таки упал. А Айменель остановился, тяжело и медленно дыша, и не смог идти. Так и стоял, словно замерзший столб, заслоняясь рукавом от ветра. Веревку все-таки пришлось резать и завязывать по новой. У Иримэ не осталось сил разговаривать и отдавать распоряжения: она потратила их на то, чтобы подтащить сани и погрузить на них двоих эльдар. Затем впряглась вместе и Варнионом. Так идти стало еще тяжелее.

«Лагерь уже близко», — соврала она самой себе.
Не исключено, что они шли в совсем ином направлении. Или бродили кругами. Или направлялись прямо к какой-нибудь трещине, которая станет их общей могилой. Но иногда самообман — во благо.

Она считала шаги, доходила до сотни и начинала снова. Эта простая монотонная деятельность успокаивала, а мысли о том, что путь слишком долог и, возможно, лагерь действительно в другой стороне, не донимали. От движения уже не становилось теплее. Иримэ старалась все время шевелить пальцами на руках и ногах, чтобы разогнать кровь, но получалось все хуже.

Интересно, а станет ли Нолофинвэ праздновать конец года, если его сестра не вернется с охоты?

— Умолкни и не смей так говорить, — сама на себя шикнула Иримэ.

Что за нелепая обида? И как можно хоронить себя раньше времени? Те, кто думает о смерти, умирают первыми, даже если они сильны и здоровы. Выживают те, кто яростно хочет жить, и это желание греет не хуже огня.

Она шла упрямо, наклонившись вперед, экономя силы и дыхание. Сотня шагов. Затем еще одна. И новая сотня. Постепенно все рассуждения сменились тупым, но несгибаемым упрямством.

Потом упал еще один. Новый груз уже на вторых санях.
«Мы никого не бросим», — говорило упрямство, и Иримэ не спорила.

Она не могла бы сказать, через сколько часов поняла, что окончательно потерялась и понятия не имеет, куда идти.

— Может, остановимся? — хриплым, не своим голосом прокричал Варнион.

— Нет! — почти прорычала Иримэ.

Она не собиралась сдаваться. Ни за что. Никогда. Но отчаяние уже просачивалось в ее сердце так же, как холод проникал в тело.

— Мы дойдем! — она не стала уточнять, куда именно. Куда-нибудь.

Иримэ привычно отсчитала еще три раза по сотне шагов. А потом случилось чудо. Говорят, в конце года, когда звезды завершают большой круг по небу, и настает время чудес, но в подобные сказки верят только дети. И все же...

Ветер не улегся, но слегка ослабел, и среди сплошной пелены показались разноцветные огоньки: изумрудные, небесно-синие, даже фиолетовые и бледно-алые. Разум подсказывал, что это всего лишь отблески небесного сияния, отраженные снегом, но Иримэ все равно застыла, забыв о холоде и любуясь удивительным зрелищем. А огоньки дрожали и перемещались, будто в танце, трепетали на ветру, словно праздничные флажки, и наконец остановили свое движение, выстроившись в цепочку.

Иримэ уже не думала, просто шла, и иллюзия ясной цели придавала сил. От одного огонька к другому. От изумрудного к сапфировому, от сапфирового — к зависшему в воздухе осколку льдистого кианита, дальше — к рубиновому, аквамариновому и снова к изумрудному. Остальные охотники тоже приободрились, следуя за удивительной игрой света. Вроде бы стало немного теплее.

— Вот и праздник вершины года! — воскликнул с саней Айменель.

Огоньки согласно подмигнули. Иримэ готова была поклясться, что это так. И уже не так важно, что ждет впереди, и уже не так страшно потеряться в белой ледяной пустоши. Для страха и тревоги просто не осталось места перед такой красотой.

Один из огоньков Иримэ даже попыталась поймать руками, но когда она глухо хлопнула друг о друга толстыми рукавицами, между ними остался только снег. От радости теплело на сердце, и холод отступал, а отчаяние исчезло без следа. Жаль только, что краски давно замерзли, иначе просто непростительно было бы не отразить это волшебство на холсте. Но когда Льды закончатся, Иримэ непременно напишет такую картину, чтобы сохранить это мимолетное, невесомое свечение в веках и показать каждому, кто пожелает его увидеть.

За этими мыслями она не заметила, как метель совсем утихла. А вслед за тем и огоньки растворились, не находя в воздухе снега, чтобы отразиться. Перед охотниками предстало ровное ледяное поле, озаренное многоцветным небесным сиянием. Они стояли на самом краю, у широкой трещины, которую в пору назвать настоящим проливом.

— Повезло, — выдохнул Варнион, глядя на черную, опасно близкую воду.

В этот самый миг под темной поверхностью возникла огромная тень, а спустя несколько мгновений над водой показался сперва крупный плавник и наконец — массивное тело кита. Эльдар, не сговариваясь, схватились за гарпуны. Морского гиганта убить непросто — не охота, а настоящее сражение, — но его мясо и жир согреют и накормят многих. Никто не собирался отступать, раз судьба порадовала столь щедрым подарком.

В конце концов, на праздник всем нужно поесть досыта.

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

Опять асковый текст

...а вот и не как обычно. А про Феанора)

Пламя творения

Силима похожа на расплавленное стекло, но уже сейчас сияет ярче алмазов, что можно добыть в земных недрах. Материал, способный вобрать в себя свет и силу Древ, сам по себе подобен воплощенному сиянию. Невесомые лучи не разливаются в воздухе, неосязаемые, движущиеся быстрее мысли. Волей и искусством мастера они заключены в чашу, где неспешно перетекают, смешиваясь в однородную массу. Пламя горна тянется к чаше, и нет больше серебристого света — только алый, ярко-оранжевый, багровый, синий и раскаленно-белый.

Теперь пластичный, густой и текучий свет должен обрести окончательную форму. Не ярость пламени он вберет в себя, о нет. Огонь — лишь средство, проводник, инструмент. Но след его навсегда останется в чудесных творениях. Бешеная пляска языков пламени, ровный жар раскаленных углей, немолчный гул огня, заключенного в каменную темницу горна и рвущегося на свободу — вот что сопровождает час их рождения. Сильмариллы — камни света. Но и камни огня.

Феанаро задерживает дыхание. Нельзя допустить ни малейшей ошибки, ни одного неловкого движения. Вдохновение и азарт подгоняют его, разбегаются по нервам дрожью предвкушения, заставляют сердце выбивать бешеную дробь. Сейчас. Сегодня величайшее творение непревзойденного мастера обретет плоть и жизнь.

Но волнение, трепет, даже толика страха не умаляют его искусства. Феанаро замирает, словно перед прыжком с высоты, а затем принимается за работу. Сильмариллам навсегда отдана часть его души. Эти камни живы его жизнью, через них он обретет истинное бессмертие.

Благость Валинора, предвечный свет, все судьбы мира — еще немного, и Феанаро будет держать их в своих руках.

Силима течет в формы, переливаясь всеми красками огня, пылая ярче раскаленного сердца Арды. Феанаро едва не кричит от восторга, ему кажется, будто он сейчас воспарит высоко в небо, выше ветров Манвэ, выше звезд Варды, обнимет весь мир, от Врат Рассвета и до Закатных Врат. Он один в кузнице, и никто не слышит, как он поет и смеется. Это миг его величайшего торжества, вершина его таланта.

Первая форма наполняется сияющей субстанцией. Осталось еще две. Два камня, два средоточия света. Две частицы души.

Феанаро творит. И в том его наивысшее счастье.

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

Еще из аска

"Рассекающий волны"

— Я построю самый быстрый корабль на свете. Он полетит над волнами, словно морская птица, а в шторм сможет идти как по спокойному морю!
Эрейнион расписывал свои планы громко и вдохновенно, как отец учил. Но фалатрим, вытаскивавшие его из воды, все равно посмеивались. Первая сконструированная им легкая лодка пошла ко дну, а мальчишка, не привыкший к морю, не сумел сам выбраться из полосы прибоя и едва не утонул.
Затонувшую лодку, вняв настойчивым просьбам, фалатрим тоже вытащили на берег, не переставая потешаться над завиральскими планами маленького нолдо. Незлобно, но все равно обидно.
— Настанет день, когда я буду потешаться над вашими тихоходными ладьями, — горячо пообещал Гил-Галад.

Он не изучал корабельное дело — он сражался с ним. Стремительно наступал, преодолевая книгу за книгой, чтобы не оставить противнику ни единого шанса, не упустить ни единого секрета. Он работал на верфях лорда Кирдана и охотно брался за любое дело, которое ему доверяли. Он выматывался настолько, что буквально валился с ног, и лишь тогда его выгоняли спать.
Пришлось совсем забросить детские игры, ведь корабли заняли все немногое свободное время. Но Эрейнион не жалел. Каждая сложная задача лишь распаляла его азарт, каждое найденное решение грело душу. Он слышал, что нолдо никогда не сможет в полной мере освоить искусство фалатрим, — и принимал этот вызов.

Солмрист нашел его сам. «Рассекающий волны», его великолепное творение.
В тот день наставления об экономическом устройстве оказались особенно скучными, и Эрейнион сам не заметил, как испортил трактат, — просто принялся калякать на листе прямо поверх текста. И будто сам по себе из мешанины беспорядочных линий проступил великолепный корабль.
Если ладьи Кирдана — лебеди, то Солмрист напоминал ястреба. Косые паруса и узкий корпус роднили его очертания с хищной птицей. А как стремительно он помчится по волнам, не споря с ветром, а ловя его малейшее дуновение! Быстрый, легкий, маневренный, но притом устойчивый на волнах, он не устрашится даже самого страшного шторма. Еще не чертеж, а лишь рисунок, идея — но Эрейнион теперь знал, к чему стремиться.
Когда Гил-Галад показал рисунок Кирдану, тот только покачал головой, но запрещать не стал. Даже выделил работников для постройки.
«Учиться на собственных ошибках тоже полезно», — читалось в его глазах.

На постройку ушли годы бессонных ночей над чертежами, упорного труда, проб и ошибок. Но наконец Солмрист ожил, расправил паруса-крылья и готов был полететь по-над волнами., для испытания корабля он выбрал день, когда эхо гнева Оссэ достигло берегов Эглареста. Высокие волны вздымались к нему, будто стремясь достать до низких свинцовых туч, набрасывались на прибрежные скалы, дробясь и вскипая белой пеной.
Кирдан непременно запретил бы такую выходку, узнай он о ней, поэтому Эрейнион благоразумно оставил его в неведении. И вот, сияя от гордости и дрожа от предвкушения, он встал к штурвалу. Ветер трепал паруса, скрипели мачты и трещал корпус. Корабль то взлетал на гребни волн, которые казались подобными горам, то падал в разверзающиеся под ним пропасти. Никто не слышал, как Гил-Галад кричит от восторга, яростного и необузданного, как бушующее море. Он был един со своей восхитительной рукотворной птицей, он приветствовал шторм, он смеялся и пел, и голос его сливался с грохотом волн и грозовыми раскатами. Солмрист бросал вызов морю, пока неуклюжие ладьи фалатрим ютились в бухте.
Он даже почти не испугался, когда понял, что его несет к скалам. Лишь за секунды до крушения безумная радость сменилась ледяным ужасом. Оглушенный жестоким ударом, Гил-Галад барахтался в бурлящей воде, отчаянно цепляясь за обломки и пытаясь спасти свою команду.
На этот раз фалатрим не смеялись, спасая почти впавшего в беспамятство молодого нолдо, который еще держался на плаву лишь благодаря инстинктам и отчаянному желанию жить.

— Я построю самый лучший корабль на свете, — повторял Эрейнион обеспокоенным целителям. — Его нужно только доработать.
Он знал, что однажды его Солмрист сможет пойти в шторм как по спокойному морю.

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

Давно здесь не было...

...очередных опусов про Гил-Галада. А вот.

Подарок на будущее

Эрейнион перешагнул порог королевского кабинета и уставился в пол, не поднимая глаз на отца. Раньше он очень любил здесь бывать, знал наперечет все аккуратно расставленные на полках книги, даже те, которые в силу возраста еще не мог понять. Он обожал перебирать и изучать карты и документы, даже гордо восседать в дедушкином кресле, болтая ногами в воздухе и воображая себя настоящим лордом. Он любовался картинами и гобеленами, украшавшими кабинет, и восхищенно рассматривал висящие на стене трофеи. Теперь ему хотелось уйти как можно скорее и больше не возвращаться.
Отец ничего здесь не трогал, даже на столе не навел другой порядок, и все лежало ровно так же, как у деда. От этого неуютное, щемящее ощущение неправильности становилось невыносимым, почти физически болезненным. На миг Эрейниону показалось, что это все дурной сон, и стоит только изо всех сил зажмуриться — и в кресле снова окажется Финголфин, а отец будет стоять справа от него и, как обычно, о чем-нибудь спорить. А может, дед сейчас выйдет из-за книжного стеллажа и посмеется над легковерным мальчишкой. Тогда Эрейнион ужасно обидится и станет дуться целый месяц за слишком жестокий розыгрыш.
Конечно, никому бы в голову не пришло так шутить. Но Гил-Галад с радостью поверил даже в подобные глупости. Даже не так. Он бы и на шутку обиделся только для виду, а на самом деле плакал бы от счастья.
— Эрейнион, подойди ко мне.
Голос отца выдернул мальчика из мечтаний. Нельзя вот так застывать, потупившись, это недостойно юного принца. Вместо этого Гил-Галад предпочел сосредоточиться на количестве шагов от двери до стола. Выйдет столько же, или он немного вырос за последние дни? Семь его маленьких детских шагов, как и раньше. Не вырос.
— Нам нужно поговорить, сынок.
На этот раз Эрейнион все-таки поднял взгляд на отца, но глаза предательски защипало. А плакать нельзя. Если расплачешься — то так и не остановишься, станешь реветь дни напролет. Будь Гил-Галад ребенком, он бы лил слезы, не стесняясь. Однако детство закончилось. Он едва доставал взрослому эльда до пояса, но уже ощущал себя взрослым. Раз лорд Фингон надел корону, то Эрейнион должен занять место лорда и полководца. Именно этого он и ждал.
— Что я могу сделать для тебя, отец?
Он сам поразился торжественности собственного тона, но слезы не наворачивались на глаза. Только вот назвать отца королем все еще не получалось. Но на этом официальная часть закончилась: Фингон поманил его к себе и обнял одной рукой.
— Тебе и матери придется уехать, — он говорил мягко, даже ласково, но от его слов в сердце Эрейниона стремительно нарастала ледяная глыба.
— Что? — переспросил Гил-Галад, пораженно воззрившись на отца. Слезы мигом высохли, а кулачки инстинктивно сжались.
— Война не окончена, и наше положение все еще опасно, — спокойно пояснил Фингон. — Поэтому ты отправишься в Эгларест на попечение лорда Кирдана. Ты отсанешься там до тех пор, пока я не призову тебя обратно. Мне жаль, что я не увижу, как ты растешь и взрослеешь, Реньо, но буду навешать тебя так часто, как смогу.
— Нет! — Эрейнион вывернулся из объятий и отшатнулся. Внезапное решение отца поразило его, словно гром, и он еще не до конца осознал эту новость. Но не зря его с ранних лет воспитывали как будущего лорда. «Что бы ни случилось, не будь слабым и нерешительным. Говори и действуй и никогда не теряйся», — эти уроки Гил-Галад не просто усвоил, они въелись в кровь и кости.
— Ты не можешь отправить меня в Эгларест! — воскликнул мальчик.
— Это необходимость, — уронил Фингон.
— Отец, — Эрейнион заставил себя говорить спокойным, но твердым тоном. — На тризне по нолдорану Финголфину ты велел мне прекратить громко плакать. Ты велел мне сопровождать тебя, когда ты говорил с воинами. Ты сказал, что я принц и твой наследник, и у меня есть обязанности, я должен вести себя достойно и подавать пример другим. Но у того, кто имеет обязанности, есть также и права! — он все-таки снова сорвался на крик. — И не только теперь! Я всю жизнь только и делаю, что выполняю чужие требования! Я не хочу!
— Я тоже не хочу, — отозвался отец. Он не повысил голос, но и не спешил успокаивать Гил-Галада. — Часто нам приходится делать то, что не по сердцу. Я люблю тебя, и мне горько от того, что я не смогу быть рядом с тобой. Но ты — наследник и должен расти в безопасности.
— Это моя земля! — Эрейнион ничуть не успокоился, а закричал еще громче и даже взмахнул руками, сжатыми в кулаки. — Мой дом! Я имею право защищать его. Я имею право сражаться рядом с тобой. Я ненавижу Моргота ничуть не меньше, чем ты. И люблю свой дом тоже!
Фингон встал с кресла и присел перед сыном на корточки, положил руки ему на плечи.
— Знаю, Реньо. Но если ты хочешь отомстить Врагу и защитить свой дом, ты должен меня послушаться. Это война, и на ней никто не живет вечно. Не только люди, чей срок конечен, но и мы.
— Ты говорил, что мы все еще можем победить, — Эрейнион уже не кричал, а тихо всхлипывал. — А теперь выходит, что ты боишься проиграть и погибнуть?
— Не боюсь, — Фингон осторожно погладил сына по волосам. — И ни на секунду не сомневаюсь в нашей победе. Но я смертен, как и всякий эрухини. У этой земли должен быть правитель, и у меня нет иной замены, кроме тебя. Я не имею права рисковать твоей жизнью, поэтому ты вырастешь и возмужаешь в безопасности. А после ты вернешься, и мы встанем плечом к плечу в битве против Врага.
Эрейнион вытер все-таки выступившие слезы расшитым рукавом рубахи и неуверенно кивнул.
— Я буду очень скучать по тебе, отец.
— Я тоже. Но мы встретимся снова, Реньо. Обещаю, — отозвался Фингон, заключая его в объятия.
Затем он отпустил сына и выпрямился. Пока Эрейнион стоял, понурив голову, Фингон снял со стены копье с лезвием, сверкающим, словно лед на горных вершинах. Широкое и острое, оно равно подходило, чтобы рубить и колоть, для пешего и для конного боя.
— Его имя Аэглос, — объявил король, вкладывая в маленькие ручки сына пока что слишком длинное и тяжелое для него оружие. — И он скован из той же стали, что и Рингил. Когда он станет тебе по руке и по росту, ты сможешь вернуться.
Эрейнион изо всех сил вцепился в копье, стараясь не уронить и его и не показать, как от напряжения дрожат руки.
— Благодарю, — очень серьезно и торжественно ответил он. — Вот увидишь, этот день настанет много раньше, чем ты думаешь.
— Буду надеяться, — улыбнулся в ответ Фингон. — А теперь собирайся в дорогу. Завтра ты уезжаешь.

@темы: творчество, толкин, фанфики

---

Дочкодень!

Моему чуду исполняется 9.
Фоток нет, потому что не поймалось.
Но - УРА!!!

@темы: дыбр

---

Стихов немножк

И вот - становится все равно,
Стихают песни, горчит вино.
И грезы сыплются через край –
Лови, подхватывай, собирай.
Твои истрепанные мечты –
И в них ни правды, ни красоты.
Бесцветный ворох ненужных слов,
Тоскливый ужас кошмарных снов.
И мелкий снег с ледяных вершин,
Тех, что ты так и не покорил.
И вот – в ладонях песок, зола,
Так горько, что не хватает зла.
И вот – мешаешь золу с водой,
С тоской, осколками и бедой.
И сеешь бережно по земле.
Мечты прекрасно растут в золе.

@темы: творчество

---

30 lvl

Вот и настал официальный возраст сорока кошек. Кошек, к сожалению, не выдают.
Но все равно с днюхой меня)

@темы: дыбр

---

Writober #12

Тема: Запустить

(я не знаю, что это и как это назвать, просто немного ночного бреда)

Огненных птиц запускают в небо,
Ночь расцвечена сполохами.
Яркими.
Праздничными.
На площади пахнет весельем,
На душе стелется дым.

Я помню, был такой же праздник –
День Огня, середина осени.
Птицы казались невозможными.
Волшебными.
Сказочными.
Я уходил в дорогу, совсем юный.
Полный надежд.

Я обошел весь мир,
Он оказался не таким уж огромным.
Как огненная птица,
Я летел.
Против ветра
И гонимый всеми ветрами.
Рассыпая искры в темноте.

Огненных птиц запускают в небо.
Я был далеко от них.
Только дым,
Сизый тяжелый –
Его я взял с собой
Или не смог от него отвязаться.

И он въедался в меня с каждым шагом,
С каждой вспыхнувшей искрой.
След огня.
То, что остается.
Дым следует за огненными птицами
И никогда их не оставит.

Огненных птиц запускают в небо,
Ночь расцвечена сполохами.
Песни.
Свист и улюлюканье.
Они думают, я вернулся мудрым.
Они думают, я познал неведомое.

Но это просто дым.
Сизый.
Тяжелый.
Я не вернулся мудрым.
Только седым.

@темы: творчество, фанфики

---

Writober #7

Тема: Мотив

Над застывшим в благоговейной тишине Валинором разливалось сияние Двух Древ. Золотой и серебряный свет жил, дышал, пульсировал. Лучи Лаурелина медленно, словно нехотя теряли яркость, уступая холодному блеску Телпериона.
Казалось, Древа соревнуются друг с другом, но лишь ненадолго — они подчинялись неумолимому ходу времени, и последние золотые вспышки, россыпь драгоценных бликов на траве, были лишь знаком прощания, за которым неизменно последует радостная встреча.
Серебряные лучи вытянулись, подобно невесомым дорожкам, простирающимся от могучих ветвей вдаль, до отвесной стены Пелори. Роса, стекавшая с цветов, мерцала и искрилась, тая в себе еще не родившиеся души мириадов звезд.
Свет Древ сравнялся. Тени исчезли, смешались серебро и золото, яростный огонь жизни и чарующее свечение туманных мечтаний. Мир словно замер на полувдохе, на полубиении сердца, не смея ни звуком, ни шорохом помешать свершающемуся чуду. Как поверить, что простой ход времени может породить зрелище столь великолепное?
Несколько минут — и тишина рассыплется, лопнет, словно чрезмерно нагретое стекло в мастерской, разлетится на тысячи осколков. Приветствуя свет Телпериона, заведут свою песнь соловьи, духи садов Ирмо затянут мелодию без слов, подобную голосам флейт и свирелей. Прошуршат в траве ночные зверьки, хлопнет крыльями, взлетая, желтоглазая сова.
Но пока что Благословенный Край наполнен одним лишь светом, бесконечно чистым и прекрасным. И всякий, кто видит его, не в силах описать своего восторга. Всякий чувствует, как обретает в своей душе радость и покой, неведомый смертным землям.
Как рассказать о Смешении Света? Как речь квенди, пусть и искусны они в языках, может передать восхищение и трепет этого волшебного часа? Лишь искусство, что старше самой Арды, способно на такое. Музыка.

Эрейнион вывел последние ноты вдохновенного мотива и запрокинул голову, глядя куда-то в ясное звездное небо. Перед внутренним взором представали захватывающие и невероятные, никогда не виденные им картины.
Не он вздыхал некогда благоуханный воздух Амана, не его глаза видели, как сливаются в урочный час золото и серебро давно погибших Древ. Не он купался в лучах предвечного света, не он замирал, боясь дышать, в Час Смешения. Не он сложил о том песню.
И все же он играл ее. Песню, что сложил его отец задолго до всех бед и испытаний, задолго до вражды и тревоги. Песню, что звучала на склонах Тангородрима, и вся злоба и тьма черной твердыни Моргота не умалила ее силы.
Гил-Галад не знал, почему тогда еще лорд Фингон учил его именно этой песне. Почему настаивал, чтобы детские пальчики старательно выводили именно эту мелодию. Слишком сложно для совсем еще юного нолдо — но Эрейнион упорно трудился и однажды сыграл так, что отец остался доволен. В тот день Фингон улыбался, тепло и нежно, а может — или только показалось? — украдкой смахнул слезу. Но причиной тому — вовсе не горечь утраты, а светлая печаль, что придает сил и мудрости. А после Эрейнион пел еще и еще, и так много раз, счастливый и невероятно гордый собой.

Теперь же у Эрейниона осталась только арфа. Не старая — древняя. Прошедшая столько испытаний, что каждый эльда в способен представить. На корпусе — следы потертостей, царапин, даже сколов, старательно замазанные лаком. Сколь многое мог бы поведать этот инструмент!
Рассказывают, Майтимо плакал, слыша песню о Древах среди тьмы и ужаса владений Моргота. Эрейнион играл, когда хотел, чтобы слезы высохли, так и не излившись из глаз. Когда беды и невзгоды наваливались на душу и разум свинцовой тяжестью, он перебирал струны и пел, пока золотой и серебряный свет не подарит облегчение.
Этот свет существовал только в прошлом и в фантазиях. Эфемерный, зыбкий, лишь тень былого великолепия. А Эрейнион знал, что ему, рожденному в Средиземье, никогда не спеть о Часе Смешения так же прекрасно, как выходило у отца.
Но он пел и перебирал струны, тянул знакомый с детства мотив. Он прикасался к инструменту, что пересек Льды и бескрайние просторы двух континентов. Он смотрел на Древа, вздымавшие сияющие кроны перед его внутренним взором.
Эрейнион пел. И в эти минуты он никогда не был одинок и потерян.

@темы: флешмоб, творчество, толкин, фанфики

---

Writober #10

Тема: Гранатовый

— Какие чудесные украшения!
— Это гранатовое колье — просто прелесть!
— Нужно взять еще браслет и сережки, смотри, получится комплект.
— Что-то дороговато. Вы не уступите подешевле, если мы покупаем все это?
Стайка девушек щебечет, мило толкаясь у прилавка и разглядывая украшения. Дела идут неплохо, и я просто наблюдаю за ними, пока они не определятся с выбором.
— Конечно, уступлю. Могу скинуть треть цены.
Они воодушевленно кивают, хихикают, просят примерить.
Я не в накладе. В конце концов, я не обычный ювелир. Мои работы стоят мне очень дешево, ведь закупать камни нет нужды.
— А почему в вашей лавке только гранаты? — спрашивает одна.
Она с задумчивым видом молчала, не вмешиваясь в беседы подруг. Я успел подумать, ей вовсе неинтересно, и она пришла за компанию.
— Потому что нет ничего прекраснее гранатов, юная леди, — улыбаюсь я. — Знатные дамы предпочитают бриллианты, сапфиры, изумруды — но они совсем ничего не смыслят, лишь следуют моде. Так можно показать толщину кошелька, а не утонченный вкус.
Я беру в руки изящный кулон с камнем, похожим на человеческое сердце и показываю ей поближе.
— Вот, поглядите, это же истинное совершенство!
— Такой насыщенный цвет, — вздыхает моя собеседница. — Будто настоящую кровь обратили в камень.
— Изящная метафора, лучше и не скажешь.
От этих слов хочется смеяться. Она даже не подозревает, насколько оказалась права.
С ранней юности мне нравился вид крови и тот удивительный момент, когда жизнь покидает человеческое тело. Такие наклонности могли бы превратить меня в безумного мясника, но я был умен и научился сдерживать свои порывы. Умело выбирал жертв и надежно избавлялся от останков.
Вторым моим увлечением стала алхимия. К сожалению, с ней повезло меньше. Как ни старался, я не совершил великих открытий, не изобрел панацею и не создал философский камень.
Обращать капли крови в прекрасные камни — пожалуй, единственное, что мне удалось. Попробуй я обнародовать подобные изыскания — получил бы проблемы с законом вместо денег.
Пришлось самому открыть ювелирную лавку. Как оказалось, она приносит неплохие доходы.
— Пожалуй, я возьму этот кулон с сердцем, — решает девушка.
— Конечно-конечно! Может, присмотрите еще что-нибудь?
Она смущенно опускает глаза. Видимо, больше одной покупки ей не по карману.
— Пока что только кулон, непременно зайду еще.
— Я буду с нетерпением ждать вас, юная леди.
Разумеется, она зайдет, но вовсе не как покупательница. Слишком уж догадлива, лучше перестраховаться и не позволить красивой метафоре перерасти в подозрения.
А мне скоро понадобятся новые гранаты.

@темы: флешмоб, творчество

---

Writober #9

Тема: Стекло
(Немного малоизвестного эпизода Браголлах вам в ленту)

Черные, неправильной формы кусочки вулканического стекла, перемазанные в жирном черном пепле, оставляют следы на ладонях.
Все черное – руки, перемазанные копотью лица, силуэты воинов, шагающих по выжженной равнине. Черный дым, черные горы вдалеке.
Воинство Хитлума спустилось со склонов Эред Вэтрин, чтобы прийти на помощь Дортониону. Так нужно. И вот мы идем, прокладывая себе путь через вражеское войско. Лучше не думать, остались ли еще живые на землях Ангрода и Аэгнора, и не бессмыслен ли этот поход.
Под ногами еще горит земля, остывая черным стеклом. Она раскалена, каждый шаг по ней причиняет боль. Медленно плавятся подошвы сапог, от жара вздувается волдырями кожа.
Нужно просто идти, не останавливаясь. Шаг за шагом, через черный дым, по черным неровным потекам оплавленного камня, по мелкой стеклянной россыпи.
В этом дышащем жаром кошмаре черный – не так уж плохо. Ручейки багровой еще не застывшей лавы, испускающие ядовитые испарения – вот чего стоит опасаться. Камень слишком плотный, чтобы утонуть в нем, но упасть и гореть на его поверхности – ничуть не менее страшная участь.
На твердом камне и пепле тоже оставаться нельзя. Даже когда невыносимо больно, даже когда вражеские стрелы пробивают доспех и раздирают тело огненной болью.
А если упал – вставай. Иди дальше, ведь тех, кто не в силах подняться, ждет мучительная смерть. Этот камень не холоднее раскаленных углей.
Кусочки вулканического стекла, перемазанные жирным пеплом, оставляют следы на ладонях. Черный ноздреватый камень дышит горячими струйками дыма прямо мне в лицо, вызывая удушливый кашель.
Я хочу жить. Жить и вернуться назад, из черноты – к стенам белой крепости.
Я должен встать.

@темы: флешмоб, творчество, толкин, фанфики

---

Writober #2

Тема: Планировать

Что ты знаешь о войне?

Впервые за долгое время Гил-Галад едва мог сдержать внутренний трепет, стоя перед входом в командный шатер. Подумать только, внутри его ждали эльдар, которых он знал лишь по сказкам и легендам: Ингвэ Ингверон и Арафинвэ Инголдо. И благо, что не явился еще майа Эонвэ, не то у Эрейниона и вовсе дрожали бы колени, словно у нерадивого ученика.

И все же верховный король нолдор-изгнанников не мог потерять лицо и предстать перед другими владыками слабым и растерянным. Гил-Галад глубоко вдохнул и медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться, а затем резко откинул полог и решительным шагом зашел в шатер. За ним следовал оруженосец и кипой карт и донесений разведки.

После короткого почтительного приветствия Эрейнион предпочел перейти сразу к делу. Ему ужасно хотелось познакомиться с заморской родней и узнать ее получше, но военные вопросы — куда важнее.

— Не считая некоторых деталей, это все, что мы знаем, — пояснил Гил-Галад, пока оруженосец расстилал на столе большую карту, все исписанную пометками. — Наша разведка доходит до Нан-Татрен, но сей край уже кишит орками, и мы редко отправляем туда отряд. Поэтому земли до этого места, — он указал пальцем на собственно границу Нан-Татрен, — хорошо изучены, но дальше сведения отрывочны. Кроме того, корабли Владыки Кирдана ходили вдоль побережья до самого Дренгиста, но эти сведения, как я понимаю, уже устарели. Далее... — показывая, куда добирались корабли, он дошел до севера и продолжил объяснение. — О силах Ангбанда неизвестно практически ничего. И пробраться в подземелья, и перейти Эрен Энгрин — чистое безумие. Поэтому все знания, которыми мы располагаем, — он безрадостно усмехнулся, — что врагов много. Анфауглит — выжженная пустыня, на ней не осталось ничего и никого, кроме соглядатаев Врага. Дальше... Дортонион, ныне Таур-ну-Фуин. Там поселилась Тьма и рыщут морготовы твари, а унголы сползают с Эред Горгорот. Населения не осталось, о состоянии крепостей есть только заметки тех, кто проходил через эту землю — в основном давние, — палец короля завис над редкими пометками на карте. Дальше... Хитлум. Подконтролен Морготу, орки ходят там беспрепятственно, но в основном отдан вастакам. Сохранившееся население живет в рабстве либо прячется в тайных убежищах и малых крепостях, что еще не сдались врагу...

Гил-Галад сам увлекся этой речью, взгляд его выхватывал те или иные пометки и примечания, а в голове уже начинал складываться план. В стратегии ничуть не меньше творчества и вдохновенного полета мысли, чем в поэзии. С ранней юности Эрейнион видел красоту в строгой логике военных планов, во вдумчивом перемещении фигурок по карте, в расчетах и умозрительных построениях. А сейчас, когда против Моргота выдвинулась такая мощь, — просто крылья за спиной вырастали!

Так он и не заметил, что его не слушают. Король Арафинвэ смотрел на него вовсе не как на правителя и полководца — со странной смесью горечи и нежности.

— Сколько тебе лет, дитя? — вдруг спросил он. — Мне больно видеть, какое тяжкое бремя легло на твои плечи. Воистину черные вести поведал нам ты, и если тебе нужно утешение...

Гил-Галад вспыхнул и по-мальчишески нелепо замер с открытым ртом, чувствуя, как краска приливает к щекам и кончикам ушей. В первое мгновение он даже не смог подобрать слова для ответа, на ум приходили только человеческие ругательства.

— Я. Не. Дитя, — нарочито четко и раздельно произнес Эрейнион. — И мне не нужно утешение, я собираюсь озвучить стратегический план, — он снова пробежался глазами по карте, собираясь с мыслями. — Так вот, мы можем провести войско тремя путями...

— Прости, если мои слова задели тебя, — перебил его Арафинвэ. Он говорил мягко, почти ласково, но было в его голосе нечто такое, от чего его хотелось выслушать до конца. — Ты и правда слишком юн, чтобы брать на себя ответственность за грядущие события. Мы пришли в Эндорэ затем, чтобы спасти и защитить своих собратьев и все свободные народы, страдающие под гнетом Врага. Ты многое пережил, Эрейнион, и заслуживаешь покоя и отдыха. На твою долю выпало достаточно войн и потерь, теперь же позволь нам помочь тебе.

На этот раз Гил-Галад тоже не сразу нашел, что ответить. Он и вправду ужасно, смертельно устал, и предложение отдыха казалось столь же заманчивым, как свежий хлеб для голодающего. Но нельзя, нельзя! Всю свою жизнь он боролся, не опускал рук, даже когда надежды не осталось, — а теперь отступит на пороге победы? Ни у кого из воинства Запада не накопилось столько счетов к Морготу, ни для кого возмездие не было столь желанным. Но главное, Гил-Галад знал, насколько он нужен здесь, со своими знаниями и опытом. А жалость и это отношение как к несчастному страдальцу казались унизительными, настолько, что чесались кулаки.

«Ты ничего не понимаешь!» — чуть было не выпалил он, но такая реакция лишь выставила бы его ребенком. Он снова глубоко вдохнул и медленно выдохнул, не давая досаде и гневу выплеснуться наружу.

— Скажи, родич, что ты знаешь о войне? Что ты знаешь о Враге? Как много раз ты брал в руки оружие до этого часа?

Арафинвэ встал и развел руками в примирительном жесте. Эрейнион опять выругался про себя. Голос короля Тириона обволакивал и успокаивал, остужал любой гнев, он от этого не легче, если вдумываться в смысл. Однако Арафинвэ не успел сказать ни слова.

— Ничего, — вдруг уронил Ингвэ, молча наблюдавший за этой сценой. — Мы ничего не знаем войне, но ты можешь рассказать нам, Эрейнион. Мы выслушаем тебя, а решение примем все вместе, разделив груз ответственности. Говори же.

@темы: флешмоб, творчество, толкин, фанфики